слишком верил в чудеса. Когда у него начался приступ аппендицита, он не обратился к врачу, а помчался к какому-то крутому знахарю-экстрасенсу, который мурыжил его три дня. Разумеется, абсолютно бесполезно. «Ты же мог так запросто дуба дать от этакого «лечения», - внушали мы ему, когда он рассказывал в палате о своих добольничных мытарствах. И знаете, что он нам ответствовал? «Я не к тому экстрасенсу пошел. Надо было к другому».[/i]
Еще дядя Егор очень любил всяческие инструкции, правила, предписания. Без них он ничего не принимал на веру и не приступал к делу. Выписали ему какое-то крутое заморское лекарство. Родственники достали и принесли. Сначала он удостоверился, что это лекарство не просрочено, что одобрено Минздравом, и что ему доставили именно то лекарство, которое выписал врач. Затем он принялся тщательно изучать приложенную к лекарству инструкцию к применению. Дошел в ней до строчек «противопоказания к применению» и нашел там кучу всяких болезней и состояний, при которых это лекарство применять не следует или нужно применять с ограничениями. И дядя Егор тут же обнаружил в своем организме все перечисленные в списке болезни и добавил к ним еще те, на которые это лекарство оказывает вредные побочные действия. Когда же во время очередного обхода врач сказал дяде Егору, что таких болезней у него нет, этот Фома неверующий убежденно заверил: «Сейчас нет, но скоро будут, если я стану эту гадость пить».
Разумеется, «эту гадость» родственники унесли обратно.
Я уже говорил, что любил дядя Егор опекать тяжелобольных, старых и всех тех, кто был слаб и немощен. Опекая, стремился все делать «по правилам» и по расписанию. Если больному нужен был укол в определенное время, точно в назначенные часы, минута в минуту, дядя Егор мчался в процедурную напоминать медсестре о ее обязанностях. Всеми опекаемыми командовал, контролировал строгое исполнение ими всего, что от них требовалось. Свой контроль он распространял и на родственников опекаемых.
Когда я был еще «лежачим» больным, дядя Егор, разумеется, добровольно взял надо мной опеку. Честно скажу вам, лучшей няньки, чем он, трудно было сыскать во всей больнице. Я был охвачен вниманием и заботой со всех сторон под бдительным взором моего попечителя. Но иногда он хватал лишку. Как-то приехали ко мне друзья. Посещение ко мне были не ограничены. Врач распорядился впускать ко мне всех в любое время дня и ночи. Но у дяди Егора были на этот счет иные соображения. И когда эти друзья, которые, кстати, очень торопились на поезд, попытались заглянуть ко мне во время тихого часа, дядя Егор воспротивился. Он закрыл дверь и никого не впускал. Пришлось друзьям обращаться к врачу и вместе с ним «заглядывать», потеряв полчаса на обретение своих прав.
Дядя Егор после этого два дня дулся на весь мир и ворчал, что «законы для всех одинаковы, а если всякие начнут их нарушать, то и больниц для всех не хватит». Впрочем, скоро он позабыл свои обиды.
Однажды после ужина у дяди Егора заболел зуб. Врачей, кроме дежурного, никого не было. Медсестра предложила обезболивающую таблетку. Дядя Егор не взял, сказал, что таблетки вредны для организма. Но зуб болел и, по-видимому, сильно, потому что дядя Егор то и дело вскакивал с постели и беспокойно мотался по отделению, зажимая ладонью щеку.
Нельзя сказать, чтобы он не принимал никаких средств, чтобы утихомирить свой зуб. Он мазал какими-то снадобьями свою челюсть, тер и давил на лице и голове «активные» точки, творил заговор и катал в ладонях какой-то шарик. Толку было нуль. Тогда какой-то больной из соседней палаты посоветовал пустить в зуб табачного дыма. Дядя Егор был некурящим мужиком, но, чтоб повлиять на свой больной зуб, решился-таки на сигаретку. Пошли вдвоем на лестничную площадку. Вернулся дядя Егор весь зеленый и несчастный: зуба не вылечил, сам чуть дуба не дал.
В общем, проканителился дядя Егор полночи. К утру зуб угомонился. Мы стали настоятельно советовать страдальцу, чтоб немедленно отправился к стоматологу. «Не пойду, - беспечно заявил дядя Егор, - уже не болит». «Так ведь заболит опять». «Вот когда заболит, тогда и пойду», - отрезал он.
Когда дядя Егор выписывался, вся больница была поставлена на уши.
Началось все с того, что ему вздумалось выписываться досрочно. В соседней палате у него оказался приятель, которому вырезали аппендицит. Тому приятелю сняли швы и предложили отправляться домой. И дядя Егор засуетился.
- Вам еще рано выписываться, - сказал ему врач.
- Как рано? У него аппендицит, и у меня тоже. Он позже меня поступил, а выписывается раньше.
- У него просто аппендицит, а у вас был перитонит. Мы вам три часа всю брюшную полость полоскали, пока вы там с Господом между небом и землей переговаривались. Нельзя вам так скоро домой: еще требуется наблюдение.
Но дядя Егор уже закусил удила. Упрямства ему было не занимать. Он ходил за врачом полдня: уговаривал, обещал, клялся и божился, но своего добился. Врач отпустил под подписку.
Дядя Егор расцвел, принялся всех оповещать о своей радости и заранее прощаться. Приехала за ним, надо полагать, вся имеющаяся в наличии родня: сын, невестка, внуки, жена, какие-то племянники. Все с цветами, подарками. Он разослал всех по отделению выражать благодарности. Сам пока не обошел все кабинеты, не успокоился. «Как дите малое!» - вздыхала его жена, ожидаючи своего беспокойного супруга в палате.
Ушел в сопровождении большой толпы. И сразу стало тихо, чинно и покойно. Как в настоящей больнице. Я смотрел на листок с адресом, который белел на тумбочке, и на душе у меня было тепло и благостно.
Взрослые «дети» в своих проявлениях очень похожи на детей по возрасту.
Взрослые «дети» – это вечные воспитанники «Детского сада», за которыми нужен глаз да глаз. Они обаятельны и привлекательны своею непосредственностью и простосердечием.
Взрослые «дети», как и дети по возрасту, обращают на себя внимание тем, что ведут себя удивительно бестактно, назойливо и непосредственно. Причем, свою назойливость тщетно пытаются скрывать. И это плохо у них получается. Они сначала что-то делают, а потом думают о том, что натворили.
Дети охотно берутся что-то делать, помогать, хлопотать. Будут много суетиться, изображать деловитость и занятость, но в итоге либо ничего не сделают, либо сделают наполовину или кое-как. И при этом у них все от души, искренне и открыто. Если они любят, то всей душой и сердцем, если ненавидят, то так же, от всей души. Они легко привязываются к людям, доверяют и доверяются настолько, что обмануть, обидеть или предать их – просто грех. Вот уж поистине за кого нужно быть всегда в ответе: за детей. Это к ним, прежде всего, следует отнести высказывание: «Мы всегда в ответе за тех, кого приручаем».
В периоды нестабильной обстановки, кризисов, реформ, катаклизмов больше всех страдают дети, в том числе и взрослые «дети». Смутные времена больнее всего и прежде всего бьют по взрослым «детям», потому что они не в состоянии переориентироваться, сконцентрироваться и перестроиться так, как это умеют люди других возрастных уровней.
Они уязвимы, ранимы и доверчивы и совершенно не умеют приспосабливаться к новым ситуациям и порядкам. Поэтому они крайние консерваторы и всегда держатся старых и устоявшихся правил. Им так легче держаться на плаву.
Вместе с тем, они добродушны, жизнерадостны, полны оптимизма и задора. Если, конечно, чувствуют себя вполне здоровыми физически и душевно. Своею энергией и верой в добро и справедливость они заражают окружающих, в кругу которых им комфортно. В некомфортной обстановке они вялы, апатичны, плаксивы и инертны, поэтому заняты поисками какой-нибудь спасительной ниши или отдушины, где можно было бы укрыться и спастись от реальных проблем. Они не любят и не умеют ориентироваться в непривычной обстановке, поэтому стремятся создать вокруг себя привычный мир, в котором склонны придерживаться определенных и четко установленных правил. Чужих правил, как показывает их поведение, они не принимают. Относятся подозрительно и враждебно, какими бы разумными и оптимальными эти правила ни были.
Им легче жить, когда им все ясно, четко, сформулировано и подконтрольно. В связи с этим они постоянно ищут для себя авторитетов, которые могут точно и конкретно указать путь и установить правила, Подчиняются им до тех пор, пока авторитеты авторитетны. Принятые безоговорочно от какого-нибудь авторитета нормы и правила могут моментально разрушить, если авторитет перестал им быть. Как принял, не анализируя, так и выбросил без раздумий.
Взрослые «дети» отличаются парадоксальностью и противоречивостью. У них прекрасно уживаются совершенно противоположные вещи. Да и весь мир ими рассматривается через противопоставления: «да» и «нет», «черное» и «белое», «хорошее» и «плохое».
Взрослые «дети» любят опекать, заботиться, командовать и при этом стремятся все время держать под контролем все окружающее пространство – им так легче и безопаснее. Себя контролировать они не умеют, поскольку у них все восприятия и действия основаны на импульсах, эмоциях и чувствах.
Своими достижениями и достижениями своих близких гордятся, а в провалах ищут вину на стороне. И потому, если у них что-то не ладится, находят оправдания и виноватых. У них в таких случаях виноваты обстоятельства, окружающие, судьба, непогода, случай, «черт попутал», «кошка дорогу перешла» и т.д. и т. п.
Взрослые «дети» искренне и серьезно верят в приметы, гадания, прогнозы, целительства и прочие спасающие, или наоборот, «страшные» чудеса, которые влияют на судьбу и жизнь человека. Свою веру они стремятся навязать близким и знакомым. Если те сопротивляются обратиться в их веру, то бывают настолько недовольны, что могут вообще уйти от общения с тем, кто «не понимает своих благ». «Кто не с нами, тот против нас», - вот девиз «детей» в ситуации отстаивания своих убеждений. «Дети» всячески стремятся оградить и «спасти» себя и своих близких от сглаза, порчи, заговора, колдовства и прочих напастей. Всю свою неуемную энергию могут направить на спасение, охранение, сбережение и профилактику безопасности. Самые ревностные приверженцы всевозможных «спасающих» сект, объединений, организаций, маркетинговых компаний – это взрослые «дети», занятые идеей спасения себя и своей семьи. Целиком погруженные в свое «святое» дело, они не замечают и не хотят замечать обмана и надувательства, а часто и простого мошенничества, скрытые в недрах «спасательных» мероприятий этих структур. Аферисты и мошенники подобных организаций ориентируются именно на взрослых «детей» и используют их в своих целях.
Взрослые «дети», как и собственно дети, совершенно не злопамятны, не мстительны и не коварны. Им чужда жестокость и злонамеренность. Если они невольно совершают зло или дурной поступок, искренне каются: «Я не хотел, - или, - Я не буду больше».
И все-таки, при всех недостатках и прегрешениях взрослые «дети» в своем большинстве – чрезвычайно милые и привлекательные люди.
Ребенок олицетворяет себя со своим физическим телом и испытывает ощущения, выходя на
