Пещерных Ос несчётные рои
Покрыли небо благоденственной страны.
Но верим мы: найдутся Летуны –
Изгонят злых захватчиков они.
(Фолиант песен Цветогорья, стих XXXV, строфа IV)
Мы продолжаем знакомить вас, благосклонные читатели, с удивительной историей страны Цветогорье и её обитателями, робко надеясь, что вами прочитана первая часть – «Цветогорье. Летунья Сим».
Далеко на северо-западе, в самом диком краю, высятся Шумные Горы. Название этим горным вершинам дано неспроста, – страшные и злобные существа прижились на этих безжизненных местах, и называют их Пещерные Осы. Образ злодеев заставляет холодеть сердца и трепетать души всех мирных существ, населяющих чудесную сказочную страну. Тело у них по пояс человеческое и набито мускулами, а оканчивается оно полосатым брюхом о четырех ногах; голова лыса, как мяч, на макушке две антенны, блестящие и липкие, а рот… не рот, а пасть со множеством торчащих, как иглы, зубов. Крылья их мечевидной формы, издающие лязгающий скрежет на всю округу, – вот почему горы шумят. Пещерные Осы совсем не умны, но они обладают силой, с помощью которой и хотят установить свою власть. У них есть оружие: арбалеты, мечи, ловчие сети для поимки пленников. Их цели: грабежи мирных селян, похищение Летунов и повсеместное насаждение своих законов. А те, кто находится в их заточении, вынуждены оставлять свои жизни в каменоломнях и шахтах, на строительстве новых пещер, туннелей и складов, где Осы хранят запасы дикого мёда, которым и питаются. Все силы вытягивают мучители из своих жертв, а совсем обессиленных и замученных голодом и непосильной работой сбрасывают в пропасть.
Правит ими кровожадный и корыстный, тщеславный и самовлюбленный вождь Освальд. Если он не совершает очередного налёта, он устраивает пиршество или слушает льстивые, сладкие речи приспешников о своей силе и красоте, жестокости и могуществе.
Именно к таким чудовищам и попал в плен Димар, отец Сим. Помимо этого славного Летуна в плену Ос томилось безжизненным существованием ещё огромное число несчастных. Всем захваченным в плен срезали крылья, участь эта не обошла стороной и родителя добрейшей Сим.
Сам он происходил из рода среднепарящих, невысокого роста с зорким и наблюдательным взглядом раскосых красивых глаз. Димар занимал одну из тех крохотных пещер-камер, сырых и затхлых, в которых столетиями содержались острожники. Он потерял счет дням и не знал, сколько времени находится в заточении. Но всё своё пребывание в тех жутких условиях, он изо дня в день, из ночи в ночь, вынашивал план побега (хоть это и считалось невозможным) и выжидал удобного случая. Также он понимал, что ему ни за что и никогда не справится в одиночку. Нужно найти поддержку у таких же свободолюбивых и бесстрашных Летунов, как он сам. Образованный и общительный он быстро завязал знакомства с двумя Летунами, камеры-пещеры которых находились по сторонам от его пристанища. Один из пленников – высокий и всё ещё сильный Летун с длинными волосами звался Регулом, и как ни кто иной, подходил для совместного дела. А вот другой оказался неуклюж, слаб здоровьем и, что самое неподходящее для спланированного побега, он был робок и труслив. Поэтому брать с собой хлипкого летунчика, имя, которого Рахис, не хотели.
На воле ветер теребил жесткий кустарник, кое-где пробивавшийся из расщелин скал, а в пещерной темнице давила тяжелая духота и зловоние немытых тел. Пленные Летуны, полуголодные и полуодетые, махали тяжелыми молотами и кирками. Кандалов и цепей на них не было, их заменяли срезанные крылья и гиблое местоположение этой темницы Малахии. Димар с Регулом работали бок о бок и, перешёптывались вполголоса, обговаривали все детали плана, который из сложно-мудреного превратился в ребячески-простой, но оттого-то и вполне осуществимый. Рахис стоял с тяжёлым молотом неподалеку от заговорщиков, но от невыносимого гула и скрежета крыльев стражников слышал только отдельные слова: «одновременно… когда двое… этого-то что?...»
Ранним утром тучи бродили над Шумными Горами, как гиены вокруг добычи, ветер хохотал зловещим смехом, словно злобный жуткий монстр. Далёкое солнце обозревало холодным взглядом снежные шапки скалистых гор. Димар вспоминал свою семью и смотрел на узкий выход из пещеры, в который проникал одинокий серебристый луч света ещё незнакомого нового дня. «Регул, – обратился он к соседу через стену, – сегодня!...ты готов?» Высокий Летун, молча и сосредоточенно, смотрел на тот же световой пучок; руки его были сложены на крепкой груди, он покачивался с носка на пятку. «Сделаем!» – был его ответ.
Регул в прошлом служил в Королевской лётной гвардии и сражался в Пятилетней войне за свободу Цветочного королевства, – так называлось Цветогорье, пока в его состав не вошло Горнолесье. Регул – отважный солдат, он доблестно служил своей стране и Королеве; он потерял в боях ухо, но не честь, он потерял в войне детей и жену, но не веру в Летунов. Этот верный муж отечества всегда соблюдал чёткую субординацию, подчиняясь только своему командиру, а в сложившихся обстоятельствах, командиром ему был Димар.
Пленников накормили жидким варевом, открыли решетки пещер-камер, и невольники начали выходить в длинный сырой коридор, шлёпая по жидкой грязи босыми мозолистыми ногами. С заплесневелого свода падали, звонко цокая, одинокие капли, словно сама жизнь оплакивала страдания каторжников. До крайности истерзанные, до неузнаваемости заросшие волосами и серые от грязи, они не сдавались в холодные лапы смерти. Натура Летунов не принимает плена, как жизнелюбивое существо не принимает смертельный яд.
Димар шёл впереди, позади держался Регул, за ними семенил Рахис, всё тело которого напоминало букву «S». Он напрочь забыл все этапы плана и решительно не мог соображать от охватившего его страха. А постоянный и бесконтрольный страх – самая хлопотная, жалкая и опасная вещь. Идти по жизни нужно всегда твёрдой походкой и смело смотреть в глаза испытаниям и трудностям, коих встретится на дороге Судьбы превеликое множество.
Невольники повернули за выступ скалы и остались в сопровождении только двоих, летящих над ними, стражников, что было непростительной беспечностью для последних. Димар знал заранее, что слева скала резко убегает вниз к Дикому лесу, который в тот момент синел, как море перед бурей. Зачинщик бросил короткий взгляд в хрустальную даль: «Кажется, я узнаю очертания родных просторов за последним рубежом густого леса!» Регул был невозмутим, спокоен и совершенно ни о чём не думал, как сытый слон в цирке. Рахис плелся безучастный, его била мелкая дрожь, отчего он втянул голову в плечи, словно черепаха. Вот тогда пленники находились на выгодной позиции: их не видно с наблюдательных пунктов, стражников только двое, пусть они и с арбалетами.
Димар с Регулом упали якобы без чувств, как и было обговорено заранее. Рахис рухнул сам по себе и взаправду. Стражники переглянулись и, медленно спустившись на землю, приблизились к «бездыханным телам». Те лежали на животах с подогнутыми под себя руками. Один из стражников склонился над Регулом и перевернул его за плечо. Регул как-то неуловимо махнул руками, и взгляд пещерного захватчика навсегда потух. Солдат Пятилетней войны вскочил, увидел второго стражника, который стоял к нему спиной и разглядывал Димара. Регул точно молния сразил мучителя ударом в спину, и тот, сорвавшись со скалы, умчался в вечность.
Димар коротко бросил: «Регул, хватай хлюпика! Я заберу оружие, обувь и пояс». Отец Сим схватил арбалет, ботинки и пояс из оленьей кожи. Регул безропотно взвалил бесчувственное тело Рахиса на плечо и, подойдя к склону, спихнул ногой тело стражника. Пока всё идет по плану! Теперь самое время дать тягу что есть силы.
Пленники бросились вниз по горной тропе; ветер подгонял их в спины. Головокружительный спуск выгнал из голов беглецов все мысли. Рахис болтался на плече Регула, как воротник из линялой лисицы, чем несомненно, замедлял и без того сложный спуск. Регул бы никогда не взял такой балласт, но беспрекословное подчинение командиру, выработанное в его характере за долгие годы службы, не позволило ему ослушаться. А вот Димар до глубин своего существа был альтруистом: жил для других, забывая порой о самом себе. Регул был слеп к чувствам себе подобных и сам никаких эмоций не выказывал. У горной подошвы они наткнулись на тело второго стражника, который тотчас лишился обуви и колчана с арбалетными «гвоздями». Полунагим оставался только обмякший Рахис, который пришел в себя от легкого подзатыльника Регула. Но надо было бежать дальше без оглядки.
Солнце гуляло по вершинам Шумных Гор, как бесстрашный альпинист; а беглецы мчались к Дикому лесу, словно два стремительных мустанга и отстающий сайгак. Наконец они пересекли узкую пустошь, усеянную лишь валунами, которая отделяла их от дремучего леса, и остались никем не замеченными. Лес выстроился перед компанией героев, как тёмное войско, облачённое в темно-зеленую форму. «Регул!» – заговорил Димар, – Вперед, на разведку». Солдат скользнул в глухую чащу с грацией животного: бесшумно, расчетливо, неторопливо. Ноги его защищали крепкие ботинки из кожи; в руках он держал мощный арбалет. Лес с неохотой принял не прошеных гостей. Теперь Пещерным Осам их не найти.
Между тем, в обиталище жалящих похитителей поднялась паника среди надсмотрщиков и стражников: сбежали трое пленников! Освальду немедленно сообщили о происшествии, дотоле небывалом. Вождь в любой другой бы момент бросил все силы на поимку беглецов, но … но тогда он был занят примеркой нового наряда и любовался собой в отполированную до зеркального блеска стену своей богато обставленной пещеры. Он сначала потребовал от принёсшего дурную весть необходимой порции лести и восхищения его нарядом, силой, умом и красотой, а после, насытившись этими словесными деликатесами, невозмутимо произнес: «Погоню не отправлять, усилить охрану на местах. Этим безрассудным летунчикам всё равно не выжить в Диком лесу: либо зверь сожрёт как многих наших, либо нечисть к себе приберёт, – вот их конец!.. Лучше взгляните на мой новый трон из базальта, как вам!»
Освальд, ослепленный себялюбием, подарил такие невольные милости нашим героям, что они без малейшей опасности для себя уходили всё дальше и дальше от этих жутких мест. От страха Рахис нёс невообразимую нелепицу, от рассказа как он в детстве боялся дождя и грозовых раскатов и как, однажды зацепившись одеждой, повис на ветке возле дома, до непреодолимого страха перед своей мачехой, «злобной и жестокой ведьмы», которая, по словам
