четверти и разделил между остальными тремя своими подельниками.
– Вы ребята молодые, вам ещё жить, – пресёк он всякие возражения.
– А что с арсеналом делать? – флегматично поинтересовался Маня.
– Что с арсеналом? Да разбирайте, кому чего по душе. Не оставлять же трофеи вражинам.
Посидели ещё немного молча, выпили. А о чём было говорить то? Всё и так было ясно, как божий день. Конечно, жаль было расставаться и рушить такое полезное и эффективное предприятие, но что оставалось делать? Плетью то обуха не перешибёшь! Уж слишком могущественные силы были затронуты этой их лихой и бесшабашной деятельностью, слишком влиятельные круги были заинтересованы в ликвидации этих романтических смутьянов. И спасенья от них не было никакого.
– Ладно, всё, езжайте, – Леший встал, за ним поднялись остальные, – и помните, у вас меньше суток! Быстренько утрясайте свои делишки и ложитесь на дно. И последнее. Если кого из вас вычислят, живыми не сдавайтесь! Лучше сдохнуть свободным, чем потом остаток своей жизни провести в клетке! У меня всё. Я вас больше не задерживаю, граждане бандиты.
Мутный с Корявым укатили первыми, а Маня остался пошерудить в своей оружейной комнате. Через час он зашёл в сторожку и сел на стул. Они выпили ещё по одной.
– Жаль, – равнодушно сказал он.
– Чего тебе жаль? – спросил Леший.
– Жаль, что не удалось округлить свой личный счёт, – ответил тот.
– А, ты про это, – хмыкнул Леший, вспомнив их давний разговор в пивнушке о том, что он числился в этом манином списке, как половинка, то есть как недорезанная жертва, – так это недоразумение никогда не поздно исправить, – вполне серьёзно добавил он.
– Да я это… пошутил я, – смешался Маня и взгляд его как-будто бы дрогнул.
Впервые за всё время их знакомства Леший заметил в этих прозрачных, бесстрастных глазах полярного волка, больше похожих на оптический прицел, нечто напоминающее замешательство. Нет, это не был страх перед Лешим, как перед человеком, но страх быть неправильно понятым смутил в данную секунду флегматичную душу прирождённого убийцы. А Лешему не нужно было ничего объяснять, он не вчера родился, он всё понимал правильно. Он по достоинству оценил манину шутку. Просто сейчас на него снова нахлынула волна безысходности и он искал для себя самый простой выход из этого болота, из этого тотального бессмыслия бытия.
– Слышь, Леший. Я знаешь, что хотел сказать? – разлил Маня водку по стаканам.
– Ну? – главарь вопросительно поднял глаза на штатного ликвидатора.
– Я думаю, что ты великий, – убеждённо произнёс тот и залпом выпил свою дозу.
– Великий, говоришь? – предводитель банды наёмных убийц задумался на пару секунд, медленно вращая стакан в руках. Грани из мутноватого стекла замысловато переливались перламутром от света тусклой лампочки, – и в чём же заключается моё величие? Разве что в моём ничтожестве. «Величие в ничтожестве!» – интересная мысль, – покрутил Леший фразу на языке. Затем криво усмехнулся и в один глоток освободил посудину от спирта, – нет, Маня, величие должно в чём-то проявиться, иначе это иллюзия, пустой звук.
– Но ты же изменил систему жизни в нашем городе, сколько народу облагодетельствовал, – настаивал Маня.
– Да, кое-что у нас получилось, что-то мы смогли сделать. Но только это всё напрасно. Зря всё это. Вот увидишь, не успеешь и глазом моргнуть, как от всех наших начинаний не останется и следа. Даже сама память о нас вмиг улетучится, как пары спирта из этого стакана, – Леший погрузился в тяжёлую задумчивость, ‒ ладно, это всё лирика, – отвлёкся он от своих мыслей, – поезжайте, молодой человек, с Вами было приятно иметь дело, лучшего напарника я бы себе и не пожелал, – совершенно искренне сказал главарь и крепко пожал душегубу-виртуозу руку на прощание.
«Ну, вот, кажись и приехали. Всё пришло к логическому завершению, к тому неизбежному финалу, который только и должен был случиться, – думал Леший, сидя этой ночью без сна в своей сторожке, – а чего я, собственно говоря, хотел то? Чего ожидал? Я же покусился на самоё сокровенное, что есть у человека, на начало всех его начал, на святая святых его низменной душонки, на тот самый заветный, охраняемый, как зеницу ока, тайник всех его сакральных смыслов и глубинных приоритетов, на эту священную корову его природной сущности. Я же имел глупую наивность раскачивать ту главную опору, тот самый стержневой стержень, на котором и зиждется вся эта гнилая конструкция под гордым названием “человек”. Нет, подобные деяния не могут долго оставаться безнаказанными. И возмездие будет скорым, беспощадным и совершенно неотвратимым.
Всё правильно, всё закономерно. Обыкновенного, среднестатистического человека невозможно заставить стать Человеком. Ведь быть Человеком можно исключительно за свой счёт. Это быть животным можно за счёт других, а быть Человеком возможно только за свой собственный, личный счёт. А эта задача для него решительно непосильная. Это мучительно, это тяжко и это противоестественно для его природы. А принуждение человека к противоестественному поведению есть занятие неблагодарное, бесперспективное и крайне опасное. Нельзя природную человеческую натуру до бесконечности держать под давлением, не может его психика долго пребывать в скрюченном, напряженном состоянии. Она или убьёт своего носителя, или, что более вероятно, вызовет бурную обратную реакцию. И этот свирепый, мутный поток неизбежно снесёт все искусственные преграды и запреты, стоящие на его пути и сдерживающие его естественное направление. И тогда мало не покажется никому. А я, как раз, и пытался заставить людишек совершать нелогичные, противоестественные с точки зрения среднестатистического человека действия. Нет, невозможно объединить этих “шкур” в разумную общность. Человек живёт исключительно своим личным, меркантильным, шкурным интересом. И ничто не может заставить свернуть этот локомотив с его исконного, кондового, стержневого пути.
Конечно, бывают периоды в истории человечества, когда люди объединяются в разумные сообщества, где в приоритете стоит всеобщее благо, а частный, шкурный интерес отходит на второй план и жертвуется в угоду общественной необходимости. Однако такие “разумные” периоды истории крайне редки и сильно кратковременны. Подобные аномалии происходят во время войн, чрезвычайных ситуаций, климатических бедствий и прочих катастрофических событий, когда рушится весь привычный уклад человеческой жизни. В такие времена люди сплачиваются и работают сообща на общее благо. Но, как только режим ЧС заканчивается, людишки вновь возвращаются в своё природное, исходное состояние мелкособственнической шкурки. Они совершенно неудержимо расползаются по своим норкам, и всё опять начинается заново. Не может человеческая натура долго пребывать в образе Человека, инстинкт всегда берёт верх над разумом. Инстинкт гонит человека по жизни!
Н-да, поработали мы, конечно, на славу, но что толку от всех наших стараний? Не желают людишки жить по законам разумного бытия. Не может существовать честное и справедливое общество. Человек не может долго мириться с тем, что всем достаётся поровну из общественной кормушки. Обязательно найдётся особо жадный и хитрожопый хомячок, или группа таких хомячков, которые захотят прибрать к своим липким лапкам большую часть тех ресурсов, что генерирует вся система, и приватизировать в свою личную, частную собственность это общественное корыто. Подобный сценарий просто неизбежен. Такова природа человека! Невозможно этих хомячков повытаскивать из их нор и показать, что существует иная реальность, не ограниченная узким входом в их убежище. Не желают людишки, чтобы их освобождали из этого животного рабства. Оно им очень нравится, им здесь тепло, они к нему до смерти привыкли.
И вообще, меня уже мутит от этого стада двуногих, я больше не могу видеть эти рожи, я не могу находиться с ними рядом, не могу дышать с ними одним воздухом. И как меня только угораздило появиться на свет человеком? По моему я к этому виду не имею никакого отношения, это просто ошибка какая-то. Лучше уж быть землеройкой или насекомым каким, чем человеком. Ничего этих толстокожих не берёт, невозможно их ничем пронять!
Всё зря, всё напрасно. Назрела острая необходимость изменить свою жизнь к лучшему! Пришло время сдохнуть! А что мне тут ещё делать то? Свою бочку говна я выхлебал, все положенные мне плевки и пинки собрал, нахватался этого дерьма с лихвой, через край, хватит уже с меня. Давно уже было пора прервать эту мерзость бытия. Не осталось у меня ни малейшего желания находиться в этом зловонном гадюшнике. Пошли они уже все к чёртовой матери! Они же здесь все больные, у них у всех поголовно рак души! – так думал Леший, сидя той ночью без сна у себя в сторожке».
Он решил не подаваться в бега, а честно досмотреть весь спектакль до самого конца. Леший оказался прав насчёт нехороших последствий зловредной деятельности своей банды. В очень высоких сферах заинтересовались их романтической самодеятельностью. К ним в городишко из столицы инкогнито прибыла бригада самых лучших следователей и оперативников. Они всё досконально изучили и проверили, собрали информацию и выявили всех участников событий. И вот в самом центре столицы в одном скромном, но очень высоком кабинете состоялась крайне занимательная беседа.
– Ну, что вы там нарыли? – тихим, бесцветным голосом спросил невзрачный серый человек в роговых очках у руководителя этой спец бригады.
– Все материалы здесь, – положил на стол пухлую папку бравый офицер и встал на вытяжку.
– Вы мне пока вкратце расскажите, – так ласково попросил серый человек, что от этой его невинной просьбы офицер покрылся холодной испариной.
– Некий бандит по кличке “Леший” сколотил криминальную группу, которая занимается заказными убийствами. Они создали сайт, где каждый желающий может разместить заказ на любое лицо. И если этот заказ подтверждается сотней или более взносов, то он исполняется. Ликвидируют они в основном людей, которые занимают социально важные должности, – офицер смолк. Повисла пауза.
– И каковы последствия их деятельности? – ровным, бесцветным голосом поинтересовался хозяин высокого кабинета.
‒ Последствия весьма значительные, – оживился офицер, – позитивные изменения произошли практически во всех сферах жизни: резко снизилась коррупция на всех уровнях, прекратились откаты и взятки, улучшилась криминогенная обстановка в регионе, хорошая инвестиционная активность, медицина, образование, социальная сфера на высоте, – разошёлся служака.
– Совершенно не разделяю ваших восторгов, – возразил серый человек и скептически посмотрел на офицера.
– Так ведь результаты положительные. На самом высоком уровне декларируют борьбу с коррупцией и казнокрадством, а этот Леший со своей бандой враз навёл порядок, – не унимался тот.
– Декларации – это
