сверстниках, об их поисках и проблемах. О девчонке, которая сбежала из дома. Как и я… Но – девчонка!.. Мне это перевернуло всю душу! Боже мой, каким волком хотелось мне выть после этой Беаты! Насколько это всё мне было близко и понятно, насколько мною самим выстрадано! Ведь есть же, есть близкие мне по духу люди, так же ищущие, так же страдающие, как и ты, – но как их найти?!
Не один раз в «Комсомольской правде», в других молодёжных изданиях, в радио- и телепередачах для молодёжи я получал подтверждения – что я действительно не один. Появилась мысль: написать в «Комсомолку», или ещё куда-нибудь, письмо с предложением и призывом ко всем, таким как я, – собраться всем вместе и обсудить сообща наше общее положение, вместе подумать и решить, как нам быть. Не может быть, чтобы мы все вместе не нашли никакого выхода!.. Но если совершенно конкретно – что, кому, как писать?.. Я это тогда слишком смутно себе представлял. Да и много было разных опасений… Всё это было настолько туманно и неопределённо – что так и не вылилось тогда у меня ни в что практическое…
(21) 13.7.85.
ЧЕ ГЕВАРА
В 10-ом классе мы с другом написали заявление в военкомат с просьбой направить нас добровольцами во Вьетнам, Грецию, Чили или любую другую точку на нашей планете, где развитие революционных событий потребует нашей помощи (были уверены, что в Греции и Чили назревает революция). Ответа не получили…
Это было в то время, когда мы узнали про Че Гевару. В газете «За рубежом» были напечатаны отрывки из его «Боливийского дневника». Молодая учительница по литературе рекомендовала всему нашему классу это прочесть, она сказала, что её потрясла личность этого человека. Я прочёл. Да, она была права…
(22) 13.7.85.
ИНСТИТУТ
После школы почти совершенно не знал, куда идти. Страшно хотелось, и явно недоставало, знаний – знаний самых главных: о смысле человеческой жизни, о законах развития общества, о силах, движущих человеческую историю, человеческое развитие. Родители упорнейшим образом толкали меня в Финансово-экономический институт (ЛФЭИ). Пошёл, потолкался в коридорах, аудиториях. Посмотрел учебную программу: политэкономия, философия, история КПСС, научный атеизм, этика, эстетика, кибернетика… Интересно! Вроде, как раз то, что мне нужно!.. И – студенческая среда!..
Боже мой, ведь это был 1968 год! Париж! Студенты Сорбонны! Упоительный и захватывающий дух «Красный май»!..
Сдал экзамены, поступил. Месяц на картошке (весёлый, весёлый был месяц, еле живой вернулся…). Потом – занятия. Записался в лыжную и туристскую секции. Всё шло, как будто бы, благополучно. Лямку – тяну. Факультет – перспективнейший: планово-экономический. В колхозе один из преподавателей в порыве откровенности много нам порассказал, о том, кто из бывших выпускников какую и где успел сделать головокружительную карьеру, и гарантировал: «Через 10 лет после выпуска будете сидеть в Госплане!». Ого!.. И мечты уже рисовали мне: отличнейший костюм, белая рубашка, галстук, машина… А ведь раньше я никогда ни о чём подобном не мечтал – никогда!.. А тут – толи невольно заразился общим (хотя и не слишком явным) настроением…
Но уже в феврале будущего года я подал ректору заявление об отчислении. Почему? Не удалось сдать зачёт по математике – но это был лишь повод, а не причина; подзубрил бы – и сдал, как все делают. Но зубрить не стал. Не смог я ничего зубрить. Мне было нужно не это. Совершенно не это. Хотя понимать это я стал не сразу…
С каким благоговением в начале курса я подготовил и оформил разноцветной пастой толстую общую тетрадь для конспектирования «Капитала» Маркса! И что же? Я, как и большинство моих сокурсников, едва успевал механически списывать с других конспектов – для такой же механической сдачи зачётов. Но ведь мне действительно нужны были ЗНАНИЯ, мне действительно нужны были ответы на мучившие меня вопросы – иначе, как, и зачем, вообще, жить?.. И, кроме того, я не встретил в институте ни одного более или менее близкого мне человека, которого бы тоже, прежде всего, терзали те же вопросы и проблемы, что и меня. И дух тогдашнего студенчества был уже не тот, что хотя бы лет 10 назад…
Когда мне в первый раз пришла в голову мысль бросить институт – мне стало просто жутко: «Неужели я смогу это сделать?!.». А потом я понял, что просто не смогу этого не сделать…
Дома был неописуемый скандал. Мать ходила в институт – и требовала, чтобы моё заявление было аннулировано. Этим моим уходом из института она меня попрекает и по сей день, как ничем другим…
(23) 14.7.85.
ДОНБАСС. «КАПИТАЛ». ОТКРОВЕНИЕ ДИАЛЕКТИКИ ИСТОРИИ
Решил поступать в университет (ЛГУ) на философский факультет. А готовился я к этому так. На лето (шёл 1969 год…) мы всей семьёй отправились гостить к родственнице в Донбасс. И я взял с собой 1-ый том «Капитала», «Анти-Дюринг» и «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Энгельса, и толстый том «Политэкономии». Занимался систематически, с утра до вечера, конспектировал. В перерывах бегал купаться в местном водохранилище (там оно называлось: «ставок»).
В школе классики отечественной литературы приводили меня в глубочайшее уныние, если не сказать больше. Потом я открывал их для себя заново, самостоятельно. И это действительно были откровения – каких я не мог получить в школе…
«Капитал» Маркса меня перевернул всего…
«Что делать?» Чернышевского я впервые прочёл, кажется, несколько раньше, а потом не раз перечитывал – и эта книга тоже совершила огромный переворот в моём сознании. Но если Чернышевский перевернул меня больше в нравственном смысле, то Маркс – в идейном…
Попробую описать то, что со мною тогда произошло, хотя это очень непросто…
Это был один из самых ярких и поворотных моментов в моей жизни. «Капитал» обрушился (или – скорее взорвался) во мне просто бурей мыслей, энергии и энтузиазма – и я был настолько этим переполнен, что физически не знал, куда себя девать. Был знойный южный летний день, поистине, прекрасный день, когда истина «Капитала» взорвалась во мне – как динамит!.. И в это время нашей родственнице привезли на самосвале и высыпали перед домом огромную кучу чёрного каменного угля, на целый год. И всю эту кучу надо было перекидать совковой лопатой в угольный сарай. И – Боже мой – как я набросился на этот уголь!..
Перед моим мысленным взором бешено проносились кадры старинных кинохроник о развитии промышленности и капитализма, и внутри звучал такой же бешеный, неистовый, всепоглощающий ритм развития цивилизации, с железнейшей необходимостью ведущий мир к Революции и Коммунизму – и я был частью этого грандиознейшего Мирового Процесса!..
Жара стояла страшная (в то лето она доходила до + 42°), пот ли с меня буквально чёрными, грязными ручьями, густое облако чёрной угольной пыли окутывало меня со всех сторон – и я вдохновенно (экстазно!..) упивался: и этой жарой, и этим потом, и этой пылью! Я всё больше входил в клокочущий во мне ритм – и казалось, что с каждым взмахом лопаты силы во мне не убавляются – а прибавляются! Я работал всё быстрее и быстрее, не останавливаясь и не переводя дыхание – и в каждый бросок лопаты вкладывал всё больше и больше рвущейся из меня яростной силы. Во мне жила и действовала сама История, сама Мировая Революция, сама несокрушимая, неостановимая, железная Логика исторического процесса, властно влекущая всё человечество к неизбежному торжеству Коммунизма!..
Родственница, а за ней и остальные, стали уговаривать меня передохнуть – но меня было не остановить. Меня уже стали пытаться остановить насильно, физически, хватали за руки, пытались оттащить от кучи – но я вырывался, и, не сбиваясь с ритма, продолжал со всё возраставшей железной методичностью неистово швырять свой уголь. В этот момент я был всем мировым пролетариатом, движущей силой всей мировой индустрии, всего мирового промышленно-экономического процесса, природной и исторической стихией, несущей в себе Революцию и победу Коммунизма в мировом масштабе – и никакая сила в мире не могла остановить моего хода, моего всепобеждающего, разрушающе-созидающего, огненного ритма!..
(24) 14.7.85.
Дух «Капитала», дух диалектики переполнял меня – как переполняет – мне казалось – всю современную и всю мировую историю! Сила диалектики марксизма, сила революционной коммунистической Идеи билась в каждой моей клетке, в каждом нерве, в каждом атоме моего существа, от кончиков ногтей и волос – до самых, казалось, тончайших каналов в самой сердцевине спинного и головного мозга. Мир – жил; история – жила; и я – жил, жил, жил, как никогда!..
Родственники уже без весёлого юмора говорили, что я «очумел», «спятил» и «взбесился». Они уже, действительно, были не на шутку напуганы моим пролетарским экстазом – и подозревали, что я и впрямь рехнулся от чрезмерно чтения, да ещё при такой жаре! А я был счастлив, счастлив, счастлив – не смотря на то, что никто, из меня окружавших, не мог этого понять и разделить! Но я не был на них в обиде – ведь они тоже были частью того же мирового процесса, что и я! Они – поймут, непременно поймут!.. И я был действительно – счастлив! Я стал МАРКСИСТОМ и РЕВОЛЮЦИОНЕРОМ – я нашёл СМЫСЛ ЖИЗНИ!..
Да, марксизм можно усвоить вполне только с киркой и лопатой в руках – без этого ни о каком его подлинном и полном понимании не может быть и речи! И, поистине, это Высшая Сила рассыпала передо мной эту кучу угля и вложила мне в руки эту совковую лопату!..
И когда последняя пригоршня угля перекочевала через мои руки в узкое окошко сарая – я уже знал, что делать: надо делать – продолжать делать – то, что делали Маркс, Энгельс и Ленин, – надо делать МИРОВУЮ РЕВОЛЮЦИЮ!
(25) 15.7.85.
Я – ПРОЛЕТАРИЙ!
Вернувшись с Донбасса – тотчас побежал в Порт устраиваться грузчиком. Почему-то казалось – что это самое пролетарское место, и самая пролетарская профессия. Не взяли – мне ещё было только 17. Пошёл к матери (по её настоянию) на «Красную Зарю», слесарем-сборщиком…
Коллектив был в основном женский, большинство – молодые девчонки. Слушали мою марксистскую пропаганду с интересом, даже с сочувствием. Но – до определённой черты… И ехать добровольцами в Южную Родезию почему-то никто не хотел…
Мне нужны были знания – подлинные знания!.. Подал документы на философский факультет ЛГУ. На собеседовании долго расспрашивали, почему я не член ВЛКСМ… Экзамены сдал, но – не прошёл на дневное по конкурсу, не хватило каких-то долей балла (тогда только что ввели средний балл из аттестата, который у меня, к концу учёбы в школе, получился лишь чуть выше «3»-ёх). В приёмной комиссии мне предложили оформиться на вечернее отделение; для вечернего и заочного у меня баллов хватало. И были очень удивлены, когда я отказался. Тем более – когда на носу армия. Но я хотел только на дневное. Думал, ещё успею. Моя житейская наивность была феноменальной. И армию я воспринимал столь же романтически – как и рабочий класс…
А готовился к экзаменам я, читая в основном ту же литературу – что и в Донбассе. И продолжал читать её и дальше, запоем. Всех классиков марксизма…
Продолжал работать на «Красной Заре». И рассказывать пожилым женщинам и молодым девчонкам про землевольцев и народовольцев…
