ЦУНАМИ
Не стальная игла, а грусть
Мне сегодня пробила грудь.
Оторвусь от земли и в путь,
Не забудь меня. Не забудь.
гр. «Пикник».
1
Сочельник этого года обещал быть томным, грустным и печальным.
Праздничный вечер собирался провести перед телевизором, вкушая скромные яства: сочиво с изюмом, мёдом и грецкими орехами, квашеную капустку с клюковкой и зелёным лучком, сельдь в горчичном соусе, домашнее с прослойкой и ржаной хлеб.
В холодильнике томилась долгим ожиданием водка, настоянная на можжевеловой ягоде и цедре лайма.
Я предполагал отужинать холодными закусками без горячего.
Вышеперечисленное брашно и водку в графине выставил на стол ближе к девяти вечера и, незаметно для себя, поставил два прибора. «Примета не сработает, – успокаиваю себя. – Сработала привычка».
Зажёг новогоднюю витую свечу, вставленную в терракотовую пузатую бутылку из-под вина.
Прежде, чем сесть за стол, пару минут постоял возле окна. Торжественный сумрак предрождественской ночи длинными лучами фар украшали машины, дополняя праздничную иллюминацию города.
«Отчего так грустно, – вдруг подумал я, – в этот светлый праздник, а, Гун?»
Сел за празднично-скромный стол. Налил водки в синего стекла лафитник. Положил на тарелку капусты и сельди.
«Ну-те-с, батенька, с праздником!» - мысленно поздравляю себя.
Руку с рюмкой на полпути остановила настойчивая трель дверного звонка.
- Похоже, вечер сочельника перестаёт быть томным, - рассуждаю вслух; смотрю на второй прибор; вздыхаю и направляюсь в прихожую.
«Если шалят соседские пацаны, - размышляю про себя, - уши нахрен оторву!»
Звонок с радостной трели переходит на хриплый лай.
В глазок не смотрю; открываю дверь. За нею гость непрошеный.
- Простите великодушно, здесь проживает господин Гун? – обращаются ко мне по-немецки.
- Нет, вы ошиблись, - на прекрасном языке Шиллера и Ницше с едва уловимым акцентом отвечаю ему.
Гость протягивает исписанный лист тетрадной бумаги.
- Посмотрите, здесь верно написано: улица… номер дома… квартира?..
Бегло просматриваю написанное.
- Да, нужный вам господин живёт этажом выше.
2
Это была игра, длящаяся несколько лет приятного знакомства с Максимом Анатольевичем Красновым. Ни я, ни Макс не помним, чо было in ovo, но манера первых минут общения прижилась и сохранилась.
Изъясняться по-немецки мне помогли школьные базовые знания английского. Труда не составило усвоить для начала пару десятков расхожих фраз с последующим пополнением.
При виде друга на душе потеплело: разделить праздничную трапезу с другом предпочтительнее, чем скучное поедание яств в одиночестве.
С другой стороны: гость в дом – бог и счастье в нём. А кто откажется от дармового счастья?
От самого Макса вкусно и завораживающе пахло морозной свежестью и чем-то трудноуловимым, но на редкость притягательным. Левая часть тела под курткой знакомо округлена, что свидетельствует в пользу ходящего в гости вечером, хотя и не отнять оной с любителей шляться по гостям с утра.
- С пустыми руками в такой день грех ходить, - говорит уже по-русски Макс, расстёгивает куртку. Вынимает литровую бутыль с прозрачной жидкостью и скромной жёлто-пшеничной этикеткой. – Вот, по пути зашёл в продуктовый.
Вдруг Макс меняется в лице.
- Гун, сразу не сообразил, ты не один случаем?
Кручу двусмысленно головой.
- Вдвоём.
- Не помешаю? Может, уйти?
- Оставайся, второй – это ты; вечеря, правда, скромная.
Договорить не удалось. Макс быстро разделся-разулся.
- Разнообразим твою праздничную скромность, - он вынимает из сумки пачку королевских креветок. – Как смотришь на яйца-пашот с мелко-рубленными креветками со сливочным соусом?
Вскидываю правую руку вверх.
- Чур, будешь готовить ты, но, перво-наперво, отведаем моё брашно, зря, что ль трудился?
Настойку Макс похвалил. Покрутил головой, закатил глаза. Посмаковал во рту. Съели по чуть-чуть сочиво, - праздник как-никак, - похрустели квашеной капусткой. Глядя на сельдь Макс, философски заметил, мол, распрекраснейший гарнир для сельди, отварной картофель и поинтересовался, есть ли в моём доме оный овощ. Получив утвердительный ответ, предложил с настойкой перекочевать на кухню, где и картофель отварим, и пашот с креветками приготовим.
Странное дело – гость в доме: что-то незримо меняется в знакомом пространстве; оно как бы расширяется, наполняется неким благостным светом, нечто вроде благодарности шевелится в груди.
В умелых руках всё спорится. Вот уже кипит в кастрюльке очищенный картофель. Готовятся яйца. На сковороде шипят очищенные креветки. Важно подрумяниваясь на сливочном масле. И необыкновенные ароматы волнами плещутся в кухне, бьются о стены. Дробятся. Смешиваются. Волны запахов налетают одна на другую. Новые ароматы дразнят обострившееся обоняние.
И вот новые блюда – мазки к существующему натюрморту – выставлены на стол.
Разливаю настойку по лафитникам. Хлопаем. В восхищении цокаем, выражаем высшую степень благодарности. Лопает жадно и с аппетитом пашот. Сельдь с картошечкой.
- Сижу дома один. Моя с пацанами к матери уехала. Та ей наплела по телефону, мол, приболела, - говорит Макс. – Обычная уловка. Знает. Тесть быстренько набулькается самогонки и спать, как обычно в своей арадигме. А тещё одной сидеть в лом.
- Макс, меньше болтовни.
- Чо? – друг недоуменно смотрит на меня.
- Сократи прелюдию.
- К этому подвожу.
Макс встал.
- И вот… мне на любимую тёщеньку, что трезвому, что пбяному смотреть гадко. Как ни держусь, обязательно едкую мысль выскажу вслух непроизвольно. А там перепалка и очередной эскляндр. Гун, мне это надо?!
- Нет.
- Вот и решил сберечь нервы себе и ей. Поехал к тебе.
- Верно. Наливаю?
- Давай!
- Не спешу?
Я давно был в курсе разногласий Макса с тёщей, Вандой Казимировной, которую не он один, все знакомые, даже тесть, называют Банда Казимировна или Банда Ка. Разногласия возникли на заре отношений Макса и Татьяны, его будущей женой. Банда Ка невзлюбила его с первого взгляда, не пришёлся к её двору: высок, скор на острое словцо, взгляд дерзкий. Когда же он сообщил, кем работает, сидя за столом. Банда Ка чуть не подавилась водкой и со слезой в глазах и с дрожью в голосе заявила: «Вот не такого муженька я своей младшенькой дочурке желала – повара! Правду говорят: зять – не хрен взять!»
Разглагольствовать о везении в браке любимый конёк Банды Ка. В пылу да в азарте, она как лихой всадник с шашкой в руке, рубит правду-матку, щепки по сторонам летят. И в тот же замечательный день знакомства с семьёй будущей супруги Макс узнал, как несказанно повезло старшим сёстрам Тани Надьке и Светке. Какие у них замечательные оказались мужья. Надькин, например, ведает кадрами в главном управлении полиции, семья у них полная чаша достатка и чудес восточных. Светкин счастливчик не самая большая, но шишка в местной городской управе. И дом у них почти дворец Шемахинской царице в зависть. И выпадает такое счастье с третьим зятем – повар! За какую душевную доброту послал бог этот подарок! Под конец экспрессивного спича, Банда Ка опрокинула рюмку крепкой домашней настойки. Все недостатки тёщи сглаживало одно достоинство: гонит отменный самогон, изготовляет настойки и наливки и торгует всем этим добром без страха и боязни. «При моих-то старших зятьях мне ли чего бояться!» - безапелляционно она всегда заявляла.
С тестем, Андреем Саввичем, Макс, наоборот, нашёл общий язык и тогда же в первый день познакомился с удивительной странностью тестя: не желая спорить с женой или с нею соглашаться да слушать сетования, он быстро накидывается рюмками, заявляет, что разболелась голова и идёт спать.
Не единожды я пытал Макса, как ему за все годы брака удалось не сорваться на крупный демарш против тёщи. Поводов – пруд пруди! Макс отвечал веско: сына как оставлю без отца. Неизвестно, каким будет отчим. Те же слова он говорил после рождения второго и третьего сына. С рождением третьего сына вышла интересная история. «Теперь у меня, Гун, - гордо заявил Макс, - своё боевое отделение! Подрастут сынки, займусь начальной военной подготовкой с ними».
- Гун, колбаса в твоём доме есть?
Выпитое нами спиртное подействовало на нас своей великой благой силой. Речь приобрела живость, пока без аффектации, жесты стали плавне, мысли формировались с подчеркнуто-философскими отточено-затуманенными формулировками.
Снова идём на кухню.
- На худой конец «Докторская» или «Молочная», - завершает мысль Макс.
- Зачем нам худой конец, - вынимаю из холодильника батон «Брауншвейгской». – Предлагаю соблазниться сигарами.
- Так и знал, Гун! – восклицает Макс, - что от хорошего табака ты в этот день не откажешься!
3
Судьба свела меня с Максимом не при загадочных обстоятельствах, как писали в романах прежних эпох, а при весьма банальных обстоятельствах.
А началось всё издалека…
Тень того дня и сейчас иногда находит на меня, вызывая неприятные воспоминания. Собственно. Предыстория такова: наше предприятие, где я работал технологом, поменяло собственника. Собственно, прежний генеральный директор передал управление старшему сыну, сам ушёл на покой. Новая метла начала мести и пыль стояла столбом. Новый директор на общем собрании оповестил об оптимизации работы предприятия. Чтобы это прошло без напряга, нужно написать каждому работнику заявление об увольнении и сразу же второе о приёме на работу. Никто из работников подвоха не ожидал. Писали заявления дружно и дружно же удивлялись в отказе о приёме в новое, - по документам, - предприятие.
Меня вызвали индивидуально для особой беседы. Новый кадровик, старую уволили, молодая прыщавая особа встретила меня радостным блеском линз золотых очков с приклеенной улыбкой к овалу лошадиного лица. «Э-э-э… господин… короче. В ваших услугах предприятие больше не нуждается». С бегунком прошёлся по кабинетам, где сидели новые работники, собрал сигнатюры, сдал и получил в бухгалтерии расчёт в сумме месячного оклада. Дома пил кофе, смотрел не слушая телевизор. Вопрос, присущий русской интеллигенции «Что делать?» встал острой гранью возле моего горла. «Что делать? – думал я и остывший кофе обжигал гортань. – Увольнение маленькая смерть, но не предпосылка к суициду. Что делать?»
Более полугода перебивался случайными заработками. Вдруг в один прекрасный вечер звонит телефон. «Здравствуйте! вы нам отправляли резюме. Его рассмотрели. Работа вахтой вас не пугает?»
4
Работа в столовой напомнила начало рабочей карьеры и пришлась по душе.
Быт в вахтовом посёлке оказался налажен: баня, в магазине товары отпускают под зарплату, постельное бельё стирают в прачечном комплексе, в комнатах убирают горничные, есть спортзал с тренажёрами.
Первая вахта, два месяца, пролетела быстро. На второй заезд ехал в приподнятом настроении.
Время летело незаметно. Месяц прошёл как один день. Как-то вечером в комнату, где жил я и двое молодых поваров, Жора и Филя, ввалился менеджер столовой Геннадий Макарыч, тридцати с лишним лет, за глаза его называли Гондурас Макароныч, имел он немало скверных
