Ошибка Марка Фабия

в Иерусалиме. Я много раз их перечитывал, но ничего не понял, поэтому и пришел сам всё услышать.

Валерия: Тебе нужно поговорить с ним. Может тогда что-то прояснится.

Понтий Пилат: Именно за этим я и пришел. Понять, что нужно любить Бога, который тебя создал, я еще могу, хотя, по-моему, богов нужно не любить, а бояться и всячески им угождать. Но, почему, согласно его словам, я должен любить «ближнего своего, как самого себя», если этот ближний мне даже не родственник? Я не понимаю! И еще, как ему удается излечить так много безнадежно больных?..

Валерия:  Вот и сейчас они по одному подходят к нему, а некоторых даже подносят. Я еще не видела в жизни лекаря, который бы принимал всех подряд, и ни от кого не брал денег.

Понтий Пилат: Вот-вот, ты права, это очень странно, он ни от кого не берет денег.  Говорить и проповедовать можно что угодно, а добровольно отказываться от денег – это крайне подозрительно. Тем более, я выяснял, он из простой семьи и у него есть братья, мать, отец. Все они зарабатывают на хлеб тяжелым трудом. Он вполне мог бы помочь  им, облегчить их жизнь.

Валерия:  Ты не помнишь, когда впервые появился этот проповедник?

Понтий Пилат: Люди Луция заметили его примерно через два месяца, после того как посетил нас тот первый военный корабль, наделавший столько шума.

Валерия: А как они его заметили?

Понтий Пилат: Один из тайных лазутчиков Луция случайно был в Канне Галилейской на какой-то свадьбе. Вино уже заканчивалось, а гости все прибывали, и не миновать хозяевам конфуза, если б не чудо. Лазутчик сам видел, что в кувшинах принесли воду для омовения. Он клянется, что находился возле кувшинов неотлучно, но так и не понял, когда воду подменили вином. У гостей, приглашенных на свадьбу, лазутчик узнал, что фокус с вином совпал с прибытием одного дальнего родственника новобрачного. С тех самых пор по моему приказу люди Луция  постоянно ходят за этим  гостем и его учениками и все тщательно записывают.

Валерия: Очередь из больных уже заканчивается.

Понтий Пилат: По долгу службы я бываю на всех праздниках в Иерусалиме, и каждый раз город просто кишит всякими самозванцами, обличителями  порядков. Но Каиафа и Ирод просто замучили меня  просьбами принять меры именно против этого врачевателя.

Валерия: Он, что, клевещет на них?

Понтий Пилат: Я много раз спрашивал у обоих,– какой закон он нарушил? В ответ – молчание. Мне кажется, они боятся его именно потому, что он в отличие от них, не нарушил ни одного закона. В конце концов, у Ирода есть своя стража и своя тюрьма, пусть сам судит его по своим законам.

Валерия:  На базаре ходят слухи, что Ирод даже близко боится подойти к нему,  не то, что арестовать. Какая-то семейная тайна, связанная с преступлениями его отца, Ирода Великого. Иудейский Бог покарал Ирода - старшего за какое-то преступление страшной и мучительной смертью. Сын ужасно боится повторить ошибку отца.

Понтий Пилат: Каиафа ничем не лучше. Все намекает мне, что, если бы Учитель куда-нибудь исчез, и больше не появлялся, то вся Иудея вздохнула бы с облегчением.

Валерия: Как ты назвал его?

Понтий Пилат: По донесениям лазутчиков, ученики называют его Учителем, ни больше, ни меньше.

Валерия: Тише! Давай отойдем. Кажется, они идут сюда.


      Понтий Пилат и Валерия уходят на край сцены. С правой стороны горы появляется Учитель со своими учениками.


Первый ученик:  Учитель, здесь есть тихое место в тени. Тебе надо отдохнуть. Нам предстоит ещё долгая дорога.

Второй ученик: Мы пока возьмём корзины с хлебом и накормим паломников.

    Ученики уходят, учитель присаживается в нише горы, отдыхает.
                           
                                  Пауза. 
                             
Учитель: Хоть я и не вижу вас, но знаю, вы здесь и вас двое. Подойдите ко мне.

            Понтий Пилат и Валерия подходят.

Учитель: Вы римляне? Но в простой иудейской одежде. Вы, наверное, не хотите, чтобы вас узнали? Что нужно вам, римлянам?

Валерия: Учитель, мы хотели послушать твою проповедь, но опоздали.

Учитель: Мне кажется,  интерес ваш ко мне непростой. Я прав?

Понтий Пилат: Я вижу перед собой умного человека, поэтому не вижу смысла притворяться. Мы знакомы с твоими речами и деяниями, но не понимаем их.

Учитель: Не знал, что Рим так внимательно следит за бедным проповедником.

Понтий Пилат: Я вижу, ты сильно устал, и тебе нужен отдых. Мы придём в следующий раз.

Учитель: А я вижу храброго римлянина, который боится задать свои вопросы простому проповеднику.

Понтий Пилат: Ну, что ж, ты абсолютно прав! Нужно, раз и навсегда, получить ответы на все вопросы. Тем более, ты  сам предлагаешь сделать это сейчас. Скажи нам, какой силой ты лечишь всех этих больных, убогих и одержимых?

Учитель: Их не я лечу, а Отец наш небесный. Просто я прошу Его помочь этим людям, и Он делает это. Как видишь, всё очень просто.

Понтий Пилат: Но почему Он слушает тебя?!

Учитель: Видимо, сильна моя вера в любовь Отца нашего небесного, к нам, детям Его. Я знаю, Он хочет помочь нам, но люди в постоянной погоне за земными благами и бездельем, не верят в Него и отказываются от Его помощи. Вот я и пытаюсь открыть им глаза, на собственные проблемы, поселить в их душах ответную любовь к своему Отцу небесному, Творцу всего сущего. А кратчайший путь к Отцу Нашему – это любовь к ближнему своему, ибо в каждом человеке есть частица Творца

Понтий Пилат: Странно, то же самое я читал в тех свитках, что лежат в моих покоях, но ничего не понял. А слушая тебя, все понятно, настолько безупречна твоя логика.
                                         
Учитель: Так это ваши люди всё время стоят в задних рядах и, прячась от моих глаз, что-то записывают?

Понтий Пилат: Да, это люди Луция. Ты на нас в обиде за это?

Учитель: (смеётся) Нет, что ты! Просто очень хотелось глянуть, что они там пишут. Среди тех, кто приходит ко мне, мало людей, обученных письму.

Понтий Пилат: (обращаясь к Валерии) Скажи людям Луция, чтобы они не приближались сюда. Мне нужно выполнить одно очень важное поручение.


                                Валерия уходит.


Скажи, Учитель, а если ты попросишь своего Бога что-нибудь разрушить или наказать кого-то, он выполнит твою просьбу?

Учитель: Лукавый римлянин, если бы ты знал, сколько подобных вопросов мне пытались задать! Но тебе отвечу. Наш Создатель внимает только тем просьбам, в основе которых лежит любовь, а со злобой и ненавистью к нему лучше не обращаться, а не то все это вернется к тебе. Что же касается наказаний, которые Он посылает нам, то делает это по своей воле, и нам не дано понять его замысел. Все, что Он даёт нам, мы должны принимать с благодарностью.

Понтий Пилат: Но почему ты не берешь денег за свое врачевание? У многих, кого ты вылечил, эти деньги далеко не последние.

Учитель: За что брать деньги? За посредничество? Я, наоборот, хочу научить людей не бояться и напрямую обращаться к своему Отцу небесному. Например, если к тебе обратиться твой сын, и попросит хлеба, ты сможешь вложить камень в его руку? Вот так и Создатель наш. Но обратиться к нему можно только с чистой душой, очистив ее от жадности, лени, зависти, злобы. Ты только послушай, о чем люди просят в синагогах своего Бога. Это обычный  список предметов по улучшению благосостояния, и получить они хотят это просто так, даром, ничего не делая, и не давая взамен. Такие просьбы Он не выполняет.

Понтий Пилат: Так ты вообще против денег?

Учитель:  Денег у человека должно быть столько, чтоб о них постоянно не думать. Если человек все время о них думает, то он или настолько беден, что не может прокормить свою семью, или настолько богат, что хочет купить себе очередного идола, наивно полагая, будто новая дорогая игрушка сможет сделать его жизнь ярче и интереснее.

Понтий Пилат: Не знаю, почему, но я верю в твою искренность. Теперь, когда я исполнил свой долг и не вижу в тебе опасности для Рима, хочу задать  один личный вопрос. Что такое грех? Наши жрецы не пользуются этим понятием.

Учитель:  Грех – это, когда ты знаешь, что делаешь плохо и все равно делаешь. То есть сам избиваешь собственную душу.

Понтий Пилат: Прости, Учитель, я медленно думаю. Видимо, годы уже не те. Если можешь, расскажи подробнее.

Учитель:  Через Моисея Бог послал нам всем свои заповеди. Нарушение каждой из них пагубно для человека. Пагубно не потому, что Отец наш небесный сердиться за это, а потому, что каждый грех ослабляет человека, наносит рану его душе. Этим пользуются силы зла. Если постоянно грешить, зло овладевает душой и губит ее обладателя.
        Но со времен Моисея прошло уже много времени. Люди научились формально относиться к заповедям, к законам, перестали выполнять обязанности перед Богом и людьми. Если так дальше пойдет, то скоро самым страшным грехом будет не плохой поступок, в котором можно искренне раскаяться, или даже исправить его последствия, а полное отсутствие каких-либо поступков. Ленью, равнодушием и бездействием человек будет обрекать себя и, главное, ближних своих, на страдания.
      Ведь каждый из нас, посланный Творцом на эту землю, имеет свою миссию. У кого-то она велика, с него и спрос больше, у кого-то совсем маленькая.  Выполнение этой миссии делает каждого человека добрее, сильнее, ближе к Богу, а малодушный отказ навсегда губит его душу. Не выполнение воли Божьей это и есть самый большой грех.
        Ой, что-то я увлекся и слишком много наговорил тебе.

Понтий Пилат: Нет, нет, все, что ты сказал, мне понятно. По долгу службы я изучил заповеди Моисея. Спасибо, Учитель, за твои полные и искренние ответы. В этой стране редко встретишь интересного собеседника. Мне пора возвращаться, но почему-то очень не хочется.

Учитель: Я узнал тебя, римлянин! Ты – Понтий Пилат? Я прав?

Понтий Пилат: Нет смысла скрывать от тебя свое имя. Но все же, лучше бы наши пути больше не пересекались. Ты заботишься о своем народе, а я – о своем императоре. Думаю, наши интересы не всегда совпадут. Чему ты улыбаешься?

Учитель: Не обижайся, но смешно думать, что такой могущественный человек, как ты, боится встретиться с простым проповедником.

Понтий Пилат: А если я боюсь не за себя?

Учитель:  Ты опять лукавишь, римлянин!

Понтий Пилат: Да, Учитель, ты видишь все, как есть. Для тебя не существует ширмы, за которой можно что-то спрятать. Теперь я понимаю, почему Каиафа и Ирод так боятся тебя. Опасайся, их терпение не бесконечно.

Учитель:  Не бойся большого льва, трусливо поджавшего хвост, а бойся малой змеи, скрытой в зеленой траве.



              Подходит Валерия и ученики.



Первый ученик: Учитель, нам уже пора идти. Говорят, сам Каиафа тайно присутствовал на твоей проповеди.

Второй ученик: Учитель, случилось то же, что и в прошлый раз. Мы разломили наш хлеб, сложили в корзины и кормили людей. А когда все наелись, то в корзинах оказалось больше хлеба, чем было до этого.

Учитель: Не оскудеет рука дающего.


            Учитель встает, и вместе с учениками собираются в путь.


Понтий Пилат: Валерия, подожди меня здесь. Мне хочется ещё хоть немного поговорить с Учителем. Я провожу его до того большого камня и вернусь. У меня ощущение, будто я нахожусь у огромного и чистого источника. Это чувство настолько сильное и радостное, что триумфальный вход в Рим просто