Кругом все уснули. Не спится лишь Пэт,
В окне её дома чуть теплится свет.
Вдруг поступь тяжёлая слышится ей
И чьё-то дыханье у самых дверей.
«Но кто же решился во мраке ночном
Незваным пожаловать к девушке в дом?»
«Ах, милая Пэтти! Скорее открой!
Пришёл к тебе в гости возлюбленный твой».
«Возлюбленный мой не пришёл бы ко мне –
Он спит под волнами на сумрачном дне».
«Нет, тело его на носилках теперь,
А дух его здесь и стучит к тебе в дверь».
«Но он был веселым и вечно шутил,
А ты слишком мрачен на вид и уныл,
Бесцветен твой голос и очи пусты…
И всё же, мой Патрик, увы, это ты!»
Под утро к окну она мчится скорей,
Увидев, что вышел петух из сеней,
И просит его: «Не кричи, петушок,
Чтоб вновь не покинул меня мой дружок!
Молчи! Если будешь ты громко кричать,
Мой милый в могилу вернётся опять.
А я за минуты последние с ним
Твой гребень украшу венцом золотым!»
Всё тихо в округе. Не спит только Пэт,
В окне её дома чуть теплится свет.
А утром обрушилась новость, как снег,
Что горе разбило ей сердце навек.
Song of The Ghost
When all were dreaming but Pastheen Power,
A light came streaming beneath her bower,
A heavy foot at her door delayed,
A heavy hand on the latch was laid.
“Now who dare venture at this dark hour,
Unbid to enter my maiden bower?”
“Dear Pastheen, open the door to me,
And your true lover you’ll surely see.”
“My own true lover, so tall and brave,
Lives exiled over the angry wave.”
“Your true love’s body lies on the bier,
His faithful spirit is with you here.”
“His look was cheerful, his voice was gay:
Your speech is fearful. your voice is gray;
And sad and sunken your eye of blue,
But Patrick, Patrick, alas ’tis you.”
Ere dawn was breaking she heard below
The two cocks shaking their wings to crow.
“O hush you, hush you, both red and gray,
Or you will hurry my love away.”
“O hush your crowing both gray and red
Or he’ll be going to join the dead;
O cease from calling his ghost to the mould,
And I’ll come crowning your combs with gold.”
When all were dreaming but Pastheen Power,
A light went streaming from out her bower,
And on the morrow when they awoke,
They knew that sorrow her heart had broke.
|
А как сейчас дела в "Век перевода"?