Были мелкие неудачи, но были и успехи. Все хорошо. Даже очень хорошо. Быть может, лучше, чем у других. И, вот, дожив до третьего, последнего курса, Варя узнает, что она полная бездарность. Значит, в момент поступления и за три года учебы никто этого не заметил. А теперь, такой важный и самовлюбленный туз выносит ей приговор. Кого же он обманывает. Только лишь Варю? Он все училище обманывает и всех педагогов. А они молчат. Значит, тоже врут.
Хорошо, пусть врут. Самим себе. Но не ей.
Варя – девушка с характером. С детства мечтала быть, работать, жить в театре. Делала все, чтобы стать знаменитой. Но поступить в Москве не получилось. Она – приезжая, хотя живет совсем рядом с Москвой в одном из многочисленных городишек, Ейске. Каждый год подавала документы в вузы Москвы. Сразу в несколько. Любила гуманитарку, с детства занималась танцами и фигурным катанием, мечтала выступать на сцене. Понятно, что в театралку поступить для нее было бы круто. Но там она себя пробовала не один раз. Подала в один год документы во все театральные училища, и во всех – фиаско. Почему, она не знала. Готовилась. Хорошо готовилась. Везде – приходите на будущий год. И на будущий год то же самое. Ну, ладно, театралка, а во всех остальных вузах? Неужели Варя такая бездарная... Она даже взятку пробовала сунуть. Ее чуть не «взяли с поличным». Этот ректор, неужели такой простачок. Почему же девушке из маленького городка так тяжело, до невозможности, получить высшее образование?
Но нет. Больше Варя ждать не хотела и не могла. Ей нужно было сейчас. Жизнь катилась под откос неимоверно быстро. Варе уже двадцать пять, а за душой ни гроша, ни профессии. Как жить дальше? Финансы, специально скопленные мамой для учебы в вузе, закончились. А на подсобке работать Варя не могла. Не могла и не хотела. Не с ее интеллектуальным складом характера.
Она осталась в Ейске рядом с мамой и поступила в свой родимый культурно просветительный колледж. Но на этом ее планы не заканчивались. Карьеру она планировала строить дальше. Какими путями, сама еще не знала. Но путей бывает в жизни много. А Варя одна. И она – талант.
Жила Варя на Песчаной улице в хрущевке вместе с мамой. И полное имя ее звучало Аврора. Имя ее было связанно с каким-то важным семейным событием, касающимся ее отца, которого она никогда в своей жизни не видела. А мама, Виолетта Георгиевна, держала эту тему зарытой для Вари. Только тайну имени ее сказать смогла и то, не всю. И на нее, Аврору, то есть зарю, возлагались большие семейные надежды. И это тоже была тайна. Семейная тайна даже для самой мамы. А, пока, Аврора была маленькой, мама ласково называла ее Варенькой. Так называли ее все подруги и друзья, которых было много у Вареньки, пока ей сопутствовал успех. А вот теперь... теперь одна подруга у нее осталась, да и та... Ох, об этом лучше не вспоминать...
И, вот теперь, Варя сидела на своем месте, глотала свой любимый напиток, который стал приобретать вкус горечи слез и затаенной ненависти и, молча, стискивала кулаки. Ох, как хотела бы метнуть она нож в эту жирную спину. Но метала только раскаленные взгляды.
Толстяк шевелился, поглощая свой жирный ужин. Он, казалось, не думал о Варе. Но она не могла не думать о нем. Его спинища заслонила перед ней весь прекрасный мир. Она затмила рассудок. Ей бы встать и уйти. Но, когда твоя судьба полностью зависит от такого чудовища, то уйти сложно. И сложно не думать о нем. И сложно не подпускать нехорошие мысли. И весь прекрасный мир начинает гореть в аду.
Внезапно для себя, Варя стиснула в руке тупой столовый ножик. Но рука была слаба. И... она стала читать молитву. Слова, знакомые до боли, вдруг перекрутились в памяти и выстроились наоборот, с другим, обратным значением. Вместо того, чтобы пожелать своим врагам доброго здравия и мира, она стала молить небо убить их всех. Всех, всех, всех, кто ее так ненавидит. Чтоб они испытали то, что она переживает сейчас.
В экстазе Варя подкатила глаза в потолок и прижала к себе рукоятку ножа, как крест.
-- Вам плохо?
Внезапно Варя очнулась. Перед ней стояла официантка в белом фартучке и чепчике на голове.
-- Может, вызвать скорую? – вежливо предложила она.
-- Мне? – встрепенулась Варя, -- Нет, не мне... лучше... вон, ему... – она ткнула лезвием ножа в сторону толстой спины, словно хочет его вонзить в нее, -- Он серьезно болен. Помогите ему!
Официантка глянула в сторону толстяка. Тот безмятежно дожевывал бутерброд с красной икрой и никому не жаловался. К тому же, какие претензии могут быть к богатому клиенту.
-- Нет, что вы. У него все в полном порядке. Вы его с кем-то путаете.
-- Нет, он болен! Бо-лен... Болен... – словно в экстазе повторяла Варя.
И, вдруг, произошло непредвиденное. Толстяк закашлялся. Сначала не сильно. Потом, все сильнее и сильнее. Вдруг, его стошнило и он бросился в туалет к умывальнику. Вскоре, оттуда раздался сдавленный крик его голоса:
-- Помогите! По-мо-ги-те...
Официантка вбежала в туалет и увидела толстяка, лежащего на полу, совершенно неподвижного и не дышащего. Она немедленно вызвала скорую помощь.
А Варя, шокированная сим представлением, немедленно выскочила из кафе на улицу. Но, впопыхах, не помня себя от произошедшего, она случайно обронила ножик на его столик, который так крепко недавно сжимала в руке. Возможно этот момент и дал толчок дальнейшим ее неприятностям.
Глава 4
Эта напасть не была первой или последней в жизни Вари. Это была полоса, скорее, ее разгар, каких-то странных тяжелых неурядиц, причин которых она никак не могла знать, но понимала только одно – они как-то между собой связанны. И связаны не спроста.
Еще совсем недавно она сидела в однокомнатной квартирке своей закадычной подруги, и они вместе пили кофе с ликером и болтали о том, о сем. Варя мечтала о кино карьере, Альбина хитро поглядывала в ее сторону и попутно красила алым цветом свои длинные тонкие ногти на таких же тонких пальчиках. Она прихлебывала пьянящий напиток и мечтала о своем.
-- Вот, выучилась на хореографа и уеду в Москву, -- говорила тихо Варя, словно самой себе.
-- А потом? – безразлично просила продолжения «сериала» Альбина.
-- Устроюсь там на работу. Буду свою зарплату иметь. Маме помогу и себя реализую.
-- И все? – зевнула Альбина.
-- Нет, конечно. Просто работать можно и здесь. Но я хочу поступить в театральное. А, если не поступлю, все равно, окончу курсы кино мастерства и стану...
-- Великим режиссером... – хихикнула Альбина, а Варя смутилась, -- Голливуд по тебе не заплачет. Знаешь, сколько таких, как ты, вот, с такими амбициями.
-- Знаю. Но надо стремиться.
-- Если ты в первый раз не поступила, так и во второй, и в третий... Да кому нужны приезжие после «кулька», да еще с курсами... Тебе сколько лет уже? А я, вот, окончу «кулек», поднакоплю деньжат и смоюсь в Европу. Там можно престижный вуз окончить.
-- Где ты столько денег возьмешь? Там обучение намного дороже, чем здесь. В Польше и то...
-- Глупая ты. Я, что, туда учиться, что ли еду? Уметь надо жить красиво, -- Альбина любовно смотрела на свои глянцевые ногти. То подносила их ближе к глазам, то отдаляла и любовалась издалека. Так, словно именно от них зависел ее дальнейший успех в жизни.
-- Красота не только в ногтях должна быть... Там ценят интеллект...
-- Ты, Варя, способная, а, вот, умения в тебе реализовать себя, ни капли. Ну, кто в наше время интеллект рентгеном просматривает. Внешность говорит многое. Пока до интеллекта докопаются, так уже и на вершине своего счастья оказаться можно.
Альбина мельком глянула на Варю, скрывая высокомерные нотки в своем голосе. Она продолжала, понизив тон:
-- А, если не поступлю, так выйду замуж за иностранца. А тут делать нечего...
-- То есть, как, за иностранца? А как же Радик? Ты же с ним встречаешься?
-- Какой Радик? Ах, этот... Так он промежуточный вариант. У него же никакой перспективы в жизни. Ну, подумаешь, киоск они имеют. Деньжата у него водятся. А что потом? Да и как я с ним в большом свете покажусь. А я не такая, у меня глаза вверх смотрят...
-- Я думала, ты его поднимешь.
-- Он сам виноват, -- резко оборвала Альбина, -- Надо было поступать вместе со мной, когда я его просила. А теперь он меня вниз тянет... его ограниченность...
-- Ты же за его счет поступила. Пускай он ограниченный, но дал тебе возможность выучиться... А там глядишь, и замуж выскочишь...
-- Я? За него? Никогда!
-- Все так говорят...
-- А ты, что же, только что о карьере в искусстве пела, и, вот тебе... замуж...
И тут в дверь позвонили. Обе подруги насторожились. Это был странный звонок. Неожиданный и нежданный. Варе даже показалось, что тот, кто звонил, все это время стоял за дверью и подслушивал их секреты. А Альбина сдержанно глянула в сторону двери и, не спеша, пошла открывать.
Так и получилось. Предчувствия Варю не обманули. В прихожей послышался знакомый баритон Радика и веселые возгласы Альбины:
-- А мы про тебя вспоминали. Проходи.
На пороге кухни нарисовался высокий силуэт. Как всегда, не с пустыми руками.
-- Вот и здорово, -- щебетала Альбина, -- А мы чай да кофе... – она незаметно спрятала бутылку ликера под стол, -- Значит, вечер продолжается по взрослому...
Радик уселся, как хозяин в свое любимое плетенное кресло. Альбина тут же умостилась к нему на руки, обхватила его голову своими тонкими гибкими руками и не вставала, пока бутылка дорогого портвейна не опустошилась троими до дна. Пела ему песню:
-- Вот он – мой султан. Я без него – никуда.
Радик, обалдевший от счастья, пропыхтел:
-- У султана – гарем...
Альбина звонко хохотала:
-- Чур, я главная в гареме...
-- Главная... танцуй... ты красиво танцуешь...
Альбина включила музыку. Громко. Надо сказать, что танцевать она не любила, не смотря на то, что поступила учиться именно на хореографа. Утверждала, что поступила ради Варьки, закадычной подруги. А Варя танцы обожала. И соперничать с ней было трудно. Но ради Альбины она иногда «пасовала», притворяясь неуклюжей. Они обе стали плавно двигаться, стоя на месте в тесной кухоньке. Потом Радик схватил Альбину за руку и стал тянуть к себе. Та, словно опомнилась:
-- Ах, как же я забыла. В холодильнике, хоть шаром покати. А султана угощать нечем. Ну, мы бедные студентки...
Радик стал рыться в карманах. Оттуда вываливались зеленые купюры. Альбина ловко заталкивала ногой их под, свисавшую до самого пола, скатерть.
-- Нет, нам простые... наши... – притворно пела Альбина.
Наконец, Радик нашел пару сотен «простых». Альбина с веселым смехом выскочила за дверь. А Варя осталась одна с ним. С чужим, хотя знакомым... Как себя вести? Развлекать? Она хотела сделать тише музыку, но Радик остановил:
-- Что ты, как девочка. Ее еще долго не будет, я ей много бумажек дал. Иди ко мне.
Он жесткой хваткой взял Варю за руку и потянул к себе, как Альбину. Варя растерялась. Сначала она не поняла, что он хочет от нее. Потом, когда оказалась в его удушливых объятиях, поняла, что попалась на дурочку. Теперь ее очередь расплачиваться и за себя, и за подругу. Она попыталась освободиться, не разозлив обидчика:
-- Давай не сейчас, Альбина может вернуться.
-- Ну и что. На востоке мужчина – султан.
-- Мы не на востоке. На западе женщина – хозяйка.
-- Ты сейчас хозяйка. Потом она.
-- Нет... – Варя пятилась к двери, но Радик не отставал от нее.
Крепко поддатый с самого утра. Еще одна бутылочка вина для него не имела никакого значения. А,
