**** |
Звуки тихих мелодий
Растекались в ночи.
Время лечит былое –
Не грусти, подожди. |
Стеклянные стены дома… всмотритесь –
по комнатам бегает незнакомец
и спешно расставляет зеркала… больше, больше отражений,
каждое получает новое имя, но… |
**** |
Смерть всегда некрасива, мой мальчик…
То, что раньше касалось тебя,
смотрело и подавало солнечные рассветы в чашках кофе…
теперь… |
но я шел к тебе. - наугад.
сотни весен тому назад
уже знав, что будет
треугольник из родинок на щеке, |
**** |
— Ветер… Ветер…
Позовите его…
Ваше право голоса…
Ваше право великих граждан… |
уж если жив ты, имеешь право
на все – на то, чтоб любви напиться,
и журавля чтоб, а не синицу... |
**** |
Скоро ветер начнёт бросать снег в лицо, тоннами покроет смертельные происки осени,
накроет грязь – королеву безликих превращений, пропитанную холодом, но… имеющую свой запах…
А вот современные письма не пахнут, не хранят отпечатки прикосновений,
следы солёной скуки и нежных касаний… |
уличный фонарь, надев шутовской колпак,
разбрасывает тусклый свет мотылькам...
воздух пахнет морским песком, кофе, сладким ликёром, и я понимаю,
что мне не хватает на вдохе тебя, твоих глаз, рельефа твоего тела... |
**** |
Ангелы устали от арифметики преступлений,
географии состраданий
и портретов убийц
в руках призраков с бьющимися сердцами. |
и мы, впадая в детство (там ведь у нас призвание – художник, у каждого)
пытаемся успеть нарисовать на асфальте День Рождения Времени... |
**** |
это дно, это самое дно - прикасаться к тебе даже кончиком взгляда
понимать, что я призрак. уродливый, старый, больной
и желать тебя - неизменными нет и не надо
одинокими окнами дымом туманом рекой... |
Храни мой портрет в белозубом оскале,
Ведь там гладь каналов лежит за спиною.
«Любовный напиток»* пусть льётся в разгаре,
В гостиной, дрожащей струной золотою. |
**** |
И я проснусь от скрипа санного,
Когда я снова стану маленьким,
И мир чудес открою заново. |
Не раз вы обсудили «Новогоднее»,
Все ударенья звёздами расставив махом.
Он - гордый человек, судьбой не сломленный,
Она же - в сердце раненая птаха. |
**** |
Я тебя обнимаю дыханьем,
Среди сказок и детских обманов.
Иногда поцелуя касаньем
Приглашаю в шатёр из туманов. | На сто вёрст вокруг тишина лежит.
А проснётся звук, надо мной кружит.
Замечаешь вдруг, как ручей бежит. |
**** |
И вот уже разбиты зеркала,
в которых отразилось бессмертие…
Доктор из песочных часов
с ужасом смотрит на ползущую по стеклу трещину… |
Искусственный вечер окончен – зажигаем свечи…
Ночь. На осколках души пишем.
Холодно… дрожат пальцы…
Клюв одиночества кроваво-красный. |
**** |
Моя звезда - моя глава,
Любовница, когда на плахе
Я знаю смертные рубахи
Крахмаленные рукава. |
Дай Б-г окончить жизнь стихом,
Уткнувшись лбом в стекло.
В одной руке держа альбом,
В другой руке перо. |
**** |
Мой аmigo, тебя приглашаю на танго,
Аргентинское Танго Гашиш под кровавой луною.
Удивлённо ступает нога между дольками манго,
Над толпой тихий вздох пронесётся волною. | ... бессмертно смеемся у гаснущей кромки моря,
целуем ладони пригрезившегося Грэя,
сметаем с ресниц крупицы остывшей соли
и отпускаем свои корабли на север... |
**** |
На прошлой нашей встрече
Жизнь попыталась забрать обратно данный обет,
воспоминания о местах встреч,
знакомые лица чужих городов, |
мы родились на горе, занесенной снегом,
осенью/летом - в последних числах,
и, задыхаясь, хлебали седое небо,
как молоко из чугунной кошачьей миски. |
**** |
И где не согреет ни чай, ни шёлк,
принцы прекрасные в черновике
дрожью слезы, и под зуммер пчёл
перо лижет лист у тебя в руке. |
Приходит в ожиданьи чуда новый день,
В рассвет вплывают горные утёсы.
На склонах лес распределён как светотень
Мазками крон сквозь долгие морозы. |
**** |
Слёзы не высохли, они превратились в снежинки,
будущие цветки сирени…
Жизнь всегда адаптируется к лучшему,
И никогда в январе не портят праздничное настроение | Уже за окном использованный день надевает на себя поношенный вечер,
провожая старуху Смерть, идущую по городу в тумане выплывающих из окон душ…
Зажигаю свечи… Открываю окно и получаю пощёчину от Зимы,
перчаткой из колких снежинок… Морозно… |
**** |
...но из всех художников мира –
одного лишь во мне выделяя,
ты, как Жанна, за столь любимым,
и безумным идешь Модильяни. |
- Какой волны ты эмигрант?
- А я не знаю… я уезжал, как те… и те...,
но только в мае.
- Ну, а навалится тоска? Погосты… рощи?.. |
**** |
подари мне рассвет, окрылённый внезапной потерей,
подари,
я сознательно в это поверю…
растворю это чувство в тумане рассвета, |
Протяну тебе книгу –
Дыханье из букв…
Параллельно в дорогу
Врывается звук. |
**** |
Доверчивое «да», звучит хвалой мотив.
Мгновений ерунда. Соперник некрасив. |
Мамина мама, радость в заботах.
В правдах-неправдах, в буднях, субботах. |
**** |
За тонким стеклом печально-морозного льда на домашнем окне
мир видится молчаливым и кукольным,
как бы перестающим говорить себе – «больше не умираю»,
но эхо упорно повторяет последнее слово… |
Просто так перейти в привычное
Из потерянного настоящего.
Обращая в записки личные
Всю реальность происходящего. |
**** |
Пушистые снежинки,
как мандельштамовские пчёлы умирают,
садясь на наши ладони, и мы вспоминаем,
как совсем недавно на них |
По чёрно-белым клеткам шахматной доски,
Бреду фигурой зримой… не король, не пешка.
И на полоски разрывая новые стихи,
Стараюсь в мановеньях рук не мешкать. |
**** |
Нежная юность пишет записки,
Там много «Л...», и детская чушь.
Добрая старость читает письма,
Ещё сохранившие лёгкую грусть. |
На яркое солнце плывут облака,
Наводят на улицах тень.
И ласточек вновь привлекает река,
Полёт их – наш завтрашний день. |
