61.
Твоя ли воля гонит прочь мой сон
И не даёт сомкнуться бедным векам?
Иль ты, желая, чтоб прервался он,
Ко мне приходишь по Морфея рекам?
А может, это дух незримый твой
Подглядывать решил, искать, где буду,
Чтоб обличая в праздности лихой,
Имел возможность ревновать повсюду?
О, нет: твоя любовь не так сильна.
Спать не даёт моё шальное чувство,
Моя любовь при отдыхе больна
И страсть к тебе перевела в искусство.
Но как же караулить нелегко,
Когда с другими ты и далеко.
62.
Гордыни грех в мои глаза проник,
Забрался в душу — царствует порочно,
И нет спасенья: данный грех велик,
Когтями захватил он сердце прочно.
Мне кажется, что я прекрасней всех,
Умней, честней, мной нужно восторгаться.
А все иные — вызывают смех
Все на меня обязаны равняться.
Когда ж себя я вижу в зеркалах
С лицом в морщинах горьких и глубоких —
То отраженье превращает в прах
Любовь к себе от доводов жестоких.
Я не себя хвалю, а твой портрет
Иначе мне не сбросить бремя лет.
63.
Нет, не хочу, чтоб становился друг
Таким как я: дряхлеющим, разбитым,
Когда замедлит Время сердца стук,
И будет лоб морщинами изрытый;
Когда помчится молодость с горы
В ночь старости, где всё почти-что мёртво,
А титул ,,Бог весны" сбежит, увы,
И всё очарованье будет стёрто;
Для тех времён я крепость возвожу,
Чтоб не смогла ножом изрезать Старость
Тот идеал, которым дорожу,
Хоть нож добьёт в финале, что осталось.
Друг, пусть чёрна строка, твою красу
Цветущей сквозь века я пронесу.
64.
Когда я вижу — Времени рука
Нещадно портит века достоянье,
Ломает башни, словно из песка,
Берёт металл в рабы для назиданья;
Когда я вижу хищный океан,
Который поглощает царство суши,
А почва у него крадёт лиман,
И знаю: этих игрищ не нарушу;
Когда я вижу обречённый мир,
Паденье стран, а прах накормлен ими;
То думаю: вот грандиозный пир,
Где Время и любовь мою отнимет.
Как Смерть такая мысль, с ней лишь рыдать —
Любовь бесценна — заберут опять.
65.
Раз бронза, камни, суша и моря
Не могут устоять пред разрушеньем —
Что делать красоте, когда наряд
Её нежней, чем лилии цветенье?
Как пышность лета выстоять должна
Пред Временем, не сдав своих позиций,
Когда, им, даже сталь повреждена,
А скалы отказались от амбиций?
Пугающая мысль! Но где тот мир,
В котором можно спрятать драгоценность?
Где отыскать божественный эфир,
В котором красоту не тронет бренность?
Такого нет! Но я сообразил —
Красу запрятал в темноту чернил.
66.
Теперь я обречённо смерть зову,
Устав смотреть, что глупость процветает,
Достоинство спихнули в нищету,
И веру отреченье распинает,
И подлость золотой нашла приют,
И девственность поругана бесстыже,
И грязь на совершенство злобно льют,
И беззаконье правду гнёт всё ниже.
И творчеству отрезали язык,
И воет доброта в порабощённых,
И честность хам высмеивать привык,
И лезет серость на скамью учёных.
Нет сил всё это видеть вновь и вновь,
Но как оставлю здесь мою любовь?!
67.
Судьба, зачем живёт он в эти дни,
Когда порок в руках всё держит цепко,
А грех, который сразу в дело вник,
Связал себя с моим любимым крепко?
Зачем фальшивая краса берёт
Пыл щёк его и делает румяна?
Ведь роза ценна, что в саду растёт,
А не муляж из воска без изъяна.
Ну, почему он должен жить сейчас,
Когда Природа обнищала кровью
И без казны шельмует всякий раз,
Шедевры заменив позорной новью?
Она его хранит, как талисман,
Чтоб предъявить, когда всплывёт обман.
68.
Его лицо — вот копия тех лет,
Когда краса естественной бывала,
И не брала в займы ничьих побед,
Хоть, как цветку, ей жить давалось мало.
Тогда у мёртвых золото кудрей,
Которое должна забрать могила,
Не стригли, чтобы сделать попышней
Причёску, раз Природа обделила.
Да, дышат благородством времена:
Где внешность не подкрашивали сложно,
Где не цвела обманная весна,
И красотою не блистали ложно.
Его лицо, коль мир так повреждён,
Природа и хранит, как эталон.
69.
Во внешности твоей, так видит мир,
Изъянов нет: ни в облике, ни в жесте.
И даже враг тебя назвал — кумир,
А злые языки устали в лести.
Хвалу красе теперь везде поют,
Но те, кто восторгаются тобою,
Ещё желали бы устроить суд,
Стремясь узнать, что скрыто пеленою.
Стараясь душу срочно оценить,
Они начнут рассматривать поступки,
А значит им удастся перевить
Зловонным сорняком цветок сей хрупкий.
Увы, испорчен аромат цветка,
Когда растёт вблизи от сорняка.
70.
Когда тебя клянут, то не порок!
Прекрасное всегда мишень для сплетен.
Но подозренье на красе — злой рок,
Так черный ворон в синеве заметен.
И клевета, конечно, подтвердит
Достоинства твои себе в угоду —
Ведь червь бутоны сладкие вредит,
А ты и представляешь цвет Природы.
И хоть прошла опасность юных дней,
Из коих вышел ты, как победитель,
Но зависть лишь растёт, да всё прочней
Становится от зла её обитель.
Без подозрений ты, красы венец,
Владел бы королевствами сердец.
|