труды и должны бы вознаграждаться не только морально. А выпуск номера – это совокупная работа большей части редакторского состава, львиная доля которой падает на главного редактора. Редакторы ведут переписку с авторами, главред – и с редакторами, и, при необходимости, с авторами тоже. Ответственность каждого этапа очень высока.
- Насколько уютно чувствуете себя в Москве? Есть ли у вас любимые места? Не возникает мыслей переехать в место, более располагающее к творчеству?
- О, тут вы попали в горячую точку. В городе я живу 4-5 месяцев в году. Безумно люблю свою квартиру в дореволюционном доме в одном из покровских переулков. Мой родовой дом, купленный ещё прадедом в Алексеевской слободе, прекратил своёсуществование во время строительства Марксистской ветки метро:
«...Наш крепкий дом давно снесли,
А нас и не спросили –
И на клочке моей земли
Стоит Сбербанк России...»
Есть и второй дом Павла Александровича, находившийся напротив снесённого, через ул. Хива (ныне Добровольческая), по адресу Дурной переулок (когда-то Чёртов, теперь – Товарищеский), дом 1, в котором семье после экспроприации и уплотнения оставили лишь часть подвала. То, что от него осталось, муниципалы сдают в аренду, если ещё не продали.
И я поставил перед собой задачу – вернуться в исторический центр Москвы. Решил её, добившись права на участие в строительстве МЖК.
Большую часть года теперь провожу в загородном доме. Этого требуют и сам дом, и участок в треть гектара, на котором расположены и баня, и обширная беседка с печью, и парк, в котором преобладают хвойники, розы и цветочные каскады вперемешку с огромными валунами, и, конечно, сад. В этом году сад принёс более полутора тонн урожая отменного качества. Так что скучать не приходится.
А к творчеству располагают, прежде всего, водоёмы (шучу, что я – лучший рыболов среди поэтов и лучший поэт среди рыболовов). Ну, и, конечно, неравнодушие к жизни, стране, природе, к женщине...
- Сергей Константинович, опишите, пожалуйста, обычный день из вашей жизни.
- Да, иногда бывают и «обычные» дни. Например, когда несколько дней подряд корплю у компьютера, работая с текстами, своими или чужими. Или – когда вношу навоз под кусты и деревья сада. Но всё-таки большинство моих дней выходит за рамки обычности, они не похожи друг на друга.
- Как происходит таинство рождения стихотворения? Оно сразу приходит к вам «законченным» или случается работать над отдельными строками долгое время?
- Когда-то написалось:
«Стихи приходят целиком,
Как будто с ними я знаком.
Насквозь пронзая Словом – дни,
Ко мне врываются они –
И доброту Небес храня,
Весь мир меняют.
И меня.»
На самом деле, приходят первые, а иногда – и последние строки и образ («поэтическое мясо») стихотворения. Выписать образ – не проблема, иногда это делаешь, не отрывая руки. Труднее – выдержать уровень текста от начала до конца, не допустить малейшего алогизма или фальши, сбоя напряжённости... А потом – спокойная вдумчивая работа. Зачастую лучшие варианты приходят уже после публикации, что вызывает досаду. Но я, в отличие от своего Учителя, не стесняюсь править опубликованное. В готовом виде стихи приходят редко. Правда, именно такие стихи и оказываются самыми пронзительными. Бывает, пишется и во сне, но, просыпаясь, я не могу их вспомнить. А вот Иван Васильевич мог. Пронзительно пишется на границе бодрствования и сна.
- Расскажите немного о своём происхождении и семье. Ваша супруга - тоже творческий человек?
- Здесь много любопытного. Мой прадед, Павел Александрович Самойлов, был близким другом Константина Сергеевича Алексеева (Станиславского), на его золотоканительной мануфактуре (ныне – завод «Электропровод») руководил сбытом производимой парчи. Вместе с прабабушкой, Ольгой Николаевной, они играли в первом драмкружке Константина Сергеевича. Об этом подробно говорится в книге «Из истории завода «Электропровод». Параллельно Павел Александрович возглавлял попечительский совет учреждённого им первого Мещанского училища для детей-сирот, постоянно увеличивая число учебных мест. Из рук Государя он получил грамоту «Личного почётного гражданина Российской империи». Вместе с Константином Сергеевичем они были удостоены статуса купцов 2-й гильдии за то, что смогли в производстве и продаже парчи «утереть нос» самим голландцам. Разумеется, в революцию они претерпели гонения, уплотнения, экспроприацию... «Буржуйский» завод отошел к государству и стал выпускать медную проволоку.
Будучи малышом, я застал своего прадеда уже не вполне вменяемым стариком, сидящем в огромном кресле.
Я часто подглядывал за ним сквозь приоткрытые высокие белые двери. Однажды мне дали конфету, чтобы я передал её дедушке. Так тот схватил мою руку с зажатой конфетой и чуть не откусил мне палец. Меня еле оттащили. Больше о нём не помню ничего. А вот фигурный паркет, на который неоднократно покушались музеи, и цветные изразцы печи не забуду никогда. Дом пропал вместе с паркетом и изразцами, и кто знает, что могли хранить его стены. Лишь немногие вещи, в том числе, книжные раритеты, среди которых есть и тетради (альбомы) Константина Сергеевича, остались у меня от знатного предка.
Моя бабушка по отцу, Надежда Павловна, крестница Константина Сергеевича, учитель по образованию, вынуждена была побираться с пятью детьми в соловецкой ссылке. Отец тогда был совсем маленьким. Однажды мать постучалась в одну из дверей, и им подали сырую свёклу, а когда мать поблагодарила подавших, вслед ей донеслось: «Так вы не голодные, раз на свёклу не накинулись!» После чего маленький Константин зарыдал и сказал, что больше никогда не пойдет просить.
О жене. Золотая медалистка, она – более чем творческий человек. Она творит на земле, созидая красоту сада, и помогает быть красивее своим подругам, конструируя им наряды. Замечу, что и на кухне, и в домашнем интерьере не обходится без её творчества.
- Вы преподаете практическую поэзию. Можно ли научиться писать стихи? Существует ли какая-нибудь особая техника?
- Мой учитель, прошедший в Литинституте после войны школу Твардовского и Реформатского, всегда говорил, что можно научить, «как нельзя писать», а вот «как можно», научить нельзя. На самом деле, преподать азы ясно и понятно можно, можно обучить принципам того или иного искусства, приёмам... А вот как себя сам раскроет автор, об этом учитель может только догадываться. Иван Васильевич говорил, что у ученика перед учителем есть то преимущество, что неизвестно, каких высот может достичь ученик.
Насчёт техники. Автор должен сам себя слушать и чувствовать, какой стиль, какая манера для него оптимальна. Только в соответствии, в резонансе со своим внутренним миром творец может подняться над собой. Расскажу о художниках, которых знаю близко. Мой дальний родственник Эрик Булатов, освоив классическую живопись, реализм, прославился тем, что вносил в картины элементы, я бы сказал, абсурда. А вот абстракционист Эстис писал размытыми штрихами, а по секрету поведал мне, как пришёл к своей технике. Однажды его мастерскую в подвале дома на Большой Грузинской затопило. Акварели расплылись. Он не стал убиваться и выставил картины на обозрение, что возымело успех. С тех пор художник вымачивает свои работы в воде.
Как говорится, победителей не судят.
- Сергей Константинович, бывают моменты, когда опускаются руки, наступает разочарование? Что тогда помогает?
- В творчестве – пока Бог миловал. Это, скорее всего, оттого, что прошёл богатую школу жизни, часто терял, падал и снова поднимался, жизнь порой висела на волоске, рядом гибли товарищи, потерявшие себя, свой стержень... Нужно верить, верить в мир, частицей которого ты был явлен, осознавать своё место в нём – и Небеса помогут в кажущейся безысходности.
- Часто ли выступаете с чтением стихов?
- Чрезвычайно редко. Понимаю, что в наше время подниматься на Олимп нужно, крича и толкаясь, но предпочитаю тихо работать по мере сил, полагаясь на судьбу. А выступления сбивают жизненный ритм. Вот разве только в Клубе люблю завершать каждое заседание экспромтом.
- Ваша жизнь, как и творчество, - это постоянный поиск своего пути, мудрость, познание любви, добра, дружбы, восторг жизни, большая общественная работа. Расскажите о планах на будущее.
- Планы ясны и просты. Прежде всего, реализоваться в своих начинаниях настолько, насколько тебе позволено, а если получится, - «прыгнуть выше головы». Потом попытаться донести это до других, иначе зачем тебе это давалось? Это касается и литературы, и редакторства, и обучения начинающих. Нужно отдавать себя – людям, миру, творчеству. Формула успеха стара, как мир: чем больше отдаёшь, тем больше к тебе возвращается.
- Беседу, если не возражаете, завершим строчкой из вашего стихотворения «На кургане»: «Полынный ветер простит меня». Пусть он простит и всех нас! Будем любить жизнь во всём её многообразии.
Спасибо за беседу, Сергей Константинович!
- Не возражаю. Спасибо и вам.
