Апокалипсис в шляпе заместо кролика.Гл.8

В ней много о чём рассказывается, но главное из всего тут сообщённого нужно усвоить то, что кто рано встаёт, тому бог, не сам, конечно, а посредством своих инструментов, поддаёт.
Чем отличается день ото дня, и не для каких-то там глобальных систем своего позиционирования в мировом мироустройстве, которые по большому счёту живут в системе среднестатистических данных и они такими отличительными данными не апеллируют, а для одного из частных случаев, для какого-нибудь среднестатистического человека, у которого и запросов особых к окружающему миру нет и живёт он, как и все обычно, по своей обыденной формуле, час от часу не легче, и день на день одинаковый не выпадает, то если отбросить все природные неровности, на которые он никак не может повлиять и рассматривать лишь то, что этого среднестатистического человека касается и волнует, то этот заданный вопрос сводится к следующему ответу – степенью ожидания и не ожидания чего-то от предстоящего дня этим среднестатистическим человеком. В общем, одни дни он, обнадёженный неким предстоящим событием, трепетно ждёт, а другие дни для него проходят как бы формально, без лишних переживаний. Ну а как там дальше проходит, – его ждёт там разочарование или наоборот, всё вышло так, как задумывалось, – то это другой вопрос.
И вот поверхностно нам уже известный Миша, тот молодой человек из службы экспресс-доставки, о котором у нас сложилось противоречивое мнение,  – он с одной стороны парень не слишком привлекательный, тюфяк и сама скромность, а с другой стороны, не без своего самоутверждения, в общем, он находится в том самом переходном возрасте, где идёт формирование его единства личности, – весь вчерашний вечер пребывал в ожидании сегодняшнего дня, от которого он одновременно ничего хорошего не ждал и в тоже время ждал чего-то для себя прорывного. Так что вполне понятна его душевная неустроенность, которая начала сопровождать его с самого подъёма и так всё утро, а затем до прибытия на место своей работы, до которой он на этот раз добирался не обычной дорогой, а обходным путём.
Чем он мотивировался в таком своём подходе к выдвижению на работу, сложно и самому ему сказать, но можно сделать основанные на вчерашних событиях предположения – он несколько опасался встречи со вчерашним типом, который однозначно нагнал на него страха. И, конечно, было глупо так себя вести, когда он сам сообщил тому типу, где он может его встретить и подловить, если ему этого захочется. Так что Миша перекрутил все зашедшие ему в голову варианты хотелок этого типа, и ему ничего здравого на ум не пришло, кроме того, что тот тип секретный агент правительства, который набирает себе в команду самых отчаянных людей. А Миша по всем параметрам подходил под эту категорию отчаявшихся людей. Да-да, всё верно, самые отчаянные люди, это отчаявшиеся нытики, каким был Миша, и этому типу крайне повезло, что он натолкнулся на Мишу, как раз в самый такой отчаявшийся момент его жизни (Леонелла так жестоко с ним поступила).
И вот это отчаяние Миши на последнем жизненном фронте (любовном), где он ещё питал насчёт себя какие-то иллюзии (на всех остальных фронтах он шаг за шаг отступал и терпел поражения), когда уже и отступать казалось что некуда, и поддержало в Мише те последние силы, которые его привели на место его работу, в одну из пиццерий. Где его в свою очередь ждали свои обыденные неприятности, которые всегда преследуют таких как Миша людей, в основе которых лежит скромная конструкция. И физическим олицетворением всех этих неприятностей, как правило, выступают его коллеги по работе, уже с виду на них посмотришь, то увидишь, что они совершенно не такие как он, закомплексованные люди, а наоборот, им всё по плечу и в радость надсмехаться над такими людьми как Миша, кого можно загрузить работой по полной.
И только Миша переступил порог заведения пиццерии, откуда начинается его оговорённая трудовым договором ответственность, как его уже все рады видеть, особенно его коллеги, Влад и Лёха, которые, как с порога Миша всегда и сейчас выясняет, без него никак не справляются. И это не смотря на то, что Влад и Лёха такого вида здоровых лба, что при виде них у тебя закрадывается сомнение по поводу того, что они с чем-то там не справляются. Да быть такого не может. Правда, очевидность такова, что почему-то всегда, вот в таких рассматриваемых сейчас случаях, не справляются со своей рабочей загруженностью вот такие здоровые лбы, как Влад и Лёха. И они, как люди не без своей сноровки и сообразительности, уже заранее предвидя, что им не будет по силам справиться с объёмом порученной им работы, дабы лишний раз не мучить себя и окружающим нервы, – той же начальнице смены, Машке для них, а для всех Марии Семёновне, – заложили руки в брюки, чтобы они отдыхали и набирались сил, и, облокотившись, кто куда (к стенке или на стульчик присев), сохраняя равновесие и невозмутимость, определялись ждать эту палочку для всех выручалочку, Мишу.
Ну а Машка, или Мария Семёновна, что может поделать, когда эти два здоровых лба являются гарантами дисциплины в этом небольшом коммерческом предприятии, хоть сами и не слишком дисциплинированы. Но тут уж нужно выбирать, либо Влад с Лёхой как умеют поддерживают порядок и дисциплину (Мария Семёновна все же в душе ещё Машка и у неё ещё не получается быть строгой), либо они переходят в стан безответственных людей и с этого момента ни за что не отвечают. В общем, Машке пока она не набралась опыта и строгости в себе, приходится приноравливаться к обстоятельствам и во всём потакать этим здоровым лбам. 
– Чего встал, давай помогай упаковывать пиццу. – Подгоняет в Мише его ответственность Влад, сам не покладая рук, переводит свой дух со стаканчиком кофе в одной руке и эклером в другой.
Ну а Миша всегда рад быть полезным хоть кому, а особенно своим коллегам по работе, которые, как люди более чем он ответственные, раньше его прибыли на работу и пока он там по дороге прохлаждался, уже всё тут по своим местам распределили. И Мише теперь только и оставалось, как воплотить в жизнь эти планы: упаковать в коробки пиццу, рассортировать её по заказам, затем развести по фургонам, а затем… А затем ему не надо думать, за него есть кому этим умственным процессом заниматься.
И Миша, взглянув на опустившую голову в бумаги полные цифр и заказов Марию Семёновну и, убедившись в том, что с ней у Влада с Лёхой всё согласованно, – а если он решил занять противоречащую всякому товариществу, грубую позицию недоверия к их словам, то Влад с Лёхой, вынув кулаки из своей занятости, готовы предоставить Мише убедительнейшего характера аргументы, – с понурой головой отправляется справляться с работой.
– Вот и дело пошло на лад. – Сделал вывод Лёха, другой коллега Миши, наблюдая затем, как слаженно укладывает коробки с пиццей Миша. – Мне, кажется, что мы заслужили глотка свежего воздуха. – Сказал Лёха, со значением посмотрев на Влада. Ну а Влад с полуслова понимает своего напарника и предлагает выйти подышать на улицу.
Ну а как выглядит это наполнение себя свежим воздухом, не нужно объяснять, оно, как правило, идёт по одному и тому же сценарию. Так Влад и Лёха, как те люди, кто решил немедленно восполнить в себе недостаток свежего воздуха, – им скорей всего, понадобился воздух с большей концентрации кислорода (для чего это им было нужно, пока что трудно сказать), – вышли на крыльцо, предваряющее собой вход в пиццерию, затем окинули с утра не слишком многолюдную улицу и зашли в специальный закуток, за углом пиццерии, где, как оказывается, как нигде вокруг вольно дышится.
И видимо насыщенность кислородом воздуха в этой части пространства настолько было велико, что эти господа (а кто же ещё), дабы в голове не закружится, достают из карманов сигареты и посредством этих фильтрующих трубок, разбавляя поступающий в лёгкие кислород, начинают полной грудью дышать местный воздух. Ну а как только их организм частично восполнил в себе недостаток свежего воздуха, то можно и поговорить о самых насущных темах.
– Да, – глубоко вздыхает Влад, – даже не знаю, как бы мы справлялись со своей работой, не будь с нами Миши, этого великодушного человека. – Пустив дым вверх, многозначительно смотрит в тот же верх Влад.
– Да, без него мы как без рук.  – Соглашается Лёха, вслед за Владом выпуская струю дыма. Здесь они переглядываются и обдают себя радостью, исходящей прямо от души – ведь у них есть Миша и как этому не радоваться искренне. И только эти честные во всём господа так за себя порадовались, как в этот закуток заглядывает незнакомец, который начинает себя вести до невероятности странно. Не как подобает всякому незнакомцу, неуверенно и с чувством внимания и уважения к людям здесь бывалым не раз, а так, как будто Влад с Лёхой здесь новички, а он человек здесь свой.
– Значит, дышим. – Окинув с ног до головы возмутившим Лёху и Влада взглядом, как-то по особенному констатировал факт их здесь нахождения этот странный незнакомец, позиционирующий себя за свойского для этих мест человека. А Лёха с Владом и не знают, как на всё это реагировать, и продолжать ли вдыхать в себя свежий воздух через сигарету, или это будет выглядеть невежливо по отношению к этому свойскому человеку, у которого, как что-то им подсказывает, нет при себе сигарет, а вот желание, так же как и они подышать, имеется. И значит, следующим его шагом будет его к ним обращение на предмет выяснения того, насколько они сообразительны.
А вот это уже вызывает свои сложности, если знать, насколько щепетильны эти господа в вопросах своей собственности. И хотя у них не вызывало особых затруднений указывать на недопустимость такого рода просьб, человеку обращавшемуся к ним за этим сигаретным одолжением, – это не этично делиться со своим ближним своими вредными привычками, – что-то им не даёт покоя в этом человеке, и ими подспудно чувствуется, что такой ответ его не устроит и он не пройдёт.
А незнакомец между тем приблизился к ним и остановился в такой предельной близости, что теперь им дышать в свои сигаретные трубки было крайне сложно, без того, чтобы не задеть этого типа выбросами из своих лёгких. И теперь этим господам, Лёхе и Владу, нужно решать, как им быть со своими сигаретными трубками во рту, которые там тлеют и не дают, не то, чтобы полноценно вести разговор (как они будет выглядеть, если начнут говорить сквозь зубы, к чему подбивает сигарета в зубах), а они и дышат в пол лёгких. И судя по тому, что они в лице краснеют и в глазах мутнеют, то они решили быть до конца вежливыми и не пускать дым в лицо этого незнакомцу.
А тот всё это видит и по достоинству (правда по своему) оценивает это их не пренебрежение правилам хорошего тона. – А вот у меня не такие здоровые лёгкие, как у вас. – Переводя свой взгляд с одного господина на другого, с долей завидливости, рассудительно заговорил незнакомец. – Не могу я их прокачивать всякой гадостью, не держат они в себе ничего кроме качественного воздуха. Вот такой я неженка. – С укором к себе сказал этот незнакомец, и при этом так серьёзно, что его невозможно было заподозрить во всяком зубоскальстве.
А господа Лёха и Влад, от этих слов незнакомца, и не заметили, как