Кончина вроде хороша,
Ведь много Гитлеру не надо,
Всего одна крупица яда –
И улетучилась душа.
Что ожидает супостата?
Адольф глаза свои протёр
И видит – длинный коридор
Во тьме уходит вдаль куда-то.
Чужие люди голышом
Стояли, молча, друг за другом
И только в сумраке упругом
Стучал незримый метроном.
Светилась лампа вполнакала,
Теснилась очередь под ней,
Толпа бесчисленных людей
Чего-то робко ожидала.
Потрескался цементный пол,
Он холодил ступни босые,
Ведь Гитлер, как и остальные,
Был тоже совершенно гол.
Но зря Адольф глядел смущённо,
Прикрыв руками дряблый срам –
Он никому не нужен там.
Безмолвна мёртвая колонна.
Подолгу может ждать мертвец,
Часы, столетья – всё едино,
Коль позади твоя кончина,
Но срок наступит, наконец.
Адольф подходит к кабинету:
Весьма обшарпанная дверь
(Когда умрёшь, так сам проверь)
Ведёт туда, таблички нету.
Боится, что ни говори,
А рядом нет хотя бы стула,
Вдруг что-то в дверь его втянуло
И вот Адольф уже внутри.
Глядит – комиссия большая
За длинным стареньким столом
Сидит себе, на месте том
Столетий двадцать заседая.
Налево ангелы видны,
Их дело – надзирать за нами,
Те, что с рогами и с хвостами,
Сидели с правой стороны.
А председатель – в середине,
Он, разумеется, один
И перед ним большой графин,
Как и положено доныне.
Вперяя взгляд суровый свой
Во всех входящих подсудимых,
Как бы хотел развеять в дым их,
Сидел там старец с бородой.
Физиономия знакома –
Ну да, раз помер, так пора
Узреть апостола Петра,
Как на картинах видел дома.
Бумаги сыпались, шурша,
На пол, но их не поднимали,
Да и притом в таком завале
Найти не сможешь ни шиша.
Кто в середине, те главнее,
А те, что с краю, меж собой
Вовсю играли в бой морской,
И им никто не даст по шее.
Ещё две двери с двух сторон
И обе аж с махрами пыли,
И подсудимых уводили
Куда был кто определён.
Дверь слева вроде золотая…
Нет, позолочена, скорей,
Висела надпись “РАЙ” на ней,
Невольно взоры привлекая.
И ангел с огненным мечом
Стоял у двери истуканом,
В хламиде и плаще багряном,
Так, будто он тут ни при чём.
Дверь справа оказалась серой,
На ней висела надпись “АДЪ”,
Из-под неё на всех подряд
Воняло уксусом и серой
И чёрт с трезубцем у двери
Топтался – чёрный и мохнатый,
Огромный сам – ладонь лопатой.
А что ещё там ждёт внутри?
В глазах Адольфа стало сыро,
Но ободрился он потом,
Увидев здесь перед Петром
Весьма знакомого банкира.
Да как друг друга им не знать,
Ведь в общем деле их нечистом
Банкир тот самый был нацистам
Второй отец, вторая мать.
Нацистов он снабжал деньгами,
Купил вдобавок весь рейхстаг,
А Гитлер беден был и наг,
Так что могли нацисты сами?
Вожди зовут людей вперёд,
Вожди отменно голосисты,
Да только все они статисты.
Вот – настоящий кукловод.
Его приказы исполняя,
Европу Гитлер чуть не сжёг,
Мол, он для мира царь и бог,
Да что поделать – роль такая.
Банкир ограбил целый свет –
Где справедливость? Неужели
Он помер в собственной постели?
И что за чудо – он одет!
Жилетка с брюками надеты,
Фрак дорогой сидит на нём
Ну как влитой, цилиндр ведром,
Рубашка, галстук и штиблеты.
Всех ангелов столбняк прошиб.
Кто правду знает – не они ли?
Так нет же, крылышки сложили,
А Пётр согнулся вперегиб.
Банкир кивнул и встал со стула.
Грешил, грешил – и ничего,
Видать комиссия его
Совсем ни в чём не упрекнула.
Потом взял меч “на караул”
Привратник (явно не впервые),
Смиренно принял чаевые
И дверь от рая распахнул.
Ну, если гнусного злодея
И то сейчас пустили в рай,
То Гитлер – праведник, считай,
Грехов подобных не имея.
Он на Петра смелей взглянул,
Хоть пот холодный с носа капал,
Присед, да вдруг свалился на пол –
Исчез куда-то подлый стул.
“Вста-а-ать! Смирна-а-а! Всем твоим делишкам
Мы счёт вели. – Пётр заорал. –
Какой ты фюрер, твой провал
С восточным фронтом – это слишком!
Крестился в страхе, как дебил,
Двумя руками – правой, левой!
А Ева… впрочем, чёрт с ней, с Евой,
Собак за что ты отравил?”
Покуда Гитлер обалдело
Пытался что-нибудь понять,
Апостол, в руки взяв печать,
Сказал: “Закончим это дело.
К вопросу как ни подойду,
Я вижу лишь одно и то же,
Накажем грешника построже –
Да будет он гореть в аду!”
Заверещал Адольф: “Поверьте!
Ну, в чём мой грех? Я слаб! Я мал!
Меня банкир тот заставлял,
Клянусь вам, ангелы и черти!
Ведь я ему был подчинён,
Вернуть назад банкира надо,
И если кто достоин ада,
То без сомнений – это он!
Его встречали люди редко,
Но сделать вздумал он, злодей,
Весь мир империей своей,
А я – его марионетка.
Уж если тот злодей в раю, –
Адольф руками сопли вытер. –
Не погуби меня, герр Питер,
Я ничего не утаю!”
“Заткнись, Адольф, и нас не путай. –
Прикрикнул чёрт. – А ну пошёл!
Не попадёт банкир в котёл –
Он заплатил за рай валютой” |
