собой этажи, которые освещались светом, когда лифт пересекал свой высотный барьер. При этом можно было для себя заранее выяснить, на каком из этажей по пути к своему самому высокому этажу, сделает свою остановку лифт (кнопка этажа, где была намечена нажатием эта остановка, высвечивалась отдельным световым огоньком). И вот это-то и увидел этот атеист во всём себе. А как увидел, то имея время на осмысление происходящего, да и к тому же лифт подбирался к этой знаковой отметке, вдруг озадачился вопросом.
– И кто спрашивается, выбрал для себя этот чёртовый путь своего конечного назначения? – задался вопросом атеист, удивившись тому, что этот вопрос так взволновал его, человека претендующего на звание самого бесчувственного человека года. Он на всех наплевал с самой высокой колокольни этого города, как уже можно было догадаться, со смотровой площадки этого здания, которая находится на самой вершине этого небоскрёба, до которой рукой подать из кабинета этого господина, атеиста. А бывало и так, что он для того чтобы полюбоваться с высоты птичьего полёта (а там у него летают только самые редкие птицы – птицы счастья) на лежащую внизу низменность, в которой пребывают в своём приниженном состоянии приземлённые люди, то он окунается в строенный в само здание бассейн, и в одних плавках плавая в нём, снисходит взглядом вниз.
И хотя этот опрос был задан вслух и крайне возмутительным тоном атеиста, он на него не получил ответа (возможно и потому, что атеист здесь был всем известной личностью и непререкаемым авторитетом самого главного человека в этом здании, а может и не только). А ведь кто-то из ехавших сейчас в лифте людей нажал на кнопку 13 этажа, а это значит, что по крайне мере он должен знать ответ на этот вопрос. Но может эта информация в себе содержит некую конфиденциальность, о которой вот так вслух, да ещё и при наличии вокруг незнакомых людей не распространяются, и поэтому этот человек не спешит отвечать на вопросы о своём пункте назначения.
М-да, может и так, а может этот человек так умолчал себя по причине того, что испугался быть заподозренным атеистом и всеми тут находящимися людьми в отличных от других взглядах. Все тут видишь ли, не живут в откровенной демонстрации своих низменных пристрастий и склонности ко всякой чертовщине и ещё только чёрт знает чему, а этот тип, а может и того больше, леди, – и как это вышло так, что никто и не заметил, кто нажал на эту 13 кнопку (чертовщина какая-то), – взяла и совершила этот открытый камин-аут. Я, мол, такая-сякая и меня нисколько не заботит, что обо мне подумают другие люди (так она или он думал до поры до времени, пока об этом не спросил атеист, высокое начальство, с кем всё-таки приходится считаться).
Но при всём при том, видимо этот человек не знает с кем имеет дело (или может, наоборот, отлично знает), и если атеист задался вопросом, то он ни за что не успокоится, пока не получит на него ответ. И атеист приступает к визуальному осмотру своих временных попутчиков. И если к господам с серьёзными и ответственными лицами, и при таких же костюмах на себе, у него нет никаких претензий и особых вопросов (хотя для острастки с них всё равно стоит спросить), то вот представительны женского пола вновь демонстрируют самостоятельность своего курса деловой жизни.
– Ни в чём не знают удержу, если уж деловые, то уж такие деловые, что и не подойти к ним без предварительной записи. – Пройдясь по лицам сотрудниц в деловых костюмах, которые были все как на подбор в любое деловое и модельное агентство, уже про себя рассудил атеист, не смея для их же пользы никого из них особо выделять. И лучше они пусть вот так стоят, стиснув зубы, в надежде только на себя, глядя насквозь холодным взглядом сквозь тебя по направлению своей отдалённой цели, чем они потом будут цепляться той же зубовной цепкостью со скрежетом за ту обманувшую её безнадёжность, где одна из них совратилась пагубными мыслями обмануть свою природу, растоптав её во имя этой завуалированной под успех бесцельности.
Атеист переводит свой взгляд на табло с кнопками, где свет, перепрыгивая с кнопки на кнопку, уже готов был перепрыгнуть на ту самую кнопку с цифрой 13 на ней и тем самым сделать остановку. И теперь атеист и, скорей всего, и все остальные люди в этом лифте, с нетерпением ожидают развязки этой истории, и теперь будет ясно, кто же нажал на кнопку 13.
И вот когда все буквально настроились к этому моменту истины, через своё напряжение и своё пристальное внимание к тому лучу света, который приготовился к своему прыжку, – и вот он даже оттолкнулся от кнопки 12 и всеми ожидалось приземление этого лучика света на кнопку 13, и все надеялись, что благополучно, – как вдруг, а по другому всякие незапланированные и крайне вас изумляющие вещи не случаются, свет в лифте на одно мгновение гаснет и… Этого хватило, чтобы навести своего знакового шороху в головах всех этих людей и в их костюмах.
Ну а когда свет вновь появляется, то все ведут себя как ни в чём не бывало и ничего не случилось, даже несмотря на то, что световой огонёк уже светился на кнопке с номером 20, и никто сейчас из едущих в лифте людей не сможет утверждать, останавливался ли лифт на 13 этаже или он чего-то в этой темноте пропустил.
И, наверное, на этот вопрос мог бы ответить самый значительный здесь человек, ни во что не имеющее научных обоснований и доказательств не верующий человек, атеист, но он стоял, как в рот воды набрал и, пребывая в состоянии крайней степени умственного застопорения, щупая пальцами руки свою щёку, на которой отсвечивался след помады, пытался разобраться или понять, что сейчас в этой темноте с ним было и произошло.
– Это какая-то чертовщина! – пришёл к единственному выводу атеист, оставшись один в лифте и, глядя вслед выходящим дамам с деловых костюмах, где каждая из них, несмотря на то, что была совсем ни на кого не похожа (одна была блондинка, друга брюнетка, а третья, в самом любимом для Илии цвете, шатенка), теперь вызывала у атеиста свой интерес.
– А вам случайно не на тринадцатый этаж? – явно вдохновлённый своим воображением, Илия обратился с этим вопросом к случайному попутчику.
– Здесь такими категориями не мыслят. – С горькой усмешкой ответил Илии этот человек.
– Вот как. – Ответил Илия, задумавшись. – А не случайно? – спрашивает Илия всё того же человека после небольшого размышления.
– Если я, предположим, скажу, что нет, то тогда можно решить, что в случае случайного хода моей мысли, то мне определённо будет нужен этот этаж. Так что и не знаю, что ответить. – С хитроумной улыбкой дал свой ответ молодой человек, заставив Илию более внимательно на него посмотреть. И он, рассмеявшись, его спросил. – И кем же здесь трудится человек, так программно мыслящий?
– Дайте подумать. – С улыбкой сказал этот молодой человек, сделав задумчивый вид. – Скорей всего, архитектурным программистом, так более внушительно звучит. – Говорит он после этой небольшой паузы.
– Даже не буду спрашивать, какие архитектурные ансамбли у себя в голове строите. Однозначно голова вначале закружится от этих высот, в которые возносятся эти проекты, а затем своим ненароком сломается, если захочешь понять, на чём всё это держится и каким макаром строится. Мы люди, приземлённые и пока будем пользоваться тем, что нам доступно и близко. – С иронией сказал Илия, кивнув в сторону коробок в своих руках. Ну а чтобы этот программист не слишком задирал нос и возносился перед ними, Илия, чьи руки по большому счёту были заняты, наклоняется головой к верхней коробке перед собой, поддевает её крышку носом, слегка приподымает её и таким образом, как бы заглядывает в неё. А, вырвавшийся из под крышки аромат свежеиспечённой пиццы, со всеми наполняющими её соусными вкусами, ударив в нос этому программисту, естественно сбивает его с прежней, а возможно и зарождавшейся мысли о своём более высоком положении по отношению к этим разносчиками пиццы.
И программист в один момент понял, если раньше не понимал этой существенной вещи, что как бы ты высоко не заносил себя в своих планах и самоутверждении, при тебе всегда твой желудок, который вечно голоден и который всегда тебя приземлит, стоит тебе в нос ударить таким сводящим с ума ароматом свежей вкуснятины. Но как немедленно выясняется, то программист, хоть и перспективно, заглядывая в самые небеса, мыслит, тем не менее, ещё не оторвался от своих корней, и не скрывая своей аппетитной заинтересованности, с лукавым выражением лица смотрит на Илию, и совсем не громко его спрашивает:
– А попробовать можно?
Илия в ответ вначале отпускает крышку, затем смотрит по сторонам, где на одной стороне, где находился Миша, на мгновение задерживается, после чего смотрит на программиста и с той же тихостью, с какой программист обратился к нему, говорит: «Один кусочек и только быстро». А программисту два раза повторять не нужно и вот уже кусочек пиццы у него в руках, затем во рту, а по приезду лифта он уже дожёвывается. А как только лифт освобождается приехавшими на нём людьми, то Илия, Миша и их новый знакомый под именем программист, даже и не заметив, оказываются внутри лифта. Где их вдруг встречает новая загадка в виде девушки, о которой никто из них ничего не знает, и главная её загадка заключается в том, что никто из них и не заметил, как она оказалась вместе с ними в лифте. И теперь все устремили свои изучающие взгляды на неё и непонятно чего ждали.
Она же не проявляет столь повышенную внимательность к своим попутчикам, а сразу обращается к табло лифта со своими кнопками и, приподняв свою руку, на переднем фланге которой находится вытянувшийся вперёд указательный пальчик, до остроты заточенный в маникюрном салоне, принялась его направлять к одной из кнопок, обозначавшей нужный ей этаж. И теперь все отдельно от неё стоящие пассажиры лифта, позабыв обо всём, начали про себя делать ставки на то, на какой этаж она сейчас нажмёт.
И если насчёт жизненной позиции и взглядов Илии всё ясно, то вот Миша и программист на это дело смотрели с одной стороны единодушным взглядом, а с другой, возможно диаметрально противоположным – каждому из них хотелось, чтобы эта, такая серьёзная девушка, явно сильно старающаяся быть идеальной деловой леди (что ей плохо удаётся, когда в ней столько простоты и души во всяких мелочах проскальзывает), у которой многое для этого в себе было (строгая красота и …надо подумать), выбрала для себя тот этаж, куда и они сейчас собрались ехать.
Так что понятно то волнение в лицах у стоящих позади этой девушки людей, которые не сводили своих взглядов с её пальчика руки и силой воли его убеждали не перепутать и нажать на нужный им этаж. И вот когда палец руки этой девушки уже был готов зафиксировать на кнопке лифта свою точную позицию, как в этот момент звучит голос Илии: «На тринадцатый этаж, пожалуйста», и палец девушки, ни смотря на то, что направлялся по совсем другому адресу, не смеет ослушаться и прижимается к этой указанной кнопке. Миша с программистом в некотором смятении чувств смотрят на Илию, так умело спутавший все их карты, что, конечно, интересно, но это не самое интересное и замечательное, что сейчас, в тоже время происходит. А как все
