Гуд бай, РФ

железке у печки, зажёг пук соломы, от него свечку и пристроил её на подоконнике. В эту же секунду на всё село раздался звук сирены, и вскоре два бронетранспортёра начали объезд улиц: те, кто не вставал в 6.00 на работы, жестоко карались.
  Иванов-222 достал из потаённого места, известного только ему, ключ, открыл замок в сейфе, который – прячась от воров – стоял в тёмной нише между кухней и спальней,- и достал миску с остатками вчерашней стряпни. Пять оладий из ржаной муки. Пахнут так, что ловил бы запах и, смяв в
    12
комок, с наслаждением проглотил. К ним сушёный шиповник в трёхлитровой банке. Иванов заварил «чай», сразу на всю семью, и начал решать вторую производственную задачу нового дня. Первую – убрать картошку с помощью школьников – он уже решил и успешно, поэтому посчитал, что имеет право на премиальную оладью. Правда, и в другие дни он выделял себе на завтрак чуть больше пищи, так как считал, что сын в школе и жена на пошивке мешков тратят меньше калорий, чем он, бригадир картофелеводов. Итак, ему – три оладий, им – по одной.
  Иванов осторожно положил три штуки в стопку, полюбовался. В спальне жена заскрипела несмазанной дверцей шифоньера, убирая одеяло и подушки, громко и тяжело вздохнула. «Из-за этого «всё включено» она больше объедалась, чем купалась… - обиженно подумал бригадир. – Ещё и на экскурсиях постоянно что-то покупала. И пила, пила… Минералку, соки, кока-колу, пиво… Хватит ей одной штуки».
  - Уже вставать?! – донеслось из другой комнаты.
  Голос сына показался Иванову таким жалобным, что выделенная наследнику одна оладья извлекла из себя вместе с запахом грубость: «Виктор Сергеевич Миньков, ты жмот!» Бригадир вспомнил, как, два-три раза в год мотаясь за границу, он почти всегда оставлял сына у тёщи. Чтоб не мешал развлекаться и целые вечера проводить в ресторанах. Вспомнил и то, что из этих двух-трёх ежегодных поездок одна была якобы командировкой и он возил на отдых уже не супругу, а Свету, потом Веронику. Естественно, сына тоже не брал.
  Иванов-222 отложил из своей кучки одну оладью: «Пусть ему будет две. Или поделят по полторы. Мне меньше двух – никак. План по картошке не выполним – меня в концлагерь. Семье ещё хуже будет. К тому же сегодня детей покормим на поле. В кухню подам заявку прямо с утра. Лишь бы Попчек согласился…»

                                                          ***
- …You must work very well! –закончил учитель свою краткую
напутственную речь и строгим взглядом припугнул тех школьников, которые раньше времени заулыбались от радости.

  13
  А улыбаться было чему. На сегодня они избавлялись от нудной учёбы в серых, пять лет не беленых кабинетах, с ветром из окон, на которых предшественники побили все стёкла. Избавлялись от тарелки кислого борща с «ленинградским» кусочком хлеба: на поле накормят, как взрослых работников. Но главное – не надо будет всю вторую половину дня сидеть в бывшем спортзале и «учиться профессии» - шить звёздно-полосатые трусы для американских солдат, когда невыполнение нормы грозило задержкой в школе и шитьём уже в ранних теперь осенних сумерках.
  - Долой полосатые задницы, - громко шепнул Иванов-13.
  - Хоть с мамой и папой наговорюсь, - мечтательно прибавил его приятель 26-й и весь растаял в улыбке, благо грозный учитель всех предметов  уже убрался.
  Вскоре подъехал транспорт – две телеги, и школа шумно расселась на слегка прикрытых картофельной ботвой досках. Лошадей все знали по кличкам и теперь в десяток голосов приветствовали каждую, будто они везли детвору не на работу дотемна, а на какую-нибудь учебную экскурсию «Природа любимого края». Иные скинули с себя телогрейки: солнце поднялось высоко, и потеплело.
  Комендант села Ивановка Попчек лично сопровождал местную школу на БТРе. Свесив ноги внутрь машины и подставляя лицо свежему ветерку, он с усмешкой наблюдал за детьми: «Вот они, русские. Всего пять лет прошло, а тут уже средневековье. Когда-то в космос летали, а теперь три года учатся истории США, географии США, американскому языку и прочей чепухе и – работать. И где их Путин, который посмел повышать голос на Америку?.. Впрочем, Путин-то как раз жив-здоров. Снабженцы говорили, что Владимир вроде как Координатор неподчинившихся стран, всяких там китаев, армений, сербий. А здесь, в Русляндии,  за фотографию Путина – концлагерь…»
  Попчек прислушался. «…Вроде бы поют… Точно. Только не все, а возница, Иванов-114, бывший вице-губернатор. Здесь только два года. До этого работал на разрушении Транссиба. Надо послушать: не антиамериканские ли частушки?..
  Ничего не разобрав, комендант поднял автомат к плечу и перекричал мотор БТРа:
- Эй, russian pigs, don't sing!
Дети испуганно оглянулись, и песня стихла. Точнее, притихла. В
  14

постоянной русской манере тихо сопротивляться Иванов-114 явно продолжал пение, потому что напряжённые лица малышей были повёрнуты к нему и никто не озирался по сторонам. А ведь детям настрого было запрещено демократическими американскими законами выходить за пределы населённых пунктов, так что даже окрестности этого села они знали только по рассказам родителей. Из тех, кто работал в полях.
  «Это ещё что?.. – Попчек расширил глаза от изумления, будто увидел на обочине подводную лодку. – Плачут?.. Только что улыбались и пересмеивались, а теперь вдруг заплакали? И на обеих телегах? С чего вдруг?..» Он на всякий случай напрягся и сдвинул предохранитель, ожидая какого-нибудь бунта, но «эти странные русские» словно перестали замечать и оккупантов, и весёлое, доброе к ним солнышко, ушли в своё горе и плакали каждый сам себе, не стесняясь утирать слёзы.
  «Может, сдох кто-нибудь от истощения?.. Так мне б доложили… Нет, видно, всё-таки от песни… Осознали, свиньи, что они теперь чужие на собственной земле. Пусть ещё радуются, что оккупационные войска состоят из поляков да латышей, а не самих американцев. Вот в концлагерях, где всем заправляют украинцы, русские мрут помногу. Ещё бы: корчевать тайгу под картофельные поля!.. Да, украинцы – это хуже овчарок. Даже наш губернатор штата Полляндь Крикачинский побаивается нового киевского губернатора Мороша: как бы не начал войну за галицкие земли. Комендант Петровок рассказывал, что украинцы всех своих учителей, профессоров, учёных упрятали в тюрьмы за ненадобностью, а в Русляндию послали тех, кто сидел в тюрьмах до этого…»
Попчек поймал себя на сочувствии русским и чуть не стрельнул от досады по детям в телеге. Вместо этого он вспомнил, как пять лет назад их, натовских солдат, высадили во Владивостоке для защиты молодой независимой республики в составе США Русляндии и приказали двигаться на север, пока не уткнутся в границу с остальной Россией: тогда никто ещё не знал, сколько Владимир выделил земли для своих изменников. Уткнулись они так, что и Попчек, и все, кто выжил в той мясорубке, будут вспоминать и вздрагивать до конца дней своих…
  Въехали в село. Сразу наткнулись на группу наркоманов. Те сидели у разрушенного здания клуба, курили коноплю и улыбались. Рядом крутились бродячие собаки, неподалёку паслись овцы во главе с козлом.
15
Ковальски, долговязый познанец, убитый в следующем году картечью где-то в таёжных районах (по официальной версии, стрелял уссурийский тигр), выпрыгнул из «Хаммера» и с протянутой рукой пошёл к местным.
  - Привет, российские освобождённые братья! Мы принесли вам демократию и свободу! Вы должны громко и пронзительно радоваться! Давайте вместе выкурим ваш косяк в знак дружбы и братства!              Всё было сказано на хорошем русском. Их, поляков, чехов, венгров перед переброской в Россию заставили сдать зачёт по русскому языку. Кто знал тогда, что дядя Сэм заставит эту страну говорить по-английски, поляков переоденут в американскую форму, а флагом НАТО станет звёздно-полосатый? Да и нет теперь никакой НАТО: все армии мира подчиняются Пентагону. Кроме бунтовщиков. И вот Ковальски к ним с открытой душой, а они ему: «А на хер бы ты не потопал, рожа нерусская?» Зря он  предложил поделиться косяком. Наркоманы вскочили со ступенек, схватили камни и - по ним. Целый град камней. Двоих зашибли серьёзно, но не до смерти. Ему, Попчеку, разбили плечо и ухо. А у животных откуда появилась ненависть к иностранцам? Бросились а атаку, один пёс прокусил колесо «Хаммеру», козёл проткнул дверь… Ковальски, которого пинали двое, конечно, скомандовал огонь. Расстреляли всю банду, включая овечек. И вдруг наступила мёртвая тишина… Вовсе не потому, что бой прекратился, а стонать было некому, кроме лейтенанта. Нет, ведь за пару минут до этого тявкали собаки, кричали петухи, бренчали где-то велосипеды и слышались детские голоса. Всё это стихло в один миг.
  Взяли штурмом пустой, заброшенный клуб. Никого. Ближайший дом, другой – ни души. Где-то ещё стояла на плите горячая кастрюля, где-то валялось только что насыпанное курам зерно, но люди и скотина исчезли бесследно.
  - Какой нецивилизованный народ, - разозлился Ковальски. – Как можно сбегать от демократии?
  Он-то, чудак, всю дорогу вслух мечтал, как соберёт местных  и произнесёт с крыши машины зажигательную речь об американских ценностях. Даже фотографии гамбургера с собой вёз, чтоб показать этим дикарям. У которых, кстати, в каждом доме оказались компьютеры и DVD. И тогда этот великий пропагандист решает найти и образумить русский народ отдельно взятого села. Сели по машинам, изготовились к бою и поехали в другой конец деревни, где кривая глинистая дорога
  16
упиралась прямо в тайгу – осиновую рощу с деревьями в полобхвата. На
размокшем непонятно от чего – дождя не было – подъёме забуксовали.
Ковальски скомандовал: «Толкать!» и первым выскочил в заднему борту. Тут-то и началось светопреставление. Целый ливень дроби и пуль упал на них сразу с трёх сторон. Оказалось, русские заранее устроили засаду и даже полили водой дорогу. Четверо рухнули сразу. Их даже не стали подбирать. Попрыгали в машины, на пол – и прочь! Восемьдесят миль в час неслись по таким ухабам, что начали терять куски бронированной обшивки. И только наткнувшись на своих, рискнули остановиться. Так была установлена граница Русляндии и России. И теперь предатели целями днями роют руками картошку (инструменты им давать боятся), поют гимн США и при полном отсутствии денег и магазинов дерутся за новые телогрейки, которые им привозят раз в три года. Русским говорят, что одежду шьют на специальных фабриках их дочери, которых забирают из семей с семилетнего возраста. Но на самом деле девочек отправляют в армейские бордели или в Европу, в стриптизбары, а телогрейки шьют китайцы и контрабандой продают в Русляндию… Боже, Боже, эти американцы даже сейчас, когда захватили почти весь мир, не могут обойтись без китайцев. Воюют с ними  и втихушку покупают у них одежду и обувь. А когда-то русские ездили за тряпками к ним, в Польшу. Да ещё в Турцию. Хорошо, что теперь нет ни Турции, ни вообще, всех этих арабов. Пятьдесят ядерных ракет, миротворческая операция «Счастье Востока» - и миллиарда самых беспокойных людишек, мусульман, как не бывало. На весь мир один флаг, один язык.
Попчек ласково погладил на рукаве нашивку «US army» и почувствовал прилив гордости, что его страна первой добровольно стала новым