отчетливо произносила каждое слово, только не всегда правильно. Иногда, невпопад. Ожоги сошли с ее загорелой кожи, оставив только небольшие царапины, которые не должны были остаться навечно. И вот однажды, мама, решив, что к ее дочери уже полностью вернулся рассудок, спросила:
-- Так, кто же тебя так? Где ты была все это время?
-- Я была больна. В комнате, где все белое, -- отвечала не спеша Лера, все, о чем помнила, -- Потом меня вывели на улицу и оставили там.
-- Господи, так и оставили?! Ни вещей, ни документов. Ну и доктора сейчас!
-- Я хотела вернуться. Меня не пустили.
-- А до этого, где была? Что до этого случилось?
Лера напряженно думала, пытаясь вспомнить, но ничего не получалось. И всякий раз она отвечала:
-- Я не помню.
Мать качала головой:
-- Как зовут-то тебя, помнишь?
-- Я – Лера. Вы сами сказали.
Мать расплакалась:
-- Господи, мать родную не признает.
Вот уже прошло около месяца, как Лера начала ощущать заметные перемены в своем организме, хотя во внешнем ее виде никаких изменений еще не произошло. И, вдруг, она поняла, что беременна. Не понимать этого она не могла.
-- Ах, вот так новость! – сокрушилась мать, -- Это, видать, Славка постарался.
-- Какой Славка?
-- Да твой Славка. Вы с ним встречались. Он из тюрьмы недавно вернулся. Жениться на тебе хотел. Мне соседки рассказывали. Ты ведь домой во-о-он сколько не являлась.
-- Как, я с тюремщиком сойтись должна была?
-- Да не тюремщик он вовсе. По ошибке попал парень. Все про это теперь знают. А любовь у вас какая была! Весь поселок рыдал, да тебя жалел, когда его забирали. Вот, недавно вернулся, мать ошарашил, на тебе жениться обещал и опять исчез куда-то.
-- А как он выглядит?
-- Да вон фотография у тебя на столике. На, может, вспомнишь.
Лера взяла в руки выцветшую от времени фотографию в рамке со своего столика. На ней был Славка, лет двадцати. Вихрастый, темноволосый, смуглый, с дерзким взглядом цыганских глаз. Он стоял, прислонившись к дереву спиной, руки в карманах брюк, джинсовка нараспашку. На обратной стороне фотографии надпись: «Тебе любимая, от меня красивого». Лера осторожно смахнула с фотокарточки пыль.
-- Так вот каким будет мой ребенок.
-- Может, давай попрошу у своей подруги чего. Она знает, что делать, -- забеспокоилась мать.
-- Не надо. Я ничего делать не буду. Этот ребенок от любви. Он будет только мой.
Спустя некоторое время, Лера окончательно пришла в себя. Она начала соображать самостоятельно. Полностью признала свою мать. Только, вот, все остальное вспомнить не могла. Где работала до травмы, училась ли. Славку тоже не помнила, только любовалась им на фотке. Однажды мать предложила ей:
-- Давай на работу тебя устрою. Уборщицей. Хоть стаж идти будет, да декретные получишь. Тетя Шура поможет.
И Лера согласилась. Ей было все равно, что делать. На душе было пусто, а копейка лишняя – не помеха. Тетя Шура, мамина подруга, устроила ее в медпункт уборщицей.
ГЛАВА 42.
Прошло три дня. Лера начала осваиваться на рабочем месте. Деятельность пошла ей на пользу. Был стимул думать, пусть даже над самыми незначительными вещами – куда поставить швабру, как выкрутить тряпку, когда придет время для следующей протирки. И Лера выполняла свою работу старательно и тщательно. А физическое напряжение на ослабшие мозговые центры и мышцы действовало благотворно.
Сегодня вторник. Лера собралась рано утром и вышла из теплого дома на, звенящий прохладой, сентябрьский воздух. Она шла, ни о чем не думая и, кажется... была счастлива.
Спустя четверть часа, когда она вышла, вслед за ней в калитку ее домика постучался высокий мужчина средних лет. Выглядел он довольно солидно и внушительно. Кожаная куртка, стильная шляпа. К калитке подошла мама, угомонив надоедливого пса.
-- Вы – Лерина мама? -- вежливо спросил он, -- Позовите дочку, пожалуйста.
-- Нет ее дома. Ушла на работу к восьми утра.
-- Где и кем она работает? – насторожился мужчина и пристально посмотрел на Лерину маму.
-- А вы кто будете? – насторожилась та в свою очередь.
Тот хотел ответить что-то резкое, но потом передумал:
-- Да так, знакомый, дружили в детстве.
Лерина мама ахнула:
-- Так ты, должно быть, Славка. Что ж не признаешься?! Заходи, Славик. Ты ведь не чужой.
Мужчина вошел во двор, тем хотел и ограничиться. Но мама настойчиво потянула его в дом.
-- Некогда мне за чаями рассиживаться. Где дочка ваша, скажите.
-- На работе она. Уборщицей устроилась. Беда с ней случилась. Ничего не помнит. Амнезия у нее, говорят, ретроградная после черепно-мозговой травмы. И тебя не помнит. Меня еле признала. Поначалу даже не разговаривала. Только мычала. Еле научилась. А ведь на психолога выучилась недавно. По специальности около пяти лет проработала.
-- Где ж ее так?
-- Ой, даже и не знаю. Я пыталась выспросить, но она ничего не помнит. Говорит, лечилась в больнице, а потом выгнали ее оттуда. Без денег, без одежды, без документов. Выпустили, говорит, погулять, а назад не впустили.
-- Как же она домой вернулась?
-- Какими судьбами здесь оказалась, даже не знаю. Я возле колонки ее встретила. Пить она просила. Бледная, измученная.
-- А где сейчас работает?
-- В медпункте. Там, под мостом, возле автовокзала.
Гость резко вскочил и направился к двери.
-- Ты ей скажи, что жених ее бывший. Может, признает, -- посоветовала мама вдогонку гостю.
-- Спасибо, мама, -- коротко ответил мужчина и ушел.
Владислав с Сергеем остались одни в полутемной квартире. Полутемной она стала с тех пор, как они остались без Леры, единственным лучиком, соединявшим их с окружающим миром и жизнью.
-- Надо, что-то делать, -- предложил Сергей, -- Вдруг она в опасности сейчас. Не нравятся мне все эти эксперименты. Вроде, как нарочно...
Владислав молчал, хмурил брови, стискивал челюстями сигарету все сильнее и сильнее. И размышлял. Он мрачно думал:
-- Если это все нарочно, то найти ее будет нелегко. Если она, вообще, жива еще. Хуже всего то, что за нами тоже следят. Я это уже давно понял. И Дэн мне нравиться давно перестал. Говорят, у них своя больница есть, штатная. Там только своих работников лечат. Надо пойти туда и осведомиться.
-- Так чего же мы ждем?! – вскочил Сергей.
-- Спокойно, Есенин. Говорю, за нами слежка. Надо, чтоб незаметно.
-- А давай, переоденусь и загримируюсь. Скажу, родственник ее, дальний.
Эскулап оценивающе посмотрел на своего товарища:
-- Да тебе и гримироваться не надо. Похож, как влитой.
-- Но меня ведь знает наше начальство.
-- Да-а. Тебя знают и доктора. Правду не скажут.
-- Давай, на лысо побреюсь.
-- Да брось, ты, скоморошничать... А, постой, она говорила о каких-то тренингах. Там свои ребята, помогут. Вот же адрес. А ну, пошли туда.
ГЛАВА 43.
-- Вы знаете Лерику Валерьевну? Она в вашем вузе училась, недавно закончила.
-- А, Лера. Припоминаю, припоминаю... Способная была ученица. Только больно уж своенравная. Хотя, для людей с повышенной креативностью, это свойственно, -- крепкий мужчина среднего роста с любопытством рассматривал великана и его впечатляющего спутника, -- Я познакомился с ней на аспирантуре. Я преподавал тогда в университете «психологию чрезвычайных ситуаций» и «криминологию». Приходилось спасать ее не раз от дилетантских взглядов некоторых недоучек...
-- Мы ее друзья, -- заявил Серега с ходу, заметив на себе пристальный любопытный взгляд и сжал кулаки при этом. Эскулап положил ему руку на плечо: «спокойно, не кипятись.»
-- О, это очень интересно, -- дружелюбно ответил специалист по тренингу, -- И где же она теперь работает? Как живет? С ее способностями...
-- Да не знаем мы, где она теперь живет. И живет ли вообще, -- Эскулап еле сдерживал слезы от отчаянья, -- Вы понимаете, случилась беда. Она пострадала во время научных экспериментов.
-- Что, Лерика участвовала в научных экспериментах?! Вот так талант! Молодчина!
-- Вы понимаете, она погибла! – в отчаянии пытался достучаться Эскулап до психолога.
-- Как?! Не может быть! – словно очнулся тот ото сна.
-- Может. Лаборатория, в которой она работала, проводила секретные опыты. Лера попала в поле высокого напряжения. Ее увезли без сознания в штатную больницу. Никаких известий до сих пор нет.
-- А вы откуда все это знаете? – недоверчиво покосился психолог на великана.
-- Я ее муж. Я имею право знать все. Но даже мне не говорят.
-- Ах, вот оно что. Вероятно, вы хотите, чтобы я вам помог отыскать ее.
-- Да, именно так, -- почти в один голос закричали оба великана.
-- А откуда вы знаете про меня?
-- Она говорила как-то раз, что вы можете помочь.
-- А почему лаборатория секретная?
-- Не знаю, -- великан растерялся, сомневаясь, нужно ли говорить правду. Поверят ли ему.
-- Очень странно, -- покачал головой психолог, -- Сколько лет работаю в службе розыска, но секретных лабораторий еще не видел. Во всяком случае, они все узаконены и зарегистрированы. Обо всех можно все узнать. И родственники имеют право знать все о тех, кто там работает. Я этим займусь. Будьте на связи.
Через несколько дней Эскулап получил ответ. Не очень утешительный, но обнадеживающий:
-- Мы нашли штатную больницу, в которой она лечилась. Наша служба тайно отследила весь путь деятельности данного субъекта с момента окончания университета. Фирма, на которую она устроилась работать, числится филиалом Московского НИИ. Ставят эксперименты над животными в необычных условиях существования. Лера пострадала во время одного из таких экспериментов. Она пришла в сознание, но напрочь лишилась памяти и речи. На одной из послеобеденных прогулок случайно вышла за ворота больницы и не смогла вернуться назад. На данный момент о ней нет никаких сведений.
-- Она жива! Это точно?! – ликовал Эскулап.
-- Во всяком случае, это все, что мы смогли узнать. Может, стоит заняться этим вопросом. Что-то больно не нравиться мне этот филиальчик и его больничка штатная.
-- Я сам лично займусь этим вопросом! -- Эскулап стиснул кулаки.
-- А вот этого я вам не советую. Такими вопросами занимаются только люди нашего отдела. Они это делают осторожно, профессионально.
-- Так возьмите меня в свой отдел. Я тоже профессионал.
-- Дорогой мой, для этого нужно иметь образование, высшее, не менее степени бакалавра.
-- Так у меня ж есть это образование чертово. Я ж учился в вашем универе. На психолога...
ГЛАВА 44.
-- Куда она могла уйти – это первый вопрос, -- рассуждал Эскулап дома, сидя за чаем, -- Но главное, что она жива. А, что, если домой. Все пути домой ведут.
-- Но как она туда могла попасть, если у нее теперь ни памяти, ни речи, -- вздыхал Сергей.
-- Собаки с кошками и те домой возвращаются. Так у них ни памяти, как у нас, ни речи. Это дело бессознательного, брат. Оно выше нашего умишка.
-- Позвони со служебного телефона на ее домашний. Ты ж теперь в угрозыске работаешь. На правах сотрудника выясни обстановку, только осторожно.
-- У них нет домашнего, я выяснял. Мобилку у нее, должно быть отобрали в больнице. Остается...
-- Нет, светиться нам нельзя, ты сам знаешь. За нами слежка.
-- А, может, она в
