насильников в состоянии невменяемости.
- У меня такая же фигня! - призналась подруга, открыла глаз, оглядела меня всего и добавила: - Но слабовыраженная, редкая и без последствий. Кто ты, товарищ? - потрясла она за плечо невесту: - Это он?
- Кто? - превозмогая рвотные спазмы, чужим, старушечьим голосом откликнулась невеста.
Подруга подползла к голове невесты и попыталась раскрыть веки. Те раскрываться не хотели.
- Пойду я, - глядя на беспомощные попытки подруги, решил я.
- Куда? - потребовала уточнить адрес подруга.
- Куда-подальше.
- Нет! Сначала надо выяснить: он - это ты, или ты - не он? Если ты- это он, то я доставила твою необглядную красотень по месту прописки без видимых повреждений. Распишись и прими на ответ.хранение. Если он - это не ты, то найди тазик, сейчас мы в него блевать будем.
- А, если я - это не он, но он - это я? - чисто по-женски ответил я вопросительным предложением.
- Тазик всё равно нужно принести. Вот тебе вопрос на засыпку: «Большой или маленький у неё получился шрам после операции на аппендицит?»
- Нету у неё никакого шрама.
- Правильно, шрам у меня. Но в будущем тебе эти знания не помешают.
- Это он! - признала во мне меня невеста и вдруг взвыла не хуже профессиональной плакальщицы на отпевании: - За что?! За что?! Ты же обещал! Уходи! Убирайся отсюда! Ты же обещал, что вернёшься через час! За что?! Что я тебе сделала?! - она неловко приподнялась, дробно простучала коленками о пол, отползая в комнату и оттуда вышвырнула в прихожую мою гитару и сменные трусы: - Убирайся! Немедленно!
Я снял мокрые трусы с лица, переместил их в карман куртки, за подмышки вытянул подругу и придал её конституции сомнительное и шаткое вертикальное положение. Затем отошёл на шаг, полюбовался результатом своего непосильного труда - наверное так, высунув язык, и обливаясь потом, Создатель пытался сотворить из ребра Адама некое совершенство, но на выходе, как всегда, у Него получилось то, что получилось - и одной рукой обхватив за талию гитару, а другой качающуюся плоть, я сделал подруге интригующее предложение от которого трудно было отказаться пьяной женщине:
- Пойдём? Более детально изучим твой шрам?Там есть особенности, которые можно рассмотреть лишь под определённым углом снизу, - перекрикивая вой невесты, предложил я провести совместные научно-изыскательские работы.
- Пойдём и изучим, - согласилась подруга.
И мы, степенно покачиваясь, но не теряя по пути достоинства, робко сделали первые шаги к входной двери.
- Стоять! ! - ещё громче взвыла невеста: - Мне очень плохо! Я умираю! За мной нужен уход! Если ты, паразит такой, сейчас уйдёшь, то можешь вообще не возвращаться! Верни мебель (гитару) на место!
Из всей, нахлынувшей на меня информации я так и не сумел вычленить, где была просьба, где угроза, а где признание в любви. Поэтому в уничижительной манере попросил невесту:
- А, можно и трусы обратно на торшер повесить?
- Всё! Подступило! Алес, вашу маму! - ответила невеста и начала судорожно отрыгать желчь. Пили, дуры, без закуси, целенаправленно, чтобы только напиться.
В это время, без твёрдой мужской поддержки подруга опала по кривой возле умывальника, и, ориентируясь на грохот, ворвался обеспокоенный сосед.
- Помощь нужна? - закатывая рукава спросил он.
- Кому?
- Ещё не определился? Но, по характерным воплям и визгам, всем жителям дома уже ясно, что ты занимаешься здесь расчленением живых жертв , используя бензопилу «Дружба».
Я дождался перерыва в рвотных спазмах невесты, высчитывая в столбик в уме более близкое расстояние между унитазом и угловым диваном от исходной точки тела, бьющегося в конвульсиях, взял нежно на руки свою измученную вторую половину и понёс к угловому дивану.
Вторая половина устало открыла один глаз и сказала:
- Помнишь, ты обещал всю жизнь носить меня на руках? Вот, носи! Никто тебя за язык не тянул.
Но от второго приступа я все же увернулся и успел подставить ей тазик. Угловой диван скрипел и рассыпался в мелкую щепу под тяжестью её стонов. Невесте этот диван навязала другая подруга и продала ей по цене двух новых. За месяц мы диван превратили в хлам, естественно, не только по причине страсти. Деревянную его часть ещё можно было продать, как три охапки лучин. Я предлагал, но люди отказывались, стыдливо ссылаясь на обязательное пользование и оплату за свет по ленинскому плану ГОЭЛРО.
Всю ночь я просидел рядом со второй своей половиной, поглаживая и целуя ей родинку на бедре. К утру она устала стонать и, по кошачьи вытянув в мостик обезвоженное тело, спросила:
- Где Маринка?
- Её увёл сосед покатать на своём мотоцикле. Ему очень надо, - вспомнил я.
- Она такая зануда! Если прилепится к мотоциклетному седлу, то уже никакими молитвами её оттуда не отодрать, - предупредила то ли меня, то ли себя невеста и осела на рыхлый диван всем своим корпусом, изнуренным алкоголем.
- Отдыхай, любимая! - потребовал я у невесты.
- Как же я могу отдыхать, когда ты не знаешь, как я тебя люблю? А люблю я тебя, паразит, больше всех на свете, даже больше, чем многих родственников. Может, я жить без тебя не могу, а ты всё норовишь сбежать, бросить меня. Вот скажи мне, что вчера с тобой случилось? Почему ты опоздал?
- Я пришёл вовремя.
- Это ничего не меняет. Ты знаешь, что в таких случаях тебе нужно сделать.
- В каких случаях?
- Да в любых случаях. Что ты должен сделать? Отвечай! Правильно, ты должен попросить у меня прощения.
- Если устно, то - сколько угодно, но в материально-финансовой форме пока не могу.
Тогда-то я впервые вспомнил о реликтовом перстне, спрятанном в пруду. По бумагам он проходил наградным оберегом одного Болотника, полученным им в награду за трудовые заслуги в создании огромной транспортной развязки путей праведных по типовому проекту Сатаны. Но на другой стройке века - храме архангела Михаила, тоже возведённого по типовому проекту Вельзевула, Воланда и Люцифера в одном лице - Болотник руку потерял и вместе с ней перстень. Нашёл руку Прошка, но не предъявил её комиссии по возврату ценностей в Чихачёвский пруд, а спрятал в шейке зрелого краба-паука, весом в 22 килограмма. Выловил в четвёртой заводи пруда и съел краба снежный человечище Валера.
