"МАМА".Мистико-эзотерическая роман.(Исключительно для взрослых).

небесных  живых изумрудов  на  утонченных  пальцах  рукой  и  называла  его  своим  сыном. И все  время  вела  его  Ганика  куда-то. Они  почему-то  все  время  от  кого-то бежали. От  кого, он  не  знал.
  Она  его  настоящая  мама, там  в  тех снах  уводила  его  через  какую-то странную  большую  открытую  дверь. Дверь, прямо  висящую  в  воздухе. И  те, кто  преследовал  их  оставались  там, а  они  вдоем  укрывались  уже  в другом  таком  же  не  менее странном  сне, как  и  тот.
  И  все  дальше  сна  не было. Просто  пустота. Черная  или  серая  пустота. В каком-то  беспамятстве  и  все. И  весь  этот  непонятный  странный  сон. Но Ганик  чувствовал, что  та  женщина  была  не  просто  женщина. Что, скорее всего  она  и  на  самом  деле  имела  к  нему  какое-то  отношение.
- «Мама» - вдруг  снова  произнес  он  про  себя - «Где  же  ты, мама?».
  Он  заплакал. Первый  раз  в  своей  жизни, заплакал  и  вдруг  почувствовал, что-то  в  своем  сердце  и  груди. Он  вдруг  почувствовал  ее, ту  женщину.
Так  сразу  и  внезапно. Как  будто  она  была  уже  где-то  недалеко  и  рядом. Будто  уже  шла  снова  по  той  Апиевой  дороге  и  уже  к  нему. Что-то переменилось, и  он  почувствовал, как  тогда  когда  они  шли  по  той Апиевой  дороге, обнявшись  с  приемной  мамой  Сильвией, когда  уехали  те воины  конники. И  этот  взгляд  в  спину. Он  почувствовал  тогда  его, но  не придал  этому  значение. Такой  режущий, словно  ножом  взгляд  кого-то, кто стоял  недалеко  от  них  за  их  спинами. Тогда  и  Сильвия  почувствовала этот  невидимый  и  незримый  взгляд. Взгляд  кого-то, кто  смотрел  на  них уходящих  к  себе  домой. Взгляд  того, кто  словно  спустился  с  небес. И  стоял  там  на  дороге. Но  кто  это  был? Он  не  знал. И  не  мог  знать  никто из  земных  смертных.


                                                                                                                                           ***
  Миллемид  снова  вернулся. Он  с  Небес  вернулся  на  землю. Посланник Божий  и  посланник  Божественной  Силы. Он  вернулся  продолжить  то, что должен  был  доделать  теперь  до  конца.
  Он  не  смог  убить  Зильземира, да  и  не  хотел, хотя  у  него  были  все основания  сделать  это. Он  слишком  сильно  его  любил, вернее  ее, как  и сам  его  Создатель, и  Отец  Бог.
  Он  вернулся. Вернулся  по  приказу  Своего  Создателя. Снова  на  эту заполненную  болью  и  грехом  землю. Его  об  этом  просила  и  она. Его Небесная  любовь. Зильземир. Красавец  Зильземир.
  Миллемид  снова  стоял  на  Апиевой  дороге  подымая  взмахами  огромных, похожих  на  птичьи  крыльев  с  нее  дорожную  пыль  в  бушующем  вокруг него  яростном  вихре. Сверкая  светом  своих  черных  как  ночь  глаз. В золоте  перстней  на  красивых, похожих  на  женские, руках  из  небесных изумрудов. И  в  длинной  сверкающей, словно  живой, до  земли  небесной, светящейся  астральным  светом  сутане  из  движущихся  по  ней  звезд  и галактик. Распустив  по  незримому  ветру  свои  длинные  черные  вьющиеся волосы, он  стоял  снова  на  Апиевой  дороге. Касаясь  ее  золочеными ангельским  сандалиями. Подпоясанной  широким  бриллиантовым  сотканным из  звездной  пыли  с  красивой  изумрудной  пряжкой  поясом. По  своей гибкой  талии  на  живой  звездной  светящейся  Небесным  светом  ангельской  сутане. Ступив  золотом  своих  сандалий  на  выстеленный  отшлифованный временем  булыжник.
  Бог  отозвал  обратно  всех, и  только  он  был  должен  доделать  то, что  сам и  закрутил.
  Он  привел  в  Звездный  Рай  назад  Зильземира. Привел  его  к  Трону  Бога и  отдал  его  в  его  руки. И  теперь  Бог  направил  его  присматривать  за своим  на  земле  брошенным  сыном.
- Чтобы  не  единый  волос  не  упал  с  его  головы – произнес  он  ему.
- Чтобы  не  единый  волос… - повторил  вслух  Миллемид - Час  от  часу нелегче – ответил  сам  про  себя  Миллемид, стоя  на  каменной  запыленной временем  дороге. Все  уже  были  давно  на  Небесах. И  Гавриил  и Археомид. И  все  кто  охотился  за  Зильземиром. И  теперь  только  он  по приказу, Свыше, снова  ввязался  в  это  неблагодарное  дело. Ввязался  не только  по  приказу  Бога, но  и  по  просьбе  любимой.
- Зильземир, красавец  мой – произнес  Миллемид  тихо  и  негромко - Я выполню  то, что  ты  просишь. Выполнишь  ли  ты, что  я  прошу  от  тебя любовь  моя. Он  вспомнил  их  последний  разговор  перед  отлетом  сюда.
Когда  она  просила  его  сберечь  ее  родного  сына. Просила  его  Миллемида. Потому, что  он  был  единственным, кто  мог  это  сделать  и ради  одной  любви. И  лишь  потому, что  помимо  Бога  она  любила  и  его. Его  Миллемида. Зильземир  просил  его  приглядывать  за  ее  небесным сыном  на  земле, как  делала  она  до  этого. И  клялся  в  верной  и безудержной  любви  Миллемиду. Все  ради  любви. Все  держиться  на  ней.
Посланный  Богом  снова  с  Небес  Миллемид  знал  теперь, где  искать  того, кого  должен  был  теперь  беречь  и  охранять. Знал  многое  наперед. И  знал, что  делать  дальше.
  Он  побывал  везде. От  брошенной  и  полуразрушенной  ветхой крестьянской  избушки  на  краю  Селенфии  и  у  Сильвии, в  ее  новом  доме. Она  даже  не  заметила  присутствия  Миллемида. Он  проник  в  ее  разум  и нашел  путь  к  своей  цели.
  Теперь  его  цель  была  Ганик. Сын  его  Бога  и  повелителя. Сын  его любовника  Зильземира.
- Зильземир, Зильземир – восхищаясь  жертвенным  материнством  своей любимой, произнес  Миллемид - Ради  тебя, любимая, я  делаю  это. Только ради  тебя.
  И  превратившись  вновь  в  незримого  призрака  в  вихре  кружащей  пыли Миллемид, понесся  в  сторону  Рима.


                                                                                                                      ***
  Утром  вся  Олимпия  была  на  ушах. Хароний  Магма  готовился  с Ардадом  в  Рим.
  Все  слуги, распугивая  и  разгоняя  дворовых  кошек  и  собак, метались  по  двору  из  одного  угла  в  другой  и  готовили  ланисте  повозку  и  коней.
  Конюх  араб  Хормут  запрягал  хорошо  откормленных  в  дальнюю  дорогу лошадей. А  рабы  Лакаста  и  Римий  таскали  вещи  в  повозку  своего хозяина. Сам  Хароний  готовил  бумаги  и  деньги. И  все  думал  брать с собой  Ардада  или  нет. Но  все, же  решил  взять  негра  Ритария  в  качестве помощника  и  в  прикрытие, если  кто-нибудь  нападет  по  дороге. Мало  ли всякого  сброда  возле  Апиевой  дороги  ошивается. Слуг  просто  преребьют и  все  и  его  ограбят. Особенно  у  самого  Рима. Там  было  весьма  опасно.
- Да, это  не  поезда  к  Варам - произнес, словно  сам  себе, считая  сестерции Хароний.
  Он  думал, может  еще  и  Ганика  прихватить  или  Ферокла, но  ограничился  Ардадом.
- Черт  с  ним  с  Лентулом  Варом - произнес  Хароний  Магма  Сивилле, стоящей  рядом  с  ним  в  его  кабинете – Обойдусь  без  его  рабов  и каменоломень. В  Риме  рабов  на  продажу  хватает. Куплю  там. Да  и  не  хуже  его  тех  замученных  трудом  больных  висельников.
- А  может  снова  поговорить  с  Варами? – произнесла  Сивилла.
- В  своем  уме! – возмущенно  ей  ответил  Хароний - После  всех  обид  и оскорблений! 
  Он  посмотрел  осудительно  на  свою  любовницу  рабыню  и  произнес  ей – И  речи  быть  не  может. Вар  отправил  меня  из  своего  дома, дав  понять, чтобы  я  не  рассчитывал  на  его  подачки. И  вообще  надо  подальше держаться  от  этих  Варов. И  не  пускать  даже  на  свой  порог. Особенно  его  эту  сучку  Луциллу. Опасная  тварь, хоть  и  женщина. И  сама  эта семейка  опасная. Чтобы  они  все  передохли – он  выругался, напоследок собрав  все  свои  сбережения, и  вышел  из  своего  кабинета, выводя  впереди себя  и  Сивиллу. И  запер  дверь  на  замок.
- Иди  и  займись  делом. А  мне  пора  в  дорогу. Еще  надо  будет  посетить одно  место – произнес  он, ей  хитро  прищурив  свои  маленькие  хитрые зеленые  глаза – Присмотри  за  рабами, пока  я  буду  в  отъезде. И  за  домом - он  добавил  и  вышел  уже  вперед  ее  во  двор  виллы, спустившись  на первый  этаж, пройдя  мимо  большого  бассейна  и  статуй  античных  божеств  и  колонн, подпирающих  верхний  ярус  второго  этажа  виллы. Пройдя  мимо  того  места, где  не  так  давно  Луцилла  Вар  устраивала смотрины  его  гладиаторам  и  облюбовала  лучшего  и  самого  красивого  из них. А  Сивилла, пылая  от  ярости  в  своей  ревности, следом  спустилась  со втрого  этажа  и  следом, тоже  вышла  за  ним  и  пошла  в  сторону  половины  рабов. Ей  захотелось  повидать  с  утра  рабыню  Марцеллу.
- Катись  к  своей  Кадии - прорычала  в  гневе  она  себе  под  нос - Пусть  она теперь  тебя  приласкает  как  я – А  я, пока  поразвлекаюсь  с  Гаником. Пока он  мне  нужен, как  и  ты. Но  это  пока. Пока  не  получу  свободу.
  Сивилла  вспомнила  о  служанке  Марцелле. Она  могла  слышать  весь раговор  ее  с  Луциллой  Вар. Хотя  и  далеко  стояла  у  дверей  ее  комнаты. Сивилла  решила  узнать  и  допытаться  у  Марцеллы  все  о  том, что  она знает  и  пригрозить, если  что  ей. О  сговоре  никто  не  должен  был  знать  в доме  Харония  Диспиция  Магмы. По  крайней  мере, пока  Сивилла  не получит  деньги  и  вольную. Она  первым  делом  сразу  же  пошла  ее, искать на  половине  рабов, но  не  нашла  сразу  и  взбешенная  окончательно. И, поняв  где  та, осталась  ждать  ее  возле  жилища  рабов, и  слуг, минуя каменную, узкую  алею, усевшись  на  входе  туда  на  деревянную  лавочку. 
  Мимо  старая  служанка  в  зрелых  годах  Ферония. Ферония поприветствовала  Сивиллу, но  та  не  глядя  на  нее, что-то  буркнула  той. И  та, пошла  дальше, оглядываясь  и  не  понимая, что  происходит  с  Сивиллой.
  Пока  она  сидела  здесь  уже  запрягли  повозку  для  Харония  Магмы, и  он уехал  вместе  с  Ардадом  и  несколькими  мужчинами  слугами, громко громыхая  колесами  по  булыжникам  по  направлению  к  Апиевой  дороге. И все  понемногу  в  Олимпии  успокоилось. Работа  шла  уже  спокойней, и никто  не  носился  сломя  голову.
  Вдруг  появилась  Марцелла. Она  стояла  на  тропинке  с  египтянином Лакастой  и  мидийцем  Римием, двумя  рабами  виллы  и  заметила  сидящуу на  этой  лавочке  Сивиллу. Марцелла  поняла, что  будет, похоже, разговор  с глаза  на  глаз  и  он  неизбежен. И  что  Сивилла  именно  ее  ждет. Она наконец-то  наговорилась  и  пошла  от  двоих  рабов  в  сторону  сидящей  на лавочке  Сивиллы.
  Лицо  Марцеллы  было  взволновано  и  настороженно, увидев  Сивиллу  и ее  недобрый  практически  злобный  и  хищный  сейчас  женский  взгляд. Она уже  понимала, что  разговор  будет  серьезный  и  скорее  всего  о  Луцилле  и их  общем  сговоре.
- Я  хочу  с  тобой  поговорить, Марцелла – произнесла  негромко  Сивилла, глядя  в  упор  с  болезненным  диким  и  злобным  любопытством  на Марцеллу – Ты  все  слышала?
- Что  слышала, Сивилла? - произнесла, будто  непонимая  ее  и  о  чем предстоит  говорить  Марцелла. Она  сделала  вопросительное  девичье