мне хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать этого адского звука.
Я наблюдал эту картину с чувством изумления и ужаса. Жуткий визг месье, его крики, сопровождавшиеся отчаянными взмахами меча, создавали картину неестественного действия, которая поражала моё воображение. Было видно как при очередном взмахе тяжёлым рыцарским мечом, месье стал терять силы. Наконец он остановился, воткнул клинок меча в землю и в изнеможении опустился перед ним на колени. Подавленный при этом видении внезапным взрывом эмоций от самых разнородных ощущений и утомлённый необычайным наплывом огненной страсти, над которыми господствовал ужас, я, тем не менее, сохранил присутствие духа настолько, что удержался от всяких действий, которые могли бы успокоить нервное возбуждение месье. Он стоял на коленях, держась за перекрестие меча. Губы его дрожали, как будто шептали что-то беззвучно. Голова опустилась на грудь. Я видел, что глаза месье широко раскрыты. Он стоял на коленях почти неподвижно, тихонько покачивался из стороны в сторону, дождь и ветер пронизывали его плоть, покрывая всю одежду и тело потоком падающей воды. Меч воткнутый в землю выглядел как сакральный символ распятия, перед которым человек произносит молитву преклонив колени. Эта картина напоминала таинство молитвы, которое совершали крестоносцы во время похода в Иерусалим. Я невольно для себя отметил сходство месье в этот момент с тамплиером, который молится своему Господу, в надежде разрушить дьявольские чары, тяготевшие над ним. Я и Костас осторожно приблизились к месье, взяли его под руки и помогли ему встать. Совершенно обессиленный, он повиновался нашим действиям и не проронил ни слова. Держа его под руки, мы сопроводили месье в его комнату и уложили в постель. Он как будто окоченел, лёжа на кровати неподвижно уставившись в пространство. Когда я дотронулся до его плеча, сильная дрожь пробежала по телу его, жалобная улыбка появилась на губах, и он забормотал тихим, торопливым, дрожащим голосом. Костас всё это время находился рядом, помогая мне понимать безумную речь месье.
- Я видел его снова,- шептал месье.
- Этот старик настиг меня даже здесь. О, куда мне бежать?- причитал месье. Затем месье немного оправился после своего ночного кошмара и попросил, чтобы Костас принес ему вина. Когда я и Костас вышли из комнаты месье, оставив его наедине с бутылкой "CYRANO Cuvee", чтобы как то отвлечь себя от пережитого стресса я начал разговор с дворецким:
- Костас,- обратился я к управляющему,- у вас не итальянское имя.
- Вы правы,- ответил Костас. Мои родители,- отвечал он,- родились на греческом острове Закинф. Они были евреями. Это было, пожалуй, единственное место, где евреи уцелели во время оккупации фашистами.
- Еврейский остров..,- повторил я вслух.
- Да, пожалуй, можно так назвать этот остров,- согласился Костас.
- Затем, мои родители бежали с острова в надежде добраться до Швейцарии. Они пробирались через Италию и в этот момент окончилась война. Таким образом, мои родители остались в Италии.
Часть четвёртая. Утро.
Сноп света врезался в извивы ночи и медленно рассеял темноту. Начинался рассвет. Усталый, я отправился в свою комнату в надежде отдохнуть от ночной суматохи и переживаний.
К завтраку месье не вышел и поэтому мы вдвоём с Антонио разделили утреннюю трапезу. За завтраком я рассказал ему о ночном кошмаре, который случился в его доме ночью. Антонио пытливо расспрашивал меня о месье и о том, что с ним происходило.
- Павел, ты полагаешь, что наш друг имеет проблемы с психикой или это бесспорное влияние сверхъестественных явлений?- спросил Антонио.
- Я полагаю, что в этом случае есть несколько различных объяснений,- отвечал я,- возможно, это результат психического расстройства, но и не исключено, что здесь присутствует влияние сверхъестественных процессов. Мне не совсем нравится определение " "сверхъестественное",- продолжил я,- традиционно в психологии подобные процессы называются -"бессознательное" т.е. психические процессы и явления, не входящие в сферу сознания человека. Эти явления слагаются из тончайших субстанций, источаемых в определённых, энерго - информационных условиях. В атмосфере, которая окружает нас, присутствуют так называемые энерго- информационные сущности, которые могут выявляться при определённых условиях. У каждого "бессознательного" имеются свои функции влияния на наш мир и имеется свой язык, при котором они общаются с человеком. Центральным явлением исследования бессознательного являются насыщенные энергией образы - знаки внутренней эволюции или так сказать - ключи, с помощью которых мы можем понимать информационные послания, направленные к нам от центра сознания. В религии этот центр сознания обозначается словом Бог. Правильное понимание посланий от центра сознания, расшифровка этих посланий, есть основная идея аналитической психологии. Вселенная что-то шепчет нам каждую секунду. Нам дают послания, в которых заключена великая мудрость. Даже обычные жизненные события несут в себе вести из мира непознанного, бессознательного. Эти знамения приходят к нам ночью во время сна, но не менее яркие знаки окружают нас во время бодрствования. Знаки или как можно выразиться более точно - знамения, помогают понять нам самих себя, чтобы в дальнейшем мы могли изменять свою жизнь. В далёком прошлом люди знали, как толковать знамения и приметы. Судьбы целых народов часто решались на основании толкования этих знамений. Сегодня, большинство из нас утратили способность прислушиваться к подобным сообщениям. Мы лишились видеть возможные указатели, подсказывающие нам нужное направление при каждом нашем шаге. Существует тонкая грань между мистикой и психическим расстройством. Поэтому, говорить о психическом расстройстве нашего друга, пока преждевременно. Если мне удастся проскользнуть за покров его реальности, и проанализировать его иллюзорный мир, тогда я смогу помочь месье.
Антонио выслушал меня с особым вниманием и сосредоточенностью, а затем спросил:
- Павел, скажи - что тебе нужно для твоей работы? - услужливо прозвучал голос Антонио.
- Я должен проанализировать данную ситуацию и поразмыслить над деталями этого дела,- ответил я.
- Ещё мне нужен компьютер для получения некоторой общей информации о нашем друге. Весь день я провёл, изучая в интернете информацию, связанную с жизнью месье. Сопоставив события и детали, я почувствовал как сложенный пазл дающий разгадку события в тусклом свете, замерещился в моём сознании. Мне показалось, что я наткнулся на одно обстоятельство, которое подкрепляло мои наблюдения, оно-то главным образом и побудило меня воспользоваться ими для спасения месье.
Я выскочил в коридор и направился к тому месту, где в доме висела картина, которая привлекла моё внимание более чем остальные. Подойдя к картине, я с замиранием сердца стал рассматривать её фрагменты.
- Костас!,- громким голосом позвал я дворецкого.
Через минуту Костас уже стоял рядом со мной.
- Скажите Костас, по вашему, что изображено на этом полотне?- спросил я дворецкого указывая на картину.
Костас обратил свой взгляд к картине, затем, повернувшись ко мне сказал:
- синьор, это картина Тинторетто - "Битва тамплиеров с мамлюками".
- Вы сказали - "тамплиеры"? - переспросил я у Костаса.
- Да, синьор, именно тамплиеры. Этот характерный признак указан на их одежде: красный крест на белом фоне - это символика ордена тамплиеров.- Уточнил Костас.
- Да...да, именно так,- в задумчивости подтвердил я.
- Невозможно передать, что почувствовал я в эту минуту. Я затрясся с головы до ног, точно в каком-то нервном лихорадочном ознобе. Внезапный просвет чистой, ясной, глубокой мысли засиял в моём рассудке ярким светом. Догадка озарила всю мою душу, и ключ к разгадке выступил с необыкновенной отчетливостью.
Часть пятая. Развязка.
Вечером, Антонио я и месье собрались за ужином в гостиной. -
-Пора кончать с этим ужасом,- подумал я про себя, с тревогой глядя на измученный вид месье.
По внешнему облику месье было очень заметно как расточаются его душевные силы, истомленные в лихорадочной пляске нервного потрясения.
Месье за ужином почти ничего не ел, пил вино и молча смотрел в одну точку, словно не замечания меня и Антонио. Костас прислуживал, поднося блюда,и убирал со стола пустую посуду. Месье тихо встал из-за стола, и переместился в кресло, которое стояло рядом с камином. Глядя на Месье, я думал - до какого исступления может довести человека нервный срыв. Человеческий организм - это очень тонкий и хрупкий механизм, который очень легко привести в неисправность. Психические переживания, расстройство рассудка, оглушают и слепят человеческую душу, не давая вздохнуть, лишают человека всякой способности действовать и соображать. Эта невидимая заря тревоги и страха, пришедшая невесть откуда, разгоралась в душе месье и всё ближе и ближе подвигала его к страшному концу. Месье, сидя в кресле, продолжал пить вино, Костас тем временем возился у камина пытаясь разжечь поленья, поскольку в это осеннее время по вечерам, в доме уже становилось прохладно. Если говорить о моём состоянии души в тот момент, нельзя сказать, чтобы я нервничала сверх меры, скорее, я боялся до крайности, что нервы у месье не выдержат. Но мне нужно было ещё немного времени, чтобы окончательно убедиться в том, что мои выводы о недуге месье, правильные. Мне следовало обдумать то - была ли моя догадка, несомненно той правдой, с которой было неразрывно связано помешательство рассудка у месье. Ночное потрясение, испытанное мною, должно быть, обострило все мои чувства и в результате активировало с большей силой мои мыслительные процессы и интуицию. Наконец, после того как я несколько раз приходил то к одной, то к другой теории и всякий раз ошибался, сам этот факт происшедший с месье с неизменной ошибочностью моих догадок натолкнул меня на мысль, от которой я весь задрожал с головы до ног. Действительно, самое странное в этом деле, как и все остальное, - было то, что стало мне ясно при разговоре с Костасом и видом картины в холле дома. И вот мы снова сидим в гостиной - я, Антонио и месье. Вот снова меня и месье разделяет близость пространства. Он сидит в двух шагах от меня и эта близость заставляет меня чувствовать лёгкую нервную дрожь. Месье был всё тот же - он находился в досягаемой протяжённости. Его лицо странным образом выражало боль и угрюмость. Мне казалось, что я смотрел на месье целые годы и знал его целую жизнь. Он смотрел мне в лицо всё тем же пристальным и жестким взглядом, как и вчера тут же в этой гостиной. Его взгляд оставил меня на секунду и я мог видеть, как он переходит с предмета на предмет. Меня поразила уверенность в том, что не для меня он явился сюда. Он явился ради кого-то другого, невидимого и скрытого за гранью реальности. Это была догадка среди страха и мрака, которая вызвала во мне внезапный прилив чувств и смелости. Глядя на месье, мне казалось, что процесс жизни стал для него механическим, и он потерял счет времени.
В этом время Костас разжёг огонь в камине. Вся комната озарилась мерцающим светом. В этом
