Малыш Амур, хитрец, все видит, только слышит плохо,
А по-другому как понять, что ты не замечаешь вздохов,
Отвергла милая с усмешкой притязание влюбленного поэта.
В моём признаньи стихотворном, порожденном светом,
Был стих гораздо поэтичнее всех виршей моих прежних.
И так красиво Аполлона ревностный любимец нежный
Не сможет написать стихи и спеть возлюбленной своей.
Страшусь того, что вовсе не нужны мои седины ей,
Я слишком взросл, мне шестьдесят четыре скоро минет,
Поэтому меня не слышит дорогая, и любовь в ней стынет,
Ну, а солидность и об'ем мои, превосходящие каноны,
Она смогла увидеть, "оценить" и - прочь. Вслед - мои стоны. |
