краевой клиники было явно недостаточно, чтобы избавить беднягу от страданий.[/i]
Он стонал, плакал, звал на помощь, требовал обезболивающих средств и материл весь белый свет. Он умолял Господа послать ему скорую кончину или избавление от болей. Всевышний услышал его на следующий день поутру. Больной воспрянул духом и тут же поинтересовался у медсестры, можно ли ему заморить червячка?
Ему позволили чуть-чуть подкрепиться кефирчиком или бульоном. И он выполнил это назначение. И от себя добавил к скромному рациону немножко солененьких огурчиков, полпорции холодца и чуточку копченой колбаски, к которой явно питал слабость. Пустой и травмированный кишечник не замедлил взбунтоваться от такого небрежного отношения к нему, и вторая половина дня прошла для всех присутствующих и гостей палаты в беспокойстве и хлопотах. К привычным воям, стонам и крепким выражениям добавились клистир, утка и терпкие запахи туалета и хлорки.
Дней через пять мужика выписали, наконец, из больницы на амбулаторное лечение по месту жительства. Все вздохнули с облегчением. Жизнь и окружающая действительность расцвела солнечным цветом. Господи, спасибо Тебе за твою благодать!
Анализируя потом поведение этого беспокойного богатыря, я пришел к очередному размышлению.
Некоторые взрослые, будучи вполне самостоятельными людьми, частенько проявляют себя подобно младенцам. Они требуют к себе повышенное внимание, особые привилегии и заботу. Они чрезвычайно крикливы, беспокойны, чересчур требовательны к другим и совершенно нетребовательны к себе. Капризны, эгоистичны и плаксивы. Жалобы на судьбу и все и вся – постоянное их занятие. Они чрезвычайно обеспокоены своим собственным здоровьем и вечно дрожат за свою драгоценную жизнь.
Они беспечны и непосредственны, просты и примитивны в суждениях и представлениях. Все мысли и интересы сконцентрированы у них вокруг еды и физиологических потребностей.
Они любопытны вообще, но особенно ко всем состояниям физического тела, которое они с удовольствием препарируют, проявляя необычную заботу к своему телу и полное небрежение к чужому.
Взрослые младенцы, как и младенцы по возрасту, любят удовольствия и вкусную еду и совершенно не выносят голода и боли. Они постоянно заставляют всех вокруг себя крутиться и оказываются абсолютно беспомощными без нянек. Своими благодетелями умеют манипулировать и использовать их по полной программе. Эти люди – сущие тираны, хотя и вызывают к себе чувство сострадания и жалости.
Лично я не смог бы долго общаться с таким человеком.
Младенцы, образно говоря, - это обитатели джунглей. Чистая природа, которую еще следует исследовать и приспосабливать к современным реалиям - вот что такое младенец в самом простом понимании.
У взрослых «младенцев» очень многое от дикаря, являющего собой дикую природу, сильно загрязненную отходами современной цивилизации.
Взрослые, стоящие на уровне «младенца», проявляют себя несдержанно, вызывающе, всячески стараясь обратить на себя внимание окружающих. Демонстрируют свою независимость и величие. С посторонними бывают дерзки, грубы и наглы или, наоборот, плаксивы и беспомощны.
«Я не знаю, не умею, не могу…» - это говорит «младенец». При этом он палец о палец не ударит, чтобы узнать или суметь. Даже самую маленькую ответственность он перевалит на другого. А в итоге отхватит себе лучший кусок.
Младенец не способен мыслить и чувствовать. Он не имеет эмоций, и ощущения его связаны с инстинктами. Поэтому он реагирует на окружающее пространство импульсивно, испытывая при этом боль или блаженство, голод или насыщение. Даже к полутора годам младенец не может в полной мере владеть своим телом, поэтому он пытается постоянно его исследовать. Младенец по возрасту, как правило, исследует свое тело по частям: ручки, ножки, животик, пальчики.
Взрослый «младенец» также значительную часть своего времени занимается исследованием своего тела: то прислушивается к тому, что у него болит, то ищет на нем какие-то изъяны, то пытается его усовершенствовать и т. п. Собственное тело, своя плоть и ее комфортное состояние – вот чем постоянно занят взрослый «младенец». Вообще, себя он олицетворяет со своим физическим телом. Я – это мое тело – вот жизненное кредо младенца. Однако он вовсе не хозяин своей плоти. Плоть и ее прихоти руководят всеми поступками такого человека. Поэтому многие ощущения младенца связаны с его инстинктами. А на уровне инстинктов человек сознательно не присутствует. Ощущения боли или блаженства, голода или насыщения, удовольствия или дискомфорта руководят всеми проявлениями взрослого «младенца». В состоянии блаженства и покоя младенец – милый, приятный и привлекательный человек. В состоянии боли и дискомфорта – это агрессивное, трусливое, беспокойное существо, способное поднять на уши всех и вся. Когда младенцу плохо, то плохо всем. Он ставит на дыбы все жизненное пространство и заставляет всех бросать свои дела и заниматься его проблемами, немедленно устраняя все, что породило его боль. Все будут заняты им, пока он не получит искомое блаженство. Если человек заставляет всех крутиться вокруг себя, при этом капризничает, требуя льгот, привилегий и особенного отношения к себе – то это взрослый «младенец».
Младенец воспринимает мир как: «Я» и «не Я». «НеЯ» может быть дружественное или враждебное.
Если «неЯ» - опасно или враждебно, младенец становится либо агрессивным, либо плаксивым. Младенец очень зависим от всего, что его окружает, поэтому он постоянно старается держать всех в курсе своих ощущений и состояний: то плачет, то жалуется, то требует проявлений внимания и любви, то без умолку рассказывает о своем состоянии здоровья, искренне полагая, что его состояние очень сильно волнует всех окружающих. От окружающих он постоянно ждет и требует заботы и внимания, поскольку все время нуждается в пище и безопасности. Он ищет удовольствий и избегает боли (разумеется, физической). И полностью зависит от своего физического состояния.
Эгоцентризм младенца не знает границ. Если у него имеется дружественное «неЯ», с которым ему комфортно и приятно, то это вовсе не обозначает, что этот младенец это «неЯ» любит. Чувство любви младенцу недоступно. Он способен только ощущать и привязываться к тому, от кого зависит. Поэтому ждать от «младенца» сочувствия, любви, сострадания, сопереживания и взаимопонимания бесполезно. Он может только быть привязан к тому, кто его кормит, содержит, выполняет за него его прямые обязанности или работу. Стоит прекратить опекать или содержать «младенца», как он тут же без сожалений уходит к новому попечителю. Будучи привязанным к кому-то, «младенец» без всякого труда умеет привязывать. В этом проявляется элементарная борьба за существование. И этот свой опыт человечества младенцы накапливают с младенческих лет на подсознательном и предсознательном уровне. А на сознательном уровне они только лишь ищут людей, готовых попасться им на удочку.
Поскольку живут «младенцы» исключительно ощущениями и исследуют физическое тело, то они не знают себе равных в сексуальных контактах. Секс для них – родная стихия, игра, соревнование, в котором они всегда победители. Они знают секс в совершенстве, всегда с большим удовольствием им занимаются, чем и привлекают к себе партнеров, сводя их с ума. Сами же при этом они остаются спокойны, безмятежны, трезвы и никогда не теряют головы, хотя и получают для своего тела массу удовольствий.
Мышление у «младенца» конкретное. Обычно он не знает, почему поступает так, а не иначе. Действия и поступки «младенца» неуправляемы, в которых явно выражены либо импульсивность, либо заторможенность.
«Младенцы» во всем и везде проявляют свою младенческую непосредственность. Любопытны во всем, всегда и везде, если что касается своего или чужого физического тела. Если такого человека спросить, что будет, если разрезать какое-нибудь тело, он скажет: «Давайте попробуем!» Потому что все любит пробовать на вкус, осязанием, обонянием. (Как известно, дикари все пробуют на зуб). Исследователи-«младенцы», как правило, уже в раннем возрасте умудряются перепробовать «на зуб» все: курево, наркотики, алкоголь, все атрибуты «красивой жизни». Нередко эти пробы приводят к установлению так называемых вредных привычек, справиться с которыми «младенец» не в состоянии никогда. Самое большее число пьяниц, наркоманов, курильщиков, игроманов – именно из числа взрослых «младенцев». Большая часть убийц и самоубийц – тоже из числа «младенцев». Они же не умеют вообще что-либо по-настоящему ценить. Свою жизнь, равно как и чужую, тоже. Всякое понятие о ценностях у них складывается в понятие о «бабле». Себя они тоже олицетворяют с «баблом»: много бабла – это круто, мало, или вовсе нет - это ни с чем не сравнимая трагедия.
У «младенца» нет никакой продуманности действий и способности проникнуть в суть вещей. Нет у них и какой-либо изощренности: они действуют прямолинейно и примитивно. Их примитивность основана на стереотипах и видимых невооруженным глазом манерах поведения. Поскольку они видят вокруг себя только то, что связано с физическим телом, инстинктами и ощущениями, то и речь их выражает состояние физического тела. (Отсюда употребление в речи нецензурной лексики, выражающей части или состояния физического тела)
При общении «младенцы» обычно отводят взгляд, поскольку не выдерживают прямых взглядов собеседника. Очень любят поговорить. Говорят, в основном, о том, что ощущают в данный момент. Поскольку ощущения под влиянием импульсов у «младенцев» постоянно меняются, то речь у «младенца» лишена какой-то логической связанности: от одной мысли он переходит на другую, потом перескакивает на третью и т.д. Разговор состоит из простых, не связанных между собой предложений. Поскольку «младенцы» с трудом умеют формулировать свою мысль, то они используют в речи различные связки и слова, обозначающие примитивные понятия.
Воздействовать на «младенца» способом увещевания, уговоров и любых других способов, призванных воздействовать на чувства или разум, - бесполезно, потому что ни того, ни другого у младенца как раз-таки нет. Вообще, всякие нравственные мучения, искания и сомнения – это не для «младенцев». Они живут здесь и сейчас. Говорить с «младенцем» о чувствах, мыслях или идеях очень трудно. Младенец всегда реагирует на интонацию. Можно говорить ему даже какую-нибудь гадость, но доброжелательным и спокойным тоном, и тогда он поймет. Любое воздействие на «младенца» следует подкреплять чем-нибудь ощутимым для него. Метод «кнута и пряника» - это для «младенцев». Лучше, конечно, «пряник», который все время должен расти. Но и «кнут», как средство воздействия, совсем не лишний, потому что «младенца» практически невозможно убедить доводами разума. Его можно либо привлечь, завлечь, либо запугать, потому что «младенец» одновременно чрезвычайно доверчив и труслив. И то, и другое у него не знает границ. Первыми в очереди ко всяким прохиндеям, колдунам, знахарям, «учителям», которые сразу в одночасье могут сделать
