быстро пробежало. Дверь ещё не открылась, а голос учителя громко крикнул арестованным непонятное.
- Свеча давно горит! – ответил Янсонс. – И говори по-русски! Мы здесь не твои школьники!
Скрежет обитой железом двери оглушил мальчишек. Они увидели на пороге Петерса с кастрюлей в руках и солдата за его спиной. Ствол автомата тут же был направлен на сидевших внутри.
- Eat, please! – усмехнулся эстонец.
- Говори по-русски! – требовательно повторил Янсонс. – А то одену тебе кашу на волосы!.. На голову!
- Как-кой гордый!.. Спасибо говори! Вам каш-ша, хле-эб, лук… Куш-шайте перед смертью.
Учитель поставил кастрюлю на стол, достал из кармана и положил рядом с ней две ложки. Потом вернулся и внёс маленькое, гнутое ведёрко, очевидно, с водой.
- Дурак ты, Петерс, хотя и не американец… Впрочем, если б не ты… Иуды тоже нужны.
- Смейся, смейся, лат-тыш. Я смеюсь завтра, когда вас казнят двадцать восемь раз.
Витя и Коля дёрнулись так, что толкнули Янсонса.
- Это ещё что за глупость?!. Стоп, стоп, расшифрую сам. Двадцать
33
восемь сёл в Четвёртом секторе оккупации. Значит, по одной казни в каждом селе. Для страха. А как же Попчек собирается нас оживлять?.. И это догадаюсь: оденет петли, объявит приговор, потом разгонит народ работать, а нас – дальше, в следующую деревню… Глупое шоу.
- Зат-то страшный.
- Страшная твоя жизнь здесь. И собачья смерть далеко от дома…
- Так я испук-кался твоих слов…
Эстонец не договорил: в начале коридора послышались голоса нескольких человек – Попчека и ещё кого-то. На этот раз дёрнулся всем телом Петерс. И тут же отступил в темный угол камеры. Моментально исчез и солдат, которому комендант громко скомандовал уйти из подвала.
- Вот и всё, ребята: свобода, - Янсонс обнял Витю и Колю. – Это русские. Они прилетели за вами… И за мной, надеюсь. Теперь глупый Попчек узнает секрет: чтобы забрали в Россию, надо здесь быть приговорённым к смерти…
- Это русские?!
- А родители?
Мальчики спросили разом и, вскочив с топчана, во все глаза уставились в открытую дверь. Пламя двух свеч потянулось туда же. Янсонс, наоборот, вдруг стал абсолютно спокоен и, откинувшись спиной на стену подвала, стал осматривать свою тюрьму.
- Петерс, наверху идёт снег?.. Молчишь? Я чувствую: пошёл снег. Прежде я мечтал, чтоб меня убили на снегу…
- Не будет снег, - зло прошептал учитель, всё так же оставаясь в темноте. – Президент отменил зиму, пока не убираем картошку.
- Лишь бы эти лесбиянки не отменили солнце…
Негромкие разговоры в коридоре, которые трудно было понять, вдруг оборвались громким попчековским возгласом – жалобным и заискивающим:
- Не хотите забрать, тогда подсказывайте: как я оправдаюсь?!
Незнакомый голос ответил ему чуть тише и с насмешкой:
- Там по улицам маршируют больные, которых ты охраняешь. Присоединись, будто тебя здесь не было. Но Петерс и Гуска могут тебя выдать.
- Так и поступлю, да-да!.. А ЭТИ не выдадут: они ночуют вместе, но мои солдаты пока не знают…
Петерс в углу выругался.
34
- Мальчики, выходите наружу! – громко скомандовал тот же голос незнакомца. – И вы, Янсонс!.. Попчек, это ты придумал устроить тюрьму в подвале школы?
- Не я, не я! Американцы! Первый агент АНБ Вильямс придумал! Который повесился!..
***
Петерс проснулся ещё затемно и тут же понял: никуда не денешься, придётся похмеляться. С минуту посомневался: не появится ли вчерашний гость ещё и здесь, в бывшем кабинете директора школы, который эстонский учитель оборудовал под квартиру. Вчера они с Майклом допились до чёртиков, и маленькое, вертлявое существо появилось где-то около 22.00. Оно стало корчить рожи, вилять хвостом и похлопывать лапками по бутылке самогона, на горлышке которого уселось, словно приглашало выпить ещё. Американец обомлел и полез за пистолетом.
- Who is it? – выдавил он из себя и в ответ получил что-то вроде выступления депутата в бане.
- Я тебе, бл…, дам хуиз! Маму забудешь! Я в этой стране уже 458 лет, как родился, и ещё никто конкретно не наезжал! А ты, чмо заграничное, здесь всего год и уже хуиз на меня! В масле сварю!..
Разгневанный чёртик верещал и верещал, а агент-шпион бледнел и трясся.
- Ладно, сморчки, бухайте дальше! – наконец, выговорилась маленькая нечистая сила и приподнялась, чтобы исчезнуть. – Я тебя, Петров, давно знаю, но если ты этому фраеру не втолкуешь, как с реальными пацанами базарить, загремишь в концлагерь к хохлам, и те случайно узнают, что ты их брата гнобил в Эстонии наравне с русскими! Нашли хуиза, алкаши несчастные!
Чёрт растворился, а Петерсу пришлось влить в американца двести грамм спиртного, а потом подробно рассказывать о леших, кикиморах и прочих обитателях Русляндии, которых, очевидно, северная Россия выслала в Приморье вместе с предателями родины.
- Я сообщу в АНБ, их арестуют и поместят в специальную тюрьму, - уверенно заявил Майкл, придя в себя.
- Хочешь попасть в специальную клинику – сообщи, - возразил эстонец и – убедил.
35
- Наверное, этот дурак уже повесился… - пробормотал Петерс, вставая с кровати и поёживаясь: печку-буржуйку ему протапливали только с вечера.
С Вильямсом и Скоттом, предшественниками «Чёрного Мазая», происходило именно так. Сначала они разнюхивали, что Петерс и Попчек отправляют хорошую картошку в соседний Китай, а китайцы взамен привозят свою трансгенную и опасную для здоровья, которая и отправляется в США. Разнюхивали, начинали приставать с вопросами, и Петерс предлагал выпить и поговорить. Один-два месяца «разговоров», и янки вешались. То ли самогон портил психику, то ли у пьяного обострялась тоска по родине. А может, всё дело в чёртике, который появлялся примерно на пятой неделе запоя, и на которого американцы реагировали, как дикари: сначала доказывали Петерсу, что нечисть привиделась, а потом не могли смириться с тем, что она реальна и им не подчиняется. Скотт даже спел рогатому гимн Великой родины, тот оборжался, а затем показал фото Хиросимы.
Майкл в силу возраста оказался покрепче предыдущих шпионов, но и он после вчерашнего, скорее всего, полез в петлю. Завтра приедет комиссия, арестуют человек десять русляндцев наугад, Майклу дадут посмертно флаг на гроб, и тело увезут за океан.
Петерс отворил сейф, достал завтрак: картофелину, луковицу, сухарь и деликатес – пучок петрушки. Рюмку налил прямо в сейфе и бутылку задвинул в угол, чтоб не искушала. Чертёнка в сейфе не оказалось, и эстонец, выпивая, решил, что тот помогает американцу вешаться. Или стреляться. Для разнообразия.
Уроки, наверное, отменят: будут искать виновников даже в школе. Итак программа не выполняется во всех классах… «Кого бы сдать америкосам?.. Попчека нельзя: повязаны. Бригадиры заискивают, на задних лапках ходят… Школьники после казни двух третьеклассников ходят перепуганные…»
В дверь вежливо постукали.
- Who is there?! – спросил эстонец, запахивая халат и шлёпнув себя по щекам.
- Ivanova-268th..
- Come in!
В кабинет осторожно ступила тётя Марина, остановилась на пороге. Позади её никого не было, и Петерс заговорил по-русски.
36
- Распис-сание – обычное. Никак-ких изменен-ний. Первый урок у м-меня – урок картошки. Сделаешь его под-дольше… У т-тебя всё в порядке с песоч-чными часами?
- Всё в порядке, сэр. Девять раз по пять минут. Переворачиваю лично.
- Кажется, поз-завчера был сбой.
- Всё в совершенном порядке… А вы бы, мистер Петерс, доверили свои часы. У меня в своё время был айфон за 15000 баксов, с алмазиками, и ничего – не роняла…
- Своё время у т-тебя прошло. А часы – вещь редкая. «Командирские»! Понятно?
- Понятно, сэр.
- То-то… Сын твой не пьян? После празд-ника?
- Всё в порядке, сэр. Как стёклышко.
- Иди работай.
Тётя Марина исчезла. Её ежедневный визит перед уроками проходил примерно за полчаса до прихода в школу детей .Петерс, она да её сын-инвалид и были педколлективом ивановской школы. Также тётя Марина подрабатывала уборщицей, поваром и давала звонки. Её сын, тридцатидвухлетний одноногий Иванов-269-ый вёл уроки, сторожил здание, топил печи зимой и руководил пошивом американских трусов во второй половине учебного дня.
Петерс был уверен в преданности коллег идеям Великой Америки, но недолюбливал обоих. Хотя бы за их безукоризненный английский. Иванова-268 в РФ руководила департаментом федерального министерства и наворовала на дворцы в Монако, Лондоне и на огромную квартиру в Майами. Её отпрыск закончил Оксфорд, знал четыре языка и мировую экономику, в России через мамашу устроился в Газпром, толком не работал, слонялся по ночным клубам, пока пьяный не врезался в столб и не отморозил ногу. Он бы ещё сильнее спивался, но тут началась подготовка к Большой Измене. Так как против 268-ой возбудили уголовное дело, оба подались в политику и создали правозащитное движение «За право облизывать американский зад», или, по-народному, движение лизунов. Оно быстро стало одним из влиятельнейших, а в попытке переворота – одним из главных. Поэтому-то маму с сынком американцы определили в школу, а не в картофелеводы.
«День Измены, День Измены…», - Петерс не выдержал и налил ещё рюмочку. Внутреннему голосу, который возражал, ответил по-эстонски:
37
«Это для аппетита» и в доказательство взял ещё одну картофелину.
… Нет, началось всё не в России. По приказу Вашингтона несколько стран объединились в военно-политический союз «Государства, освободившиеся от Москвы и Кремля» (ГОМИК) и объявили, что начинают справедливую войну против РФ. Эстония, Литва, Украина, Грузия, Латвия, Польша и Пуэрто-Рико сообща насобирали 18 танков Т-55, три ЗИС-5 и 264 автомата АКМ. Так как желающих воевать в своих странах не нашлось, ГОМИКи обманом наняли мигрантов из Африки. Великая Армия перешла российскую границу в Иван-городе. Пока пограничная собака гоняла негров по берегу реки, два пограничника сидели на лавочке и фотографировали. Западные СМИ взорвались ядерной бомбой: русские вот-вот оккупируют Прибалтику. МИД РФ сделало заявление: «Мы не собирались, но если вы предлагаете…» Чтобы спастись от русских варваров, парламенты стран ГОМИКа собрались вместе в пещере грузинских гор и приняли решение войти в состав какой-нибудь сильной страны. Германия согласилась, если все перейдут на немецкий. Отказались. Франция тоже поставила условие: разрешить однополые, многополые, разнополые и бесполые браки. Грузины выступили против. Англия предложила платить десятину королеве. На что украинцы заявили, что «грошей нэма». Литва намекнула было на Китай, но это даже обсуждать не стали. Оставалась Америка. Та приняла несчастных в свой состав без всяких условий, только все налоги со следующего дня поплыли за океан, парламенты и партии в распустили, бюджеты аннулировали, улицы вместо названий пронумеровали, животным в зоопарках дали англоязычные клички. ГОМИК вздохнул облегчённо: русские не пройдут.
Петерс подошёл к окну, посмотрел в полутёмное русляндское утро. Оно выжидало удобного момента и готово было напасть всей своей сыростью, едва зазеваешься.
… Америка не простила России провала своей агрессии чужими руками. Возник новый проект. В штате Полляндь было создано русское правительство в изгнании во главе с правнуком царевича Алексея
| Помогли сайту Реклама Праздники |