Последняя капля железного алиби
Глава 1
Шерстяная нитка распутывала клубок. Петли ловко ложились на спицы. Лицевая, изнаночная, накид, две вместе, еще рапорт, еще рядок и так до бесконечности. Еще рядок, еще рапорт, еще... еще... еще... Какая занимательная и развивающая игра. Заодно и нервишки успокоит и терпению научит и мысли прочистит. Сколько здесь головоломок в этих витиеватых узорах. А как красиво и четко они потом ложатся в изделии. Это же просто находка для тех, кто хочет стать философом. Глядя на эти причудливые узоры, которые кто-то придумал с такой фантазией и упорством, сам начинаешь видеть полную картину мыслей и настроений, заложенных в этом узоре. Это настоящее искусство. Нет, это целая наука...
Вязать он научился еще в детстве у любимой бабушки. Она была сердечница, постоянно лечилась в больницах. Летом, как правило – лечебно-профилактический санаторий где-нибудь в лесу, вместо пресловутого морского курорта, как у всех. Внука она брала с собой, потому, как родители, оба кандидаты точных наук, всю жизнь проводили в командировках. Но внуку это нравилось. Пение птиц по утрам и свежий воздух. Он не нуждался в шумных играх как остальные дворовые мальчишки. Но постоянно таскал за собой какую-нибудь карманно-настольную игру, типа шахмат. Курносый, рыжеволосый, большие рыжие веснушки по всему детскому личику с остреньким подбородком. Шея худая и длинная, как у «гадкого утенка». В детстве он был далек от эталона красоты. И, все же, что-то в его детской натуре внушало уважение. Может, взгляд этих не детских синих глаз. Это были не озера. В них уместилась вся Вселенная.
Бабушка всюду возила за собой сумку с вязанием. «Чтоб нервы успокоить – говорила она, -- Да и польза, и отдых одновременно...» И Елисей постоянно был одет в ее вязанные свитера, шарфы, шапочки и носки.
Он перенял у бабушки навыки вязания. Это занятие осталось любимым у тридцатилетнего мужчины. Как только возвращался домой, сразу же – пол литровая чашка чая, телевизор и клубок с нитками. А без него как же... никуда... Вязал он все, что хотелось, но редко для себя. Узоры не очень сложные, порою, придуманные самим. Свои изделия раздавал одиноким пожилым соседкам или беспризорным мальчишкам на улице. Те удивлялись:
-- Сколько стоит?
-- Да ни сколько...
-- Как так? Он же новый?
-- Носите, я еще свяжу. Мне не трудно.
После этой фразы наступала пауза. Пацаны непонимающими, но благодарными глазами смотрели на чудака, а бабушки одобрительно кивали головой и желали ему здоровья. Вещи им нравились. Они нерешительно брали их. И во дворе он прослыл странным волонтером. Хотя, зарплата у него была относительно небольшая. Да и жил он один в своей однокомнатной квартирке «без удобств».
Вот и сейчас, придя домой с очередной утренней пробежки, Селя снова окунулся в мир хитросплетений и ниточных фракталов. Рапорты мелькали один за другим перед глазами и скорость их воспроизведения была велика.... за столько-то лет... Петли на спицах скользили одна за другой, а перед его глазами... перед его глазами... медленно возникала и строилась очередная картина мира. Того мирка, в который он в очередной раз должен был окунуться.
На той беговой дорожке он опять встретил эту странную особу. Она тоже бегала по утрам. И уши ее были закрыты наушниками. Банальная картина. Но взгляд. Ее взгляд не был обычным. Она постоянно озиралась. В прошлый раз внезапно свернула с дистанции в парк и скрылась в густой листве не срезанных веток кустов. А сегодня, похоже, подвернула ногу. Когда же он приблизился к ней, чтобы помочь, а, заодно, рассмотреть поближе, она за полметра от себя, окатила его таким взглядом, словно у нее в кармане была граната. Он замер и сделал безразличное лицо, но продолжал незаметно наблюдать. Она, ковыляя, скрылась из виду...
«Странно, -- думал он, фокусируя взгляд на кончике одной из спиц, -- В тот день, когда она внезапно скрылась в кустах, произошел несчастный случай... в кафе... здесь есть какая-то связь...» Он еще какое-то время смотрел на спицу, словно в никуда. Ее острие становилось все шире и прозрачней. Его сморила дрема и он, поддавшись релаксу, вытянулся во весь свой длинный рост на диване. Телевизор продолжал вещать, а он... видел то, что должен был увидеть... чего не мог видеть ни один смертный.
Глава 2
Раннее утро всегда знаменовалось для Елисея пением птиц. Он так привык вставать, когда они начинают петь. А петь птички начинают, как известно, с первым лучом солнца. Но зимой, после долгой ночи, восход задерживался, и, нередко, Елисей вставал почти ночью и пил крепкий чай без сахара из своей любимой пол литровой кружки. Потом опять брался за вязание и мыслил.
Сегодня наступил вторник. Благоприятный день для визита в отделение уголовного розыска. Там Селя проработал десять с лишним лет. Но несчастный случай на задании. И, вот, он безработный на пенсии. А пенсия небольшая у инвалидов, если учитывать постоянные расходы на лечения и лекарства. Но это его не расстраивало. Единственное, что ему было сложно перебороть, это приглушить проявление своих назойливых навыков, которые нарабатывались в течение долгого времени. Попробуй, объясни своему организму, что ему теперь нужно думать иначе, а, лучше, совсем не думать. Сложнее было объяснить своему руководству, что жить иначе не привык. А, тем более, врачам.
Селя не привык унывать. Он дождался восьми часов утра, когда можно было начинать трудовую деятельность, и отправился навестить бывших «боевых товарищей», по которым очень скучал.
Знакомый запах улиц, трамваев и сигарет вокруг будили в нем грустные воспоминания. Почему жизнь так сложна... почему он один... даже без понимания... Ну, ничего, это только так кажется, каждый человек кому-то нужен... каждый зачем-то родился... поэтому надо жить. Жить и делать то, что ему предназначено судьбой свыше. Это наш земной долг и его необходимо выполнять, даже если другим это не нужно. Даже, если другие этого не хотят. Даже, если они в тебя не верят – ты должен верить в свое назначение и в себя. И Селя верил.
Он вошел в это серое здание, в котором суетливо и напряженно уже кипела жизнь. Жизнь этого маленького серого мирка, который думал, что он – целый мир. И сильнее его нет ничего во Вселенной. Автоматически, по старой памяти, Селя напрягся, так, словно пришел отчитаться за выполненное задание. Никто не обращал на него внимания. Конечно, он теперь был «на списании», как отслужившая свое вещь. Но Селю это не напрягало. Наоборот, помогало наблюдать за другими, когда они этого не замечали. Ему это нравилось и даже забавляло. И только один его бывший напарник, с которым он не раз выполняли задания, увидев его нескладный долговязый силуэт, задиристо закричал:
-- Елисей! Каким ветром сюда занесло? Неужели, так ностальгия замучила?
-- Привет, Леха! Я здесь не просто по «ностальгии». Я бы хотел предложить свою помощь. Я ведь еще соображаю.
Леха задумчиво промычал:
-- Ну-у... Это к руководству. Я же не знаю, захочет Палыч...
-- Да я нелегалом. Не переживайте, плату не взыму за свои услуги.
-- А зачем тогда...
-- Ну, как зачем. И вам полегче будет и я при деле себя почувствую.
Леха почесал подбородок и задумчиво отвел взгляд. Он не хотел расстраивать старого напарника... все таки, сколько раз бывали вместе. А вслух сказал, так же весело и непринужденно:
-- Слушай, Селя, неужто тебе заняться нечем? Да открыл бы ты свое дело. Сыскное агентство, например. И тебе польза, и другим не скучно. Ты сидишь в кресле, командуешь, а они вокруг тебя бегают, угодить стараются. Ты же с опытом. Знаешь какие «бабки» в руки сами так и поплывут...
-- При чем тут «бабки». У вас преступники по улицам так и шастают, как мыши в амбаре. А ты – аге-е-е-ентство. В агентство еще вложить средства надо. Не с моей пенсией... Да и не мое это дело – бизнес...
-- Ну, тогда не знаю. Ты, вроде бы, головатый парень. Я всегда думал, не пропадешь.
-- А я и не думал пропадать. Я же к вам с помощью пришел.
Леха хмыкнул:
-- А я думал, ты за помощью. Ну, после того, как ты чуть серийного убийцу до суицида не довел, сам понимаешь...
-- Я не доводил. Просто не хотел вмешиваться. Это его выбор. И его судьба.
-- Какой выбор?! Его судить положено со всей строгостью закона.
-- Да, это так. Но есть еще и Высший суд. И он решает все...
Похоже, Лехе стало недосуг поднимать и оспаривать прошлые неурядицы. Он любопытно взглянул на товарища:
-- А ты по какому делу?
-- Да в кафе на Песчанке недавно несчастный случай произошел.
-- А-а... Так это действительно случай. Сердечный приступ. Мы это дело даже не возбуждали. Тут других проблем хватает.
Теперь Селя задумчиво почесал подбородок:
-- М-да... Ну, тогда, я – пасс. Ладно, пойду. Мне переутомляться нельзя.
-- Ладно, давай. Береги мозги. Они еще пригодятся.
На прощание они пожали друг другу руки.
А, когда за Елисеем закрылась дверь, Леха осторожно просочился в кабинет Палыча. Тот пил утренний кофе с хот-догом и был еще в хорошем расположении духа. Майора Алексея Никитина он всегда воспринимал с дружелюбным уважением, но, вместе с тем и несколько настороженно. Ведь недаром он столько времени просотрудничал с этим смутным типом Елей. Бог убрал его отсюда, видно не его это дело... И сейчас полковник Аркадий Павлович, прихлебывая горьковато-сладкий напиток, просто спросил:
-- По какому делу, майор Никитин?
-- По большому, Палыч, не по криминальному.
-- Тогда, заходи, присаживайся. Угощайся и докладывай последние известия.
Леха уселся удобно в кресло рядом со столом и налил себе кофейку:
-- Еля приходил.
Палыч приподнял бровь:
-- Чего хотел?
-- Я не понял. Он не за помощью. Про дело спрашивал не Песчанке, которое мы закрыли.
-- В баре... А... несчастный случай... но там на большее не тянет.
-- И я ему так сказал. Он сразу же отступил и был таков.
-- Он что, шпионить вздумал? Ох, не нравится мне все это...
Глава 3
Варя сидела в кафе на Песчанке, после того, как этот пузатый самоуверенный упырь не принял у нее зачет. Она пила чай с ромом и с лимоном, свой любимый напиток в минуты расстройства, и думала, думала, думала... Вдруг, как по заказу, в дверях показалось знакомое круглое пузо недавнего ее тирана. Оно было все в той же грязной рубашке в полоску, как на зачете. Вальяжной самоуверенной походкой это существо прошествовало к стойке бара.
«А, ведь, у него тоже дети есть. Жена, семья... Как детям обидно знать, что их папа – свинья. А, может, не обидно. Может, они и сами таковы. Учатся где-то за взятки. А, может, и нет у него никого. Кому такой нужен?!.»
Так думала Варя, прихлебывая свой эликсир и тихо наблюдая за узурпатором из своего укромного местечка. Зашифровалась она хорошо. Но тиран осматривался вокруг, ища, где присесть и случайно увидел...
«Господи, он и здесь меня в покое не оставит... Наверное, хочет чего-то...»
Она машинально отвернулась к зеркалу, поправляя прическу. Тиран понял этот жест и «взял на заметку». Он самонадеянно уселся напротив ее столика, но отвернулся к Варе спиной. Словно хотел показать ей: смотри, я в тебе не нуждаюсь, но это твой шанс.
Варя с ненавистью сжала кулаки. Ох, как бы она хотела бросить кирпич, нет, гранату, нет бомбу... не только ему в спину, но и на всю эту учебную контору, в которой ее так подавляют.
В начале своей учебы в «кульке» она даже не подозревала ни о каких проблемах.
Глотай, читатель, не ленись
Мой бред. Мой полуночный свет.
Я не в себе. Я вижу все.
И исцеление мое
украсит жизни полотно.
Пролог
Уже начало сентября. За полярным кругом, это значит, что наступает зима. Скоро ударят морозы за тридцать градусов. А сейчас относительно тепло, только минус пятнадцать. Вокруг долина в снегах. На тысячи километров раскинулась она. Кажется, кроме снегов здесь ничего и никого нет. Ошибаетесь. Под снеговой подушкой живет своей тайной жизнью ягель – спасение для оленей. А за оленями охотятся волки. Иногда попадаются на глаза песцы. Но они сизые или белые, как снег. Их не видно. Еще есть куропатки и полярные совы. Их тоже не видно на фоне снега, они белые. Да еще карликовая береза стелется под снеговым покрывалом. Когда в июне начинает таять снег, можно собирать голубику и морошку. Зато рыбой не обделило пространство Ледовитого океана. Когда небо на полгода укрывается синим покрывалом звезд, вместо огней иллюминаций неоновой гофрированной лентой зажигается северное сияние. Это и есть все прелести Крайнего Севера.
А еще эта красота характерна тем, что в этом отдаленном поселке, почти на самом краю земли, где Северный Ледовитый океан Беринговым проливом соединяется с Тихим океаном и отделяет от запада Российской Федерации Аляску, там стынут тайны. Тайны, зарытые в ледяную землю наших далеких предков, строителей счастливого будущего.
Чукотка, 2014 год.
Их было немного. Они пришли сюда, чтобы добыть то, что было им необходимо для спасения. Спасения не только своего. Весь мир мог бы жить счастливо. Вот, только мало их было, этих людей, готовых пожертвовать собой во благо остальных. И проект, придуманный и разработанный не глупым человеком, гражданином СССР, еще в далеком 1965 году, не получил поддержки ни у его коллег, ни у правительства. Нет, его стали разрабатывать в дальнейшем, но уже другие люди и с другими целями. И проект этот не получил дальнейшего развития. А, вот теперь, гражданин Соединенных Штатов, своими средствами, заработанными нелегким и упорным трудом, вновь организовал экспедицию на Крайний Север, принадлежащий России.
Отряд энтузиастов, искателей не золота, урана. Вот, что интересовало их сейчас. Зачем? Неужели для сотворения новой ядерной бомбы? Вовсе нет. Запасы его ядерной энергии неисчерпаемы. Этой энергией можно было бы обогреть и накормить всю Землю. На долгие годы. Но пока этот проект держался в секрете самим его создателем.
А сейчас в шахтных землянках мерзли эти отважившиеся на самоотдачу люди доброй воли. Они согласились принять участие в экспедиции за сравнительно небольшую плату. Землянки были встроены в подземные ходы не ими. До них более чем полвека назад уже была совершена подобная экспедиция. Но с другой целью. В наследство от тех добытчиков урана им достался такой не маловажный подарок судьбы. В одной из землянок было трое.
-- Сегодня холоднее, чем вчера, -- говорил смуглый кубинец, -- Надо бы дров натаскать.
-- Дрова закончились, -- заметил его товарищ, бледнокожий янки, -- И пилить здесь нечего, один мох да ягель кругом.
-- Тогда придется мох доставать из-под снега, сушить и им топить печь. Пока помощь не подоспеет.
Еще один бледнокожий закряхтел у себя в углу:
-- Она никогда не подоспеет.
-- Тогда отрасти бороду и закутайся, если другие способы согреется не подходят, -- пытался шутить кубинец.
-- Мы и так скоро все будем как снежные люди. Бороды сами отрастают. И тут же седеют.
-- Да, ладно, бороды отрастили, -- возразил третий искатель, лежащий в углу у самой каменной печи, -- А то, что на бочке пороховой сидим – ничего?
-- Это еще не бочка с порохом, -- возразил кубинец, -- Уран глубоко и достаем мы его в специальных костюмах. Нам он не опасен.
-- Да на кой ладан он нужен и кому? Я, видите ли, о людях должен думать. А люди обо мне думают? – активно включался в спор третий.
-- Думают, -- спокойно отвечал кучерявый кубинец, -- Они ждут нашей помощи. Бедняки. Такие, как я. У меня тоже семья и нужно кормить.
-- Да нас бросили, -- убедительно произнес первый светлоглазый янки, -- Продукт, нами добытый забрали, а нас бросили. Кинули на съедение волкам.
-- Там трудности, -- пытался вразумить товарищей кубинец, -- Они не виноваты. Связь оборвалась. Нужно ждать. И верить.
-- А чего ждать? Пока наши черепа пылью покроются? Я постоянно их здесь нахожу, -- приводил неоспоримые факты янки.
-- И я тоже сталкиваюсь, -- поддержал его образованный товарищ, -- Это еще с 1953 года. Здесь Советское правительство искало урановые руды для создания ядерной бомбы, чтобы скинуть ее на нас. И посылало сюда насильно людей, кто был осужден. А потом на них же ставили опыты, как действует радиация на мозг человека. Потому эти черепа расколоты. И лаборатория здесь была, мы находили ее останки... Я, дурак, поверил русскому. Они все коммунисты, как и фашисты...
-- Вот. И я о том же, -- поддерживал его другой бледнокожий янки, -- Нас, как крыс исследуют. Выживем или нет?
-- Американцы тоже население Чукотки истребляли в конце девятнадцатого столетия. И зверей убивали... и золото грабили. Но я к вам претензий не имею. А он не такой, как его власти, -- заступался за руководителя кубинец, -- Потому он и переехал в Америку, когда у них перестройка началась. Ему там не давали свободы...
-- Знаем мы этих эмигрантов. Они к нам только за лучшей жизнью едут. В соседних землянках так же думают.
-- А ты откуда знаешь, что они думают? – пытался отстоять правоту кубинец.
-- А я мысли читать умею. Здесь – уран, а через пролив – золото. Вот бы туда податься.
-- Тебя через границу не пустят, -- отговаривал кубинец своего товарища, как мог, видя, что его намерения становятся серьезными.
-- Я границу не пересекал. Этот маленький клочок земли принадлежит Америке, поскольку наш хозяин выкупил его. Ведь он является законным гражданином США.
-- Он не хозяин. Он наш коллега и товарищ, -- вступился кубинец за своего признанного лидера.
-- Можешь считать его кем угодно, Но для меня лучший друг тот, который платит. И имеет возможность платить все время и содержать экспедицию в достатке. А еще не преподносить смутные научные гипотезы, а ставить реальные возможности и перспективы. И у меня на примете есть такой. И, хоть он тоже, из России, но бредовыми идеями не страдает. Потому, что предки его всегда жили в Европе и занимались достойным бизнесом. Мне ребята из соседних землянок рассказывали. Ты с нами?
-- Нет. Я друзей не предаю, -- коротко ответил кубинец.
-- Да, какая, к черту, дружба. Тут шкуру свою спасать нужно. У нашего хозяина дело – дрянь. Он и про нас забыл, -- вспылил янки.
-- Не забыл. Надо ждать, -- спокойно и твердо отвечал кубинец.
-- Не дождешься ты ничего. Обманули нас, -- отозвался из своего угла другой янки.
-- Дождусь. Я в него верю.
