ФРАНСУА ВИНСЕНТ

этажа с круглыми башенками, эркерами напоминал то ли крепость, то ли замок. Не хватало только герба. На стенах висело старинное оружие, доспехи, прочие антикварные вещи. Словно, это место принадлежало средневековому рыцарю. Здесь были не комнаты, а залы с каминами. Стены были выложены из камня и кирпича, и никакая штукатурка их не закрывала. Тяжелая старинная мебель. Причудливые люстры свисали на толстых цепях чуть ли не до самого пола, и если бы в них горели не лампы, а свечи,  его бы это не смутило. Наверное, архитектор и дизайнер этого проекта тоже были "с приветом" из своей прошлой жизни.
Он вышел во двор, огляделся, огромный каменный забор надежно скрывал его от всех. Сюда он никогда и никого не приглашал.
- Почему? - подумал он. - Мой дом моя крепость!
Посмотрел на солнце, и в этот миг, словно перенесся за тысячи километров. Наверное, ТАМ оно только вставало, начиная освещать поля, горы, развалившийся замок, булыжную мостовую, старый дом напротив. Мари, наверное, уже проснулась и пошла к своим лошадям - напоить их, дать корм, помочь старому конюху. Сотни лет, изо дня в день, эти люди делали одно и то же, но им не было скучно и одиноко.
Как молодая, красивая девчонка может жить одна в такой глуши? Поймал себя на мысли, что с момента, как улетел оттуда,  думал только о ней. И  сейчас, глядя на солнце, словно передавал ей привет. А еще какое-то нелепое чувство вины не давало покоя. Как он снова хотел оказаться там, в старом разрушенном замке, увидеть ее...
- Интересно - смог бы он жить в такой глуши?
- Наверное, нет.
- А с ней?
- Наверное, да!
- Сошел с ума, кризис среднего возраста? Неужели такая мелочь могла выбить его из седла?... Какого седла? Что он несет! Он ездит на Хаммере! Уродливый вкус, - вдруг подумал он. - Как пацан. Но Хаммер ему нравился - огромное послушное животное, сидишь на нем верхом, и смотришь на всех с высоты.
- Все, хватит, пора развеяться, - решил он…

Оседлав свой Хаммер, он помчался в Москву. Через несколько километров, подъехав к  кольцевой, его верный конь попал в страшную пробку. Он давно не ездил в этой стране сам. ТАМ ездил. С удовольствием брал напрокат машину и наматывал сотни километров. А ЗДЕСЬ нет. Обычно возил шофер, а позади шла машина прикрытия. А сейчас завяз в жутком месиве из машин и выхлопов газа, не в силах сдвинуться с места. Машины толкались лбами, не пропускали друг друга, сигналили, нервничали, все напоминало стадо диких животных, которых кто-то загнал в эту узкую колею. Разных животных. Одни флегматично спали, стоя на месте, другие, ощерившись злобными оскалами капотов, готовы были сожрать каждого на своем пути, третьи, увешанные мигалками и антеннами спецсвязи, лезли напролом, становясь на дыбы. Всем нужно было попасть в эту воронку, которая сливала их в желанный город - он накормит, заправит, даст для жизни все. 
И как ребята ухитрялись за какие-то двадцать минут довозить его до самого центра? - подумал он.
Проехав еще несколько километров, увидел вывеску “Метро”. И совершенно дикая мысль пришла в голову. Бросив машину у обочины, он спустился вниз. Здесь не был около десяти лет. Девушка – контролер, смеясь, учила его опускать какой-то жетончик в панель турникета.
- Ты откуда такой взялся?
- Оттуда, сверху.
Ему самому было смешно. Потом его прижали к дверям вагона и тащили по темным тоннелям куда-то в центр. Очень понравилось! Столько людей! Все такие разные! Он чувствовал себя ребенком, которого потеряли в этом огромном городе. Потом обязательно найдут, а пока можно делать все, что угодно! На какой-то станции выскочил, по чудо-эскалатору поднялся наверх, долго шел по подземному переходу,  ел пирожок, который купил за тысячу рублей - забыл взять сдачу. Совал деньги прилично одетым нищим с какими-то табличками. Опускал их в шляпы музыкантов, певцов. Как все было интересно вокруг! Как он одичал за своими стенами! Наконец, поднялся на улицу.
Солнце брызнуло в глаза. Эта январская весна согревала необычным теплом старые улочки и подворотни. Люди спешили по своим делам, проходили мимо, а он был гостем в этом большом городе, счастливо озираясь по сторонам. Одни еще не сняли жаркие шубы, молодые девчонки уже нацепили мини и, наперекор всему, сияли открытыми пупками, с нетерпением встречая эту раннюю весну.
Наконец, забрел в один двор. Здесь не был, наверное, лет пятнадцать. Когда-то в этом доме жила его семья. На этом углу отец парковал жигуленок. А  тут была детская площадка. Там дальше булочная, куда его мама посылала за хлебом. Теперь на его месте виднелся салон красоты.
- А хлеб больше в этом районе не едят? - подумал он. Мимо прошел старик. Он узнал в нем соседа. Старик на него внимания не обратил. Да и какая разница. Тогда, один за одним, навсегда ушли сначала папа, потом мама. Случилось это, когда ему было двадцать пять, и он больше не смог оставаться здесь. Поменял квартиру на другой район и уехал. Снова оглянулся на свой дом, и показалось, что прощается с ним навеки и видит его в последний раз.
Дальше шел по улицам, сам не зная куда, а печальные воспоминания оставались позади,  во дворе его юности. Вот еще одно знакомое место. Ноги сами привели его сюда. Та самая деревянная скамейка. Надо же, сохранилась! Сохранила воспоминания. Тогда ему было восемнадцать, а к НЕЙ подниматься нельзя - там родители, бабушка, дедушка... И к нему тоже нельзя. Они сидели на этой лавке и целовались. Тогда, после института и лекций эти улицы стали их домом на целый год. Так же светило солнце, и никуда от этой лавки уходить не хотелось. А однажды он вошел в этот двор и увидел этих двоих. Ее и его друга. Они сидели и целовались.  На этой же лавке. Нет, они не обманывали его, и она ему ничего не обещала, так случилось. Тогда он их простил. Но, это было в последний раз, когда он кому-то что-то прощал. А потом даже взял в свою фирму, теперь уже ее мужа. И этот муж недавно обнаглел до того, что решился просить у него тот самый тендер. Обнаглел? Нет, он опять не обманывал его, просто хотел честно выиграть. Просил лишь о том, чтобы он не использовал связи... Кстати, как там эти двое? Надо как-нибудь позвонить… Он в последний раз оглянулся на скамейку – там и сейчас сидела какая-то парочка...
Шел дальше. Как хорошо было на этих улочках, освещаемых ярким немосковским солнцем! Солнцем на импорт. Подумал, что в последние годы и шагу не ступал по этому городу. Из офиса в машину. Из машины в ресторан. На прием, презентацию и так далее... Ходил лишь по беговой дорожке и в своем доме - одиноком логове. Лишь уезжая, чувствовал себя человеком. Он смотрел по сторонам, радовался людям, которые шли навстречу, и уже готов был сделать все для каждого из них…
- Брат, не найдется червончика?
- Простите? – он остановился.
- Десяточку не подкинете - не хватает.
Два мужичка стояли у столика рядом с киоском, и пили пиво. Он полез в карман. Достал купюру.
- У меня только пятьсот.
Мужики оживились, глаза заблестели.
- Может строим?
Он прекрасно помнил этот жаргон, когда люди выпивали на троих. Еще, когда студентом разгружал вагоны, так говорили, с тех пор ничего не изменилось. А почему это должно меняться? Просто, мужикам нужно выпить. Пожалуй, и ему тоже. Он протянул деньги, один из них буркнул: - cейчас, мигом.
Через две минуты сдача аккуратно лежала перед ним на столе, а водка наливалась в кружки с пивом. Он был уверен, что сдачу до копейки тот вернул, положив перед ним. Здесь были правила, которые не изменятся никогда. Это там, наверху, будут воровать миллионами, а здесь этот мужик, у которого не хватало червонца, будет абсолютно честен с тем, кого видит в первый раз, но с кем сейчас выпивает.
- Получку получил, гуляешь?
Он ответил:
- Ну, вроде того.
- Ты извини, нам второй месяц не платят. Вроде обещают на этой неделе… Тогда моя очередь будет… Ты в пятницу в это время подходи, налью. Мы как обычно здесь же и стоим...
Выпили еще.
- Часы у тебя красивые. Мне жена такие же хотела за полторы тысячи купить. Не купила. Наверное, решила, что пропью, и не купила. Твоя тебя любит больше.
- Я не женат, – коротко ответил он.
К разговору подключился второй мужичок:
- Вон, какая тачка проехала. У него, небось, часы не за полторы штуки,  а за двести баксов.
Бутылка издала прощальное бульканье, и мужики растерянно посмотрели друг на друга.
- Может, повторим. Ты как? - тактично задал ему этот вопрос первый.
Он снова вынул деньги. И не хотелось никуда уходить - ему было с ними интересно. Вторая бутылка весело пошла по кругу.
- Может, закусим? - предложил он.
- Можно.
Мужики скромно потупили глаза, а он уже тащил из киоска бумажные тарелки с шаурмой, пирожками, сосисками. Выпили еще.
- Ты чего, – вдруг с участием спросил первый. - Случилось что?
- Почему спрашиваешь?
- Вид у тебя,  как сказать, неприкаянный... Потерянный какой-то.
- Кому рассказать, не поверишь, – ответил он. Дал денег второму приятелю, и тот без звука побежал в магазин. Через минуту принес третью бутылку.
- Ну, давай, колись, чего там.
Он сам разлил водку в бокалы с пивом и подумал, - почему бы не рассказать?
- Друга я обидел... Понимаете, он денег попросил - кредит отдавать надо было. Вот он и попросил, а я не дал.
- А у тебя они были - эти деньги? – спросил первый.
- В том-то и дело, что были.
- И это вот ты ему их не дал, а теперь с нами пропиваешь?
- Нет,  это триста лет назад было, - ответил он.
- ...А-а-а, понятно. А ты, вроде, Кощей, типа Бессмертный.
Выпили еще, помолчали. Второй снова заговорил
- Не важно, сейчас или триста лет назад. Друг то настоящий был? А то настоящий друг только один и бывает.
- Настоящий. Выросли вместе.
- Надо было дать.
- То были последние деньги, - ответил он.
- Я так разумею, для друга можно и последнюю рубашку снять. Если, конечно, друг настоящий. Я бы дал.
- А потом твоя тебе по башке такого бы дала, - вмешался первый.
- Не важно. По-человечески все должно быть. По-людски…
- Что теперь делать не знаю, - закончил он.
- Чего делать? Пойди и помоги ему, – как-то просто предложил второй.
- Я же говорю - это триста лет назад было. Не верите?
- Верим, почему не верить, - философски заявил первый.
- Не верите. Хорошо!  Знаете, сколько стоят эти часы? Сто пятьдесят тысяч. Тоже не верите?
Он снял огромные часы, положив их на стол между стаканами и остатками еды.
- Разве бывают часы за сто пятьдесят тысяч? Это же несколько тысяч баксов, - покосился на них первый мужик и засмеялся.
- Болван, сто пятьдесят тысяч евро. Посмотри - это золото, а это бриллианты.
- Старик, я тебе верю. Только нужно немного передохнуть. Темп взяли хороший, – сказал первый мужичок. Он больше над ним не смеялся. Видимо, понял ту долю правды в его словах.
- Знаешь, верю - не верю. Часы свои спрячь и не показывай никому, мало ли волков ходят. А то действительно подумают... А разобрало тебя не от водки, а от денег этих. Ты с другом повстречайся, поговори. Он поймет. Давай, мы проводим. Куда тебе?
- Вон в тот дом, - почему-то сказал он.
- Ну, пошли. Все будет путем…
- Еще пива купи мне с собой...
Больше он не помнил ничего...

Проснулся оттого, что кто-то лизал ему нос. Открыл глаза. На него смотрела большая белая собака. У него никогда не было собаки. Огляделся. Он лежал в комнате на матрасе, прямо на полу, а собака лизала ему лицо.
- Пошла вон, - просто сказал он.
Вошла женщина. Это была она...
- Что ты здесь