не понимала, лезла обниматься-целоваться, как дома привыкла, а я всё больше к порогу жалась. Вот той на блин и доставалось побольше... Изредка, не каждый раз, нам и с собою что-то заворачивали в газету: то кусочек сала, то тех же блинков. Мама, бывало, прижмёт нас к себе да и заплачет не пойми с чего. Да... А мы, захлёбываясь словами, пересказываем ей как нас встречали-привечали, чем угощали-потчевали, а потом, не понятно с чего быстренько выпроводили на улицу...
Однажды, я тогда уже училась в пятом классе, отец пришёл с получкой и, как всегда по таким дням навеселе, с гостинцами, шутками-прибаутками, только наутро отчего-то не слез с лежанки: заболел. Месяца два или три проболел и умер... Вот когда совсем невесело стало. Все празднички забрал с собою... Мать в колхозе с темна до темна... Что платили-то? Трудодни... Выручало, конечно, хозяйство, огород... Но без мужика и с этим совладать непросто! Мы, понятное дело, помогали ей, чем могли: прополоть, полить, кур накормить, корову встретить, но всё равно основные-то тяготы на её плечах! Крутилась, как белка в колесе - была такая в детсаду! А мы-то подрастаем: то платьице попросим, то туфельки... Пристрожит, накричит, а всё одно по обновочке нам справит... Сама вся в заплатках... Эх... Я как десять классов-то закончила, так сразу работать пошла. Училась хорошо. А председатель наш про это знал! Да он про всех знал, не про меня одну, но только вот меня почему-то позвал и предложил принять склад с зерном! Не весовщиком каким-нибудь, а прямо заведующей склада! Ничего себе... Не шутка - колхозное добро! Доверяют, значит! Согласилась, конечно, и стала работать. На первых порах, понятное дело, и учили и помогали, но, не хвалясь, быстро поняла, что от меня требуется. Принять, отпустить, учёт, отчёт в бухгалтерию - всё, как положено! Нареканий не было... На деревне по отчеству обращаться стали! А зарплату мне положили аж на пятнадцать рублей больше маминой! Это сейчас рубль пустой звук, а тогда он и вес, и цену имел! На рубль семья день прожить могла! Вот и судите сами, как это было важно. Потом и сестра закончила школу, и уехала в город учиться на бухгалтера. От колхоза стипендию получала.
С весны и до самых заморозков на наших полях работали трактористами и комбайнёрами шефы - молодые мужики и парни с одного из городских заводов. Были среди них и холостые, были и женатые, конечно. Но женатые они там у себя, в городе, а как черту оного пересекли, так сразу все до одного холостыми делались. Под вечер магнитофоны, проигрыватели, гитары взрывали непривычную к шуму деревенскую нашу тишину! Смех, песни, танцы - столица позавидовать могла! И вот полюбилась я одному трактористу синеглазому. Прилип, проходу не даёт. Мне-то двадцать, а ему тридцать два... старик...
Мой-то парень из армии не вернулся - остался сверхсрочником, а потом там и женился. А этот на всю деревню кричит люблю, да звёздочкой называет... Куда только потом слова эти красивые подевались...
Короче, поддалась я на его уговоры и дала согласие быть ему женой... Собрала мне мама в цыганский узел пару подушек, кое-что из белья, взвалил мой избранник всё это "добро" себе на горб да и почапали мы с ним по осенней распутице до шоссе, чтобы оттуда уже на автобусе к нему в дом. Грязища - ног не вытащить! Да и путь не близкий: считается, что три километра, но только как начнёшь их шагами-то мерить, так и поболе пяти насчитаешь... Но добрались, конечно... А жил он в частном доме вдвоём со своей матушкой, пятым был её ребёночком, младшеньким. Две сестры к тому времени уже были замужем и жили отдельно, пусть и не очень далеко от родимого дома. Братья тоже самое - женаты и отдельно. Один, правда, далече: аж в Мордовии! После армии там остался, а другой тут же, рядышком и на том же заводе работает.
С первого дня, да что там дня - минуты, меня поразило аж сил нет сказать как, каким почтительным сыном оказался мой суженый! Слово мамы - закон, руководство к действию! Ни отмене, ни обсуждению не подлежит вовсе: вот, хоть яловая, а телись... Оно, вроде бы и хорошо, но только для меня вся эта их семейная идиллия обернулась сплошным кошмаром и потоками слёз на долгие годы, вплоть до самой её кончины. Да и потом не больно изменилось-то моё положение в их дому... Не то, чтобы на вторых ролях, на пятнадцатых и то неуютно себя чувствовала. Все деньги до копеечки (а я сразу же устроилась на тот же завод работать на станок, чтобы получать побольше) свекровушка забирала себе. Мол, я дома, и в магазин сама схожу, и куплю, что нужно... На чулки, бывалочи, не выпросишь. Потом-то я приспособилась конечно: про премию стала умалчивать, а так как работала хорошо, то пусть и небольшие суммы, но перепадали частенько! Нет, голодать не голодала, но и не в волюшку едала и не то, что самой-то хотелось, а что и сколько положат на тарелочку...
Господи! До смешного доходило! Сейчас вот, задним числом, и самой весело вспоминать, а тогда... А что тогда? Уйти пыталась несколько раз, да только каждый раз возвращалась обратно. А он после каждой такой попытки лишь увереннее себя чувствовал, понимая, что деваться-то мне, по большому счёту, некуда... Да... Деревня не город, по другому смотрит на разведёнок да брошенок. Мать родная и та: "Мне, что, по огородам что ли домой по вечерам пробираться? Как соседям в глаза-то смотреть? Выгнали... это же надо! Чем ты им так насолила, что домой-то спровадили? Или я не учила тебя, как надо уважать мужа да свекровушку, деверей да золовушек? Видать, не в прок тебе житейская-то наука, не в коня корм." И вот так весь вечер... Заплачу, бывало, да и побреду восвояси, благо, отпирали там двери-то, хоть и усмехались, переглядываясь... И хоть бы когда спросили, а где это я шлялась, собственно говоря, целую неделю, а то и десять дней? Ни одного разочку... А зачем? Уверены, знать, были... Почему только - не пойму! С молоду-то я очень даже не плоха на вид была, не хуже других. А уж как пела - в деревне артисткой дразнили! Куда только потом все эти песни попрятались... Слезами смыло, наверное... Сколь раз хотела упрекнуть родительницу-то свою, мол, забыла, что ли, нелюбовь-то свекровушкину? Слёзки-то просохли и из души вон? Но нет, не осмелилась... Хоть бы раз она посочувствовала мне, поплакала бы над судьбинушкой дочери... Нет! А... Господь нам всем судья! Да и не ропщу я вовсе, и не в претензии ни к кому: знать, нужно было мне пройти через мытарства да унижения эти... Может, на том свете зачтётся, без них как вознесусь, потому что сколько же можно на одну-то душеньку наваливать без разбору всякого?
Город-то у нас хоть и областной, да в те-то времена от названия толку было не много... Все мясо-молочные комбинаты свою продукцию не к нам на прилавки клали, а гнали составами в Москву, чтобы она, голубушка, ни в чём недостатка не знала и не чувствовала! Так мы со всей округи туда за мясом-колбасой и ездили! Анекдоты про это сочинялись, загадки для взрослых: "Что такое: длинное, зелёное и колбасой пахнет? Не знаете? Электричка из Москвы!" Смешно? Смешно... да только не очень... А москвичи-то на нас косятся, фыркают, а которые и прямо в глаза выговаривают:
- Понаехали мешочники, сто граммов колбасы взять нельзя без километровых очередей! - Сто грамм... Слыханное ли для нас тогдашних такое количество? Хотя, и их понять можно... Ой, что вспомнилось-то! Сейчас расскажу, как раз к месту придётся! Поехала я как-то раз за продуктами, но не на автобусе от завода, как обычно, а на электричке... Уж почему, не помню, но так вот получилось... Сижу, значит, в вагоне, а напротив меня две женщины между собою разговаривают. Прислушалась. Одна и говорит: "Давай выйдем в Текстильщиках (станция такая, не доезжая до Москвы), я там новый универсам знаю, всё в одном месте и закупим!" Ага, думаю, свои люди, за тем же самым, что и я направляются, ну и напросилась с ними!
- А нам-то что? Поехали! - Правда, магазин огромный, в три, думается, этажа, но продукты на первом. А в то время по московским магазинам дурная "мода" пошла: колбасу, сыр фасовали на кусочки по 200-300 грамм и продавали только в таком виде. Сколько мне этих порций нужно было ухватить, чтобы не зря ездила? Мечешься, бывало, как полоумная, от одного прилавка свободной выкладки к другому... Но разве можно всюду поспеть, учитывая ещё и то, что не за одной же колбасой приехала. А тут ещё и на кассе могут отобрать, мол, не положено столько в одни руки.
Смотрю, а здесь всё по-старому: колбасу батонами отпускают и никого не оговаривают... Бери сколько нужно... Ну, я и дорвалась... Короче, когда в кошельке осталось лишь на обратную дорогу, сумки свои поднять я просто не смогла... А их же нужно как-то до метро донести, доехать до необходимой мне станции уже в Москве, чтобы там, на конечной, суметь пробиться сквозь толпу таких же, как я, в пустой вагон и постараться занять сидячее место, поскольку ехать мне в нём до дому не много, не мало, а поболее четырёх часов. Ну, до метро мне их какие-то лётчики донесли (и откуда их только нанесло?), а что делать дальше? И, как на зло, лестница со ступеньками и переход на нужную линию весьма продолжительный по расстоянию. Таскаю сумки по две, проклиная свою захапистость. Отнесу на пару-тройку шагов, поставлю, и возвращаюсь за следующими, не выпуская остальные из виду. А тут какая-то экскурсия, что ли... Негры и с ними фифа, что-то лопочет, руками на лепнину на стенах и потолке показывает, они смотрят. Как уж так получилось, не знаю, но она, взмахнув, указала на тот кусок стены, у которого я стояла со своими баулами... Мне бы постоять, подождать пока они пройдут и ничего бы не было... Так нет же, я подхватила их все сразу и потащила к лестнице. Сетка с апельсинами возьми и лопни... И покатились они ярко-оранжевыми горохами по всей платформе, а негры те кинулись дружненько их собирать да ко мне стаскивать. А куда я их теперь положу-то? Ужас! Стыдоба, глаз поднять не могу... Кто-то из них догадался и протянул пустой пакет. Спасибо даже не смогла сказать... кошмар... Такая вот история... А как мы могли не ездить-то за продуктами. когда в наших магазинах лишь банки с морской капустой стояли на полках? Кушать-то хочется... А с одной картошечки (читай: крахмала) лишь воротнички хорошо стоят, прошу прощения за скабрезность, но из песни, как говорится, слов не выкинешь... Да и к тому же в этих поездках я себя чувствовала вольною птицей - иначе и лучше сказать невозможно!
Не знаю с каким трудом и муками свекровушка отрывала на эти вояжи мне энную сумму денег, но наказов давалось великое множество: то купи, а на это и смотреть не смей! Ага... щас! Это поначалу я совсем дурой-то была... Потом быстро сообразила... Как они со мною, так и я с ними, чем могла... Такой уникальный шанс да мимо пропустить?! Не дождётесь! В самой Москве и по дороге домой в автобусе или электричке что хотела, то и ела! Ещё и нарочно только для себя покупала что-нибудь из ранее не пробованного вовсе или полюбившегося ранее - уличить-то они меня не могли! Чеков никаких не привозилось... Ещё чего! Когда мне там с ними? А дома уже вела себя примерной пай-жёнушкой - сколь отрежут колбаски, к примеру, на том и спасибо! Контроль был строжайший за расходованием дефицитных продуктов и, как потом стало ясно, особенно
