–Оформляй командировку на Байконур. Синицына заменишь. Он там почти сгорел.
– Что? На работе? – спросил я шутя.
– Если бы! На солнце!
А я давно хотел туда поехать. Одно дело видеть по TV полет ракеты, а другое – услышать живой рык стартующего монстра и его начальный полет. Тем более, там была и моя частица труда. Маленькая, но была. А еще я хотел увидеть пустыню. Я ее видел в кинофильме «Белое солнце пустыни». И хотя песок, барханы, солнце не такая уж и романтика, но хотелось все это увидеть своими глазами.
И вот несколько часов на самолете, а затем на машине, и я уже на базе. В первые дни пока вживался в обстановку, в технологический ритм бригады, мне было как-то не до пустыни. В первый же выходной день после завтрака ребята пригласили меня расписать пульку (преферанс).
– Не, я пойду на пустыню смотреть, – отказался я.
– Смотри не заблудись! Далеко не уходи! Чаще оглядывайся на мачты антенн, – напутствовали они меня.
– Понял, буду оглядываться, – бодро ответил я и зашагал.
На мне были темные очки, шляпа, шорты, а сбоку висела фляга с водой.
Под ногами была плотная земля глинистого цвета, покрытая остатками выгоревшей травы и сухими стеблями разных растений. Солнце уже поднялось высоко и ощутимо припекало. «Да, надо было ранним утром выходить», – подумал я запоздало, разглядывая окрестности. А они, вздыбливаясь невысокими холмами уходили далеко за горизонт. Местами попадались клубки перекати поле, белесая полынь, кочки из верблюжьей колючки или низкорослые почти без тени саксаулообразные кусты. Я оглянулся. Мачты антенн еще торчали над холмами.
«Ладно, пройду еще немного. Может там появятся песок и дюны, а потом поверну назад», – подумал я и сориентировался по солнцу.
Но там за холмами все было также однообразно безжизненно и скучно. Не такой я представлял пустыню увидеть. Так шел, шел я и вдруг увидел, что на холме что-то мелькнуло. Показалось, что ли? Но через какое-то время еще что-то перескочило уже в другом месте. Чертовщина какая-то! Глюки что ли? Я остановился, потоптался на месте и … повернул назад.
И тут я увидел собак. Откуда они вынырнули? Расположившись на окружающих холмах, они молча наблюдали за мной, постепенно приближаясь ко мне. Я остановился – они тоже. В стае были собаки разных пород, мастей и размеров. Среди них особенно выделялась высокорослая овчарка. Она сидела, опираясь на передние лапы и, свесив язык, внимательно смотрела на меня. Очевидно, она была здесь главной, так как стоящие рядом собаки, переминаясь с лапы на лапу, повизгивали и заискивающе поглядывали на нее, как бы ожидая команды вперед. Да, вляпался я!
В разное время у меня дома были собаки – фокстерьер, а потом эрдель-терьер. Я понимал собак и знал, что они четко сканируют сознание человека, и если в нем блеснет хоть искорка страха или сомнений, то она мгновенно берет ситуацию в свои лапы. Она становится взволнованной, агрессивной и тут уж никакой разряд по бегу не спасет. Чтобы не спровоцировать ее на нападение ни в коем случае нельзя паниковать, бежать и делать резких движений. Поэтому я, сохраняя спокойствие, медленными шажками перемещался в сторону базы. Собаки тоже перемещались. Я посмотрел еще раз вокруг себя: ни палки, ни камня. Я понимал, что окружили они меня совсем не с добрыми намерениями, а до базы далеко, мачт не видать. Вот уж влип, так влип! Сам виноват!
И тут я вдруг как закричал. Не от страха, а от злости на самого себя. Я ругал себя за разгильдяйство, за самоуверенность, за беспечность. Я выкрикивал разные слова, обращаясь к собакам и нес вообще непонятный бред. Почему-то я вспомнил, как артист Ульянов в фильме «Председатель» на колхозном собрании крыл матом алкоголиков и лентяев так, что вороны на соседних деревьях не выдержали и улетели, громко каркая. Я тоже выложился перед стаей. Как я ругал себя и собак, какие только словосочетания не слетали с моего языка. Страха не было, а была какая-то первобытная злость на такое вот положение. Я поворачивался во все стороны, чтобы уделить всем должное внимание и говорил, говорил.
А собаки, то переминаясь с лапы на лапу, то пригнувшись вытягивали лохматые морды, как бы приглядывались и прислушивались. Возможно, их забавляла моя речь. Я выкрикнул с десяток знакомых мне кличек собак, но ни одна не шевельнулась. Главное не запаниковать, но у меня уже кончился запас слов и выражений, и я начал повторяться. Собаки пока это не заметили. Но сколько еще это может длиться? Чувствую, как по спине ползет холодок. С чего бы это?
Вдруг я увидел на склоне ближайшего холма что-то похожее на палку. Это была ветка саксаула. Такая кривая извилистая, чуть больше метра длинной. Не отрывая взгляда от собак, поднял палку и чуть не взвыл от досады. Палка была такая тонкая и сухая, что поломается об морду любой подскочившей собаки. Да, такой не помахаешь!
И тут проснулось что-то мальчишечье. Я вспомнил, как пацанами мы играли в войну и стреляли в немцев «палками» до полной победы.
– Ах вы, суки! – закричал я, – да я вас всех к…..перестреляю, да я вас всех на…распотрошу, – и выпустил длинную очередь из «автомата».
– Та-та-та-та! – трещал мой «автомат». Я медленно поворачивался вокруг себя и поливал свинцовыми очередями лохматую стаю.
– Та-та-та-та» – татакал автомат и…
О, чудо! Только что торчали лохматки, а теперь ни одной морды! Я еще ничего не понял, но, опустив «автомат» вниз, пошел ускоренным шагом к базе. И тут собаки появились вновь. Я выругался и, приложив к плечу приклад «автомата», снова зататакал. Собаки вновь исчезли. Как только я сделал шагов пять-шесть – они снова появились. Мы играли в странную игру. Не знаю, в какую они, а я играл на выживание.
– Та-та-та-та! Кричал мой «автомат» уже хрипя и захлебываясь. Уже показались мачты антенн, вскоре были видны постройки. В какое –то мгновение собаки исчезли и я, не сдержавшись, побежал к своим.
А там уже собирали людей на поиск: пропал новичок.
– Ты почему ушел в пустыню один? Зачем ты вообще туда пошел? – выкрикнул начальник смены.
– Да я же ребятам все сказал, – оправдывался я.
– Но все думали, что ты походишь рядом и вернешься, – говорили мне.
– А чего ты там так долго был? – спросил кто-то.
– Да меня собаки не пускали, – выкрикнул я, оправдываясь.
– Как не пускали? – спросило сразу несколько человек. И я рассказал все.
– Ну, и балда ж ты все-таки, – кто-то выкрикнул.
– Да, повезло тебе, парень. – сказал начальник смены, – Уже было три случая нападения стаи бродячих собак на людей. Два со смертельным исходом. Поэтому периодически на БТР- ах солдаты выезжают в пустыню и отстреливают собак из автоматов. Но они умные. Как увидят автомат у плеча, то падают за бугор, ползком вниз и бегом. Так что помог тебе твой «автомат», а то бы осталась от тебя только шляпа.
И в этот момент я испугался, и ноги у меня стали ватные, да и вообще настроение испортилось.
Потом мне часто снилось, как я кричу на окруживших меня собак, кричу, кричу, а они все ближе, ближе, и потом как кинутся все на меня…
И тут я просыпаюсь.
