Саксофонистка

участником беспроигрышной лотереи невиданной ранее щедрости. Лена припомнила, что скоро должно было начаться ток-шоу "Потрындим" с более понятными, жизненными темами, так что рекламу можно было и потерпеть.

“Здравствуйте, дорогие телезрители! Тема сегодняшней программы волнует многих. На протяжении вот уже примерно года мы получаем ваши письма с одним и тем же вопросом: "Как в современном мире уберечь своего ребенка?" И так, сегодня мы обсудим тему "Педофилы среди нас"! Для начала, внимание на экран.

Принято считать, что современная жизнь в России стала безопаснее и сытнее. "Уже не девяностые" — с облегчением сейчас говорят многие. И действительно, уже не слышно на улицах стрельбы, обеднела криминальная хроника, да и сами улицы стали чище и ухоженнее. Но что, если зло не исчезло, а только затаилось, сменило форму и теперь может скрываться везде — на вашей лестничной площадке, в детском саду или школе, где учатся ваши дети, даже в лице вашего родственника. Имя этому злу — педофилия!

За минувший год в России было зарегистрировано более четырнадцати тысяч преступлений против половой неприкосновенности несовершеннолетних. Из них...

...

Они стараются стать в глазах ребенка другом, проявляя притворное участие, либо же с помощью сладостей или других подарков. 

...

Следующий признак — стремление к физическому контакту. Прикосновения как бы случайные, ненавязчивые, либо же в дополнение к словесной похвале, под предлогом обучения некому навыку. Спросите своего ребенка, не происходило ли с ним в школе, или где-либо еще чего-нибудь подозрительного, помня про перечисленные нами признаки.

...

Всем известна история Максима Д., который давал уроки гитары для детей.

...

А теперь дадим слово нашим экспертам”.

Лена не заметила, как исчез борщ. Ложка звякнула по дну чашки. Было не до этого — откровение снизошло на нее. Все стало на свои места. Это не у нее постановка была неправильной. Это Альберт Евграфович... Это был просто повод, чтобы после лета приблизиться к ней и потрогать. А еще как он там пристраивался сзади... Она была поражена своим страшным открытием. В телевизоре тем временем кричали: "Тринадцать миллионов! Вы слышите? Тринадцать миллионов педофилов было выявлено в интернете! И это только среди блогеров Живого Журнала! Кто такие, вообще, эти блогеры? Какие-то новомодные западные педерасты?"

Лена не первый раз в своей жизни встречала педофила. Несколько лет назад к ним в обычную школу пришел новый физкультурник. Что-то было такое неприятное в нем, что ему почти сразу придумали прозвище Прыщ. Но когда она посмотрела передачу "Розыск" по третьему каналу, все стало ясно. Он один в один был похож на разыскиваемого уголовника, который совращал мальчиков! Лена тогда сразу же рассказала о своем открытии матери, но та только в шутку сказала, что, если он по мальчикам, то ей ничего не грозит. Было совсем не смешно. К счастью, этот физкультурник проработал не долго.

"Надо обязательно сказать маме. Если она смотрит, то поверит", — думала Лена.

Она вышла из комнаты, прикрыла дверь, прислушалась — что там происходит у мамы? Дверь открыта, но почему-то было тихо, не слышно криков экспертов. Это заставило Лену помедлить секунду. Но даже, если мать не смотрела, что мешало переключить канал. Надо было спешить, пока передача не закончилась, чтобы мать смогла узнать об ужасе, с которым пришлось столкнуться дочери. И о том, что могло бы произойти.

Лена сделала эти самые трудные несколько первых шагов, и пересекла порог комнаты уже более уверенно. Мать лежала на диване и смотрела по неизвестному каналу какой-то фильм с каким-то старым знаменитым актером, имени которого Лена не помнила.

— Что такое? — отозвалась мать, не отрывая взгляда от телевизора.

— Сегодня... в музыкалке... учитель... — запинаясь, начала Лена.

— Таак... — Этот тон в голосе матери никогда еще не предвещал ничего хорошего.

Она оттолкнулась рукой и села. Диван заскрипел.

— Ты хочешь сказать, что нагло наврала мне про свое сегодняшнее успешное выступление, теперь тебе стало стыдно, и ты пришла признаваться?

— Нет, я играла хорошо, а учитель все равно...

— Альберт Евграфович?

— Он меня... я думаю... он педофил!

— ??

— Возможно, блогер.

— О боже.

— Он трогал меня за руки! По первому говорят...

— Пусть говорят. Эти шоу для дебилов. Это я тебе говорю.

— Ну маам!

Этот возглас и жалостливый вид дочери все же заставили мать взять в руку пульт и переключить на первый. Реклама.

— Поверь мне! — Это звучало ну прям умоляюще.

— Знаешь, я сделаю лучше. Проверю. Я позвоню ему.

— Нееет! Не надо...

— Хватит! Сейчас быстро идешь в комнату, выключаешь телик и делаешь уроки! — приказала мать.

Не подчиниться было невозможно. По выработанному за годы рефлексу Лена развернулась и пошла в свою комнату. Хлопнула дверью.

Лена упала на кровать. Сгребла руками накрытую покрывалом подушку. Слезу уже тут как тут. Она слышала, как мать листает записную книжку, потом снимает трубку. Звук нажатий на клавиши. Длинные гудки. "Алло. Альберт Евграфович?" Лена зажала ладонями уши, захотелось свернуться в клубок и вообще исчезнуть куда-нибудь, подальше от этой невыразимой тупости бытия. Ну почему мать не верит ей, не понимает. Есть ли во всем мире хоть один человек, который ее бы понимал? Как вообще можно жить в этом мире?

Мысли крутились в голове, по очереди сменяя друг друга. То ли ладони уже не так сильно зажимали уши, то ли мать специально стала говорить громче, но Лена услышала конец разговора с учителем. "Я так и знала, что Вы не педофил! Ну как может такой заслуженный деятель... Пожалуйста, извините за беспокойство", — сказала мать тоном наисладчайшим. Повесила трубку. "Слышала?! В понедельник извинишься перед Альбертом Евграфовичем!" — крикнула она из другой комнаты. Лене оставалось только всеми силами постараться не рассмеяться. Истерически.



7.

В понедельник в музыкалке не было ни сольфеджио, ни музлитературы — только специальность. До нее оставалось еще полтора часа. Лена не пошла домой и решила провести это время в парке. Она боялась, что дома мать могла заставить перед ней репетировать извинения. Чтобы не голодать, перед уходом из школы Лена купила в столовой дополнительную булку, которую сейчас и жевала.

Парк, разбитый два века назад на окраине, теперь находился почти в центре — так разросся за это время город. Его окружала старая ограда, внизу каменная, а выше — из массивных кованых металлических деталей. Перед главным входом стояли старинные солнечные часы, которые после недавней реконструкции установили неправильно, и они теперь врали, а сам вход обозначала внушительных размеров каменная арка.

Лена прошла под аркой и наконец-то оказалась в тени. Сразу от главной аллеи свернула вбок, в надежде, что там не будет людей, и никто не помешает спокойно решить, идти ли вообще в музыкалку. Так и подмывало ее прогулять все время занятия в этом парке. А если мама узнает? Ну прогуляет она одно занятие, но что с остальными? Не прогуливать же все? Вообще, за что она должна извиняться? Она просто сказала маме, она не знала, что та вздумает звонить. А он ее трогал! Она жертва. Ни в чем не виновна, невинна во всех отношениях и такой и останется, что бы там он не хотел с ней сделать. Вроде она и храбрилась, и убеждала себя, что ничего плохого не сделала, но как-то легче особо и не становилось. Эти мысли повторялись в голове огромное множество раз. Лена шла, прокручивая их опять и опять, не приближаясь к решению. Как бы инстинктивно она старалась избегать людских голосов, если вдруг кто шел навстречу, сворачивала как можно быстрее.

Стоп. Время! Она остановилась, посмотрела на часики — оставалось меньше сорока минут. Она огляделась, но не поняла, в какой части парка находится. Ясно было только, что недалеко ограда. Теоретически, если она будет идти вдоль ограды, то сможет дойти к выходу. Она решила на всякий случай идти обратно, рассудив, что лучше, если что, вовремя пройти мимо, чем спешить, и все-равно опоздать. Совсем скоро шаги как бы сами собой замедлились. Как не убеждала Лена себя, что может отложить решение вплоть до самых ворот музыкалки, парковая арка стала последним рубежом. Чем она была ближе, тем неуверенней делался каждый новый шаг.

Вдруг звон! Лену прям передернуло от неожиданности. Телефон! Она чуть не уронила саксофон на землю, начала рыться в сумке, параллельно придумывая причину, по которой не явилась домой на обед, если это мама. Нашла! Давно не новый мобильник-раскладушка, купленный с рук по дешевке. Это Катя. Лена выдохнула. Катя играла на тромбоне, и у нее специальность должна быть сразу после школы.

— Привет, Ленусик! — Катя явно была в хорошем настроении, редком в эти дни.

— Привет.

— Чуть не забыла тебе позвонить — только щас вспомнила. Ты уже идешь?

— Ну так, собираюсь. — Частично правда.

— Специальность отменили!

— Как это?

— Эйнштейна сегодня нет. Говорят, заболел.

— Че, правда? Ты меня не прикалуешь?

— Ну зачем мне тебе врать? Мы же подруги! Ладно, я звонила только это сказать. Слышу, чайник закипел. Пока, пока!

— Пока.

Лена смотрела на телефон в руке и не могла поверить в то, как все в один миг изменилось. Как удачно Альберт Евграфович заболел, что теперь не надо извиняться, да и вообще, встречаться, а потом, может, и забудет. Старик же! И даже не надо было никуда идти. Все тревоги и муки выбора предыдущих часов оказались напрасными, и она об этом совсем не жалела. Все, что она чувствовала — облегчение и радость, ну и еще немного благодарности для Кати за хорошую новость.

Лена закрыла мобильник, положила его в сумку, поправила на плече ремень футляра саксофона и легкой походкой зашагала дальше. Арка потеряла весь свой зловещий смысл и виднелась меж стволов деревьев. Оказалось, что вокруг много птиц. Они переговаривались в кронах наверху. Еще было бы круто встретить белку, но они, вроде бы, вообще в этих краях не водились.

Придя к выходу, Лена посмотрела направо, на улицу, куда теперь можно было не спешить, и пошла налево, по главной аллее.

Парки — не место для тяжелых дум. В парках надо гулять и развлекаться. Следуя этому только что возникшему в голове девизу, Лена прошлась по главной аллее, и даже неосознанно улыбалась встречным людям.

Посмотрела на древнее дерево гинкго. Ствол стоял стянутый железными хомутами на деревянных колодах. Вокруг — черная кованая ограда, увешанная разноцветными тряпочками. Как поняла Лена, хомуты — от раскалывания, а тряпочки понавешали парочки, которым ограда не дала в знак вечной любви вырезать на коре дерева свои инициалы. Лена пожалела дерево и пошла дальше.

Потом походила среди аттракционов. Мало какие работали, так как днем людей не так много. Да и она считала, что все это для маленьких. Ну, кроме той ужасной центрифуги, которая и взрослого могла довести до обморока.

Рядом с Живым уголком, как всегда, воняло. Через сетку Лена посмотрела на какую-то ламу и пошла подальше.

Она много ходила, и ноги подустали. Хоть мать и не разрешала ей высокие, но средние каблуки — тоже каблуки. Она посмотрела на часики —