капризному перевозбуждению, капризным психозам избалованного ребёнка. Каким бы сладким, привлекательным, желанным для ребёнка не было то, к чему он устремлён со своим "дай", "купи", "хочу", а, всё-таки, ласка эмоционального взаимодействия и ласка яркого, интересного, увлекательного намного слаще и привлекательнее и родители, используя эту ласку, способны пробиться сквозь истеричное перевозбуждение ребёнка к его осознанию и восприятию и отвлечь, увести его от капризных пожеланий: "дай", "купи", "хочу", увести его от психозов истеричности и страдательности.
Но даже если у родителей есть эмоциональное взаимодействие с ребёнком и им есть что предложить ребёнку из мира яркого, интересного, увлекательного, то даже в этом случае им лучше бы не доводить дело до избалованности ребёнка, поскольку потом прийдётся потратить немало сил и времени на противостояние и преодоление избалованности. Родителям - на противостояние, ребёнку - на преодоление.
Избалованность - один из факторов неблагополучия и детей и взрослых. Другой фактор неблагополучия - это изнеженность.
Детство - пора без забот, пора безмятежности. Но вот только должна ли беззаботность и безмятежность ребёнка быть абсолютной? Беззаботность как результат заботы и защиты со стороны родителей - это безусловное благо, а вот беззаботность там, где ребёнок мог бы позаботиться о себе и о других, но не "озабочивается" - такую беззаботность назвать благом уже нельзя.
Родители, устремленные к тому, что бы детство их малыша было самым-самым счастливым, обычно считают, что малышу нужны абсолютная беззаботность и абсолютная безмятежность. "Пока ребёнок мал, - говорят они, - ни к чему его загружать заботами, обязанностями, ответственностью. Пока он мал, пусть радуется жизни - успеет ещё, наозабочивается, когда подрастёт".
Понятно стремление родителей обеспечить своему ребёнку самое счастливое детство, но непонятно почему они считают, что обязанности, ответственность, забота ребёнка о чём-либо или о ком-либо, могут помешать ему "радоваться жизни"? Когда ребёнок может что-то сам для себя сделать и у него это получается, то разве это не радостно для него? Когда ребёнок может посодействовать, помочь взрослым, может быть вместе со взрослыми в их затеях и заботах, то разве это не радостно для него?
А потом, не поздно ли для ребёнка будет "озабочиваться", когда он подрастёт? Наступает ведь время, когда родители говорят ребёнку: "Всё, ты уже большой - тебе уже пора помогать нам, пора брать на себя какие-то обязанности, заботы, ответственность". И ребёнок радостно соглашается с тем, что он уже большой и что ему пора помогать взрослым. Но затем он обнаруживает, что не такой-то это и сахар, не такая-то это и радость помогать родителям, выполнять их поручения, иметь какие-то обязанности и ответственность; обнаруживает, что гораздо слаще быть беззаботным и гулять, играть, наслаждаться беззаботностью.
Изнеженному беззаботностью ребёнку неуютны, некомфортны, неприятны просьбы и поручения родителей, навязываемые ими, обязанности и ответсвенность, и он предпочитает уклоняться от всего этого, а не исполнять. Эта уклончивость ребёнка сердит родителей, не устраивает их, т.к. они справедливо полагают что, поскольку ребёнок "уже большой", то он должен приобретать знания, умения, навыки, понятия, представления, необходимые для того, чтобы он мог позаботиться о себе самом и о тех, для кого он будет отцом, мужем, сыном (или матерью, женой, дочерью) и, недовольные нежеланием ребёнка брать на себя заботы, обязанности, ответственность, они сердито и раздражённо спрашивают его: "Ты, что, так и собираешься оставаться неумехой, никчёмностью? Так и собираешься расти бездельником (бездельницей)?"
Родители сердятся на ребёнка, а сердиться-то им следует скорее на себя, чем на него, поскольку это именно они не понимали и не понимают того, что изнеженность - это плохо, что изнеженность не нужна никому - ни детям, ни взрослым. Да, беззаботность и безмятежность это вроде бы благо и нам всем хочется беззаботности и безмятежности. Но беззаботными мы можем быть лишь тогда, когда имеем возможность спрятаться за чью-то могучую спину и за этой спиной не знать ни забот, ни хлопот, ни обязанностей, ни ответственности. Безмятежность и беззаботность это вроде бы хорошо, но с другой стороны насколько это хорошо не знать ни забот, ни хлопот, ни обязанностей, ни ответственности? Ведь человек, не обременённый всем этим, другим и быть не может, кроме как неумелым, бестолковым, слабым, жалким. Иметь защиту, опору, обеспечивающую беззаботное и безмятежное существование, это может быть и благо, только ведь эта защита может исчезнуть и она рано или поздно, но исчезает. И каково приходится неумелому, бестолковому, слабому, жалкому без этой защиты и опоры? Так что нам лучше бы не изнеживаться беззаботностью и безмятежностью.
Но это нам - а детям? Сразу же возникает вопрос: а почему бы ребёнку и не понежиться в абсолютной беззаботности и безмятежности и не порадоваться этому? Когда нам и понежиться этим, порадоваться этому, как ни в детстве? Да, всё это так; да, детство пора беззаботности и безмятежности, но при всём при том, нега и изнеженность - это разные вещи. Нега, нежиться - да, пусть это будет, но изнеженность - нет, ни в коем случае.
Дело в том, что сладкое в больших и средних объёмах противопоказано нам, нашей природной сущности, нашему физиологическому устройству. Всё сладкое для нас должно быть ограничено, на всё сладкое должна быть мера.
И, в том числе, должна быть мера для беззаботности и безмятежности, которые должны быть ограничены, "ущемлены" заботами, обязанностями, ответственностью. Как только малыш оказывается способным что-то сделать для себя и для других, он должен это делать. Именно должен, потому что абсолютная беззаботность не нужна никому. Ни-ко-му! Даже маленькому несмышлёному существу - малышу.
Понятно, что заботы, обязанности, ответственность "не сахарны" ребёнку. Вокруг столько интересного, увлекательного, а тут эти скучные, тягомотные, мешающие гулять, играть, наслаждаться беззаботностью просьбы, поручения, указания, распоряжения взрослых, которые надо исполнять. Да, заботы и обязанности, как правило, "не сахарны", но вот именно из-за этой "несахарности" и нужно обременять ребёнка заботами и обязанностями с самого раннего возраста. Пока ребёнок не изнежен беззаботностью, он воспринимает предлагаемые ему заботы и обязанности как что-то естественное, само собой разумеющееся, должное быть - воспринимает это как обыденную данность.
А вот на фоне изнеженности "несахарные" заботы и обязанности воспринимается ребёнком как нечто неуютное, некомфортное, неприятное, тягостное; воспринимается как несчастье, невесть откуда взявшееся, свалившееся на его голову. Было так хорошо, так радостно, беззаботно и вот, на тебе, объявляются эти поручения, заботы, обязанности, ущемляющие его беззаботное существование.
Ребёнку, обременяемому заботами и обязанностями с самого раннего возраста, это обременение тоже мешает гулять и играть и также как и изнеженный ребёнок он имеет склонность уклоняться от этого обременения. Но эта его уклончивость легко преодолевается, легко "излечивается" родительским упрекающим, осуждающим увещеванием.
К сожалению неисполнительность изнеженного ребёнка, его уклончивость от исполнения "излечиваются" уже не столь просто. Для того, чтобы противостоять этой неисполнительности, родителям приходится прибегать к сердитым упрёкам, к суровому, жёсткому выговору, приходится держать исполнительность изнеженного ребёнка под постоянным суровым и жёстким контролем.
Своей сердитостью, суровостью, жёсткостью родители пытаются преодолеть изнеженность ребёнка, пытаются побудить его преодолевать свою изнеженность. Преодолевать изнеженность нужно, но только каково приходится изнеженному ребёнку при этом преодолении? Он со своей изнеженностью оказывается между молотом и наковальней. С одной стороны на фоне изнеженности исполнение обязанностей для него тягостно и мучительно, а с другой стороны недовольство родителей, их сердитое, суровое, жёсткое неприятие его неисполнительности тоже крайне неприятны, страдательны для него. Под постоянным, настойчивым, суровым, жёстким родительским контролем он вынужден проходить через неприятное, мучительное, страдательное преодоление своей изнеженности. И не факт то, что это преодоление будет успешным.
Спрашивается - ну и кому они нужны: эта изнеженность, эта абсолютная, ничем не ограничиваемая, беззаботность и безмятежность?
А теперь вернёмся к вопросу - насколько обременение ребёнка заботами, обязанностями, ответственностью с самого раннего возраста мешает ему "радоваться жизни".
Малышам вообще никак не мешает. Малышам интересно всё, что предлагают им взрослые и, предлагаемые взрослыми заботы, они воспринимают как увлекательную игру "в заботы", воспринимают как интересную возможность увлекательно повзаимодействовать со взрослыми.
Детям постарше озабоченность поручениями и обязанностями конечно же мешает гулять, играть, наслаждаться беззаботностью. Но насколько мешает? Они так загружены заботами и обязанностями, что и продохнуть не могут? Да нет, беззаботности и безмятежности у них более чем достаточно, у них даже остаётся время на то, чтобы помаяться от скуки и ничегонеделанья, когда во дворе нет сверстников и гулять и играть не с кем. Другое дело, что по мере того как ребёнок растёт, крепнет, развивается, забот и обязанностей у него становится всё больше, а беззаботности и безмятежности всё меньше и к тому времени, когда он становится взрослым и переходит к самостоятельной жизни, забот и обязанностей у него становится много, очень много, а беззаботости и безмятежности становится мало, до грустного мало.
Ну да, а что делать? Если мы желаем быть умелыми, толковыми, сильными, успешными, то, следовательно, должны быть загружены заботами, обязанностями, ответственностью "по самые ноздри". И ничего не поделаешь - других вариантов тут нет.
Если мы желаем того, чтобы ребёнок не был избалован и изнежен, а был умелым, толковым, сильным, успешным, благополучным, счастливым, то он должен быть окружён требовательной заботой о его полноценном и разностороннем развитии, о том, чтобы он знал, мог, понимал, становился умелым, толковым, сильным. Эта заботливая требовательность и есть самая главная для ребёнка и самая нужная ему забота-ласка, во многом обеспечивающая ему благополучное, счастливое и радостное существование.
