пересудов, забыв про функцию видеосъёмки на телефонах, что отчасти спасло чью-то репутацию.
Утро не задалось по простой причине: приснился мутный сон без содержания и как картина под названием «Приплыли» во время жарки яиц разбил каретку, опрокинул миску с водой и едва не лишил работников обеденного компота. Но есть высшая справедливость на белом свете, хоть завтрак прошёл без приключений и Макс в неспешной торопливости наводил ажур в столовой, протирал столы и стулья и изредка посматривал в окно.
Вахтовку и начальнический джип он заметил, когда машины остановились возле вагончика администрации, и сердце жутко защемило, будто костлявая рука его сжала до степени перехватывания дыхания в горле. Макс остановился, завидев выбравшуюся из джипа Любу. Ему показалось, что она посмотрела в его сторону. За ней из джипа выполз вальяжный ромштекс в дорогущем прикиде: зимняя дублёнка так и кричала всем своим видом, мол, посмотрите какая я несколько сот тысячная. Ромштекс взял Любу под локоть, и они вошли в вагончик администрации.
За рассматриванием прибывших гостей Макса застал Колобок. Он влетел в столовую и крикнул: «Там твоя приехала!» Макс сразу подумал о жене, как ей удалось в её положении добраться по кочкам и рытвинам сюда, да и зачем. «Жена?» - логический вопрос Колобку. Тот хмыкнул. «Зачем жена. Макс? – тоном посвящённого в некую тайну проговорил Колобок. – Твоя фрау арцт поглядушка!»
Неожиданно для себя, Макс быстро приблизился к Колобку. Он ничего не понял, летя над землёй презрев земное притяжение и приземлившись в тающий сугроб. Лежал и смотрел по сторонам.
От вида Макса, шедшего к нему, у Колобка, где нужно похолодело и что нужно опустилось. Взгляд Макса испепелял его и Колобок спиной пополз назад, быстро работая руками и ногами, пока не упёрся спиной в ящик с песком.
«Макс, родненький, - громко заговорил Колобок, сбиваясь и глотая слова, смотря по сторонам, а народ уже проявил должное внимание и вовсю пялил глаза. – Да за что?!» - «Запомни, Колобок», - начал говорить Макс. Колобок его перебил: «Обязательно запомню, Максимушка!» - «Заруби на носу, никаких поглядушек у меня нет!» - «В память впечаталось!» - Колобок начал креститься левой рукой. – «Смени руку!» - «Ах, да-да-да!» - Колобок сменил руку и продолжил накладывать на себя кресты. – «Я семейный человек, - Макс навис над Колобком и ему показалось, полнеба закрыл он собой. – У меня жена, трое пацанов и скоро родится дочь!» Колобок как заговорённый повторил: «У тебя жена, сыновья и дочь скоро будет, Максимушка! Что ещё?» Макс остановился. Он только сейчас заметил ту прорву народу внимательно следившего за их разборкой. Тряхнул плечами и протянул руку Колобку; он инстинктивно закрылся руками и отвернул лицо, икая от страха. «Колобок…» - «Я не Колобок, вообще-то». – «Иннокентий Исаевич…» - «Можно Кеша». – «Кеша, ты это, прости, - мирно произнёс Макс. – Дай руку, помогу подняться». Колобок поднялся и кивком указал на собравшихся возле администрации зевак: «Рад радёшенек наш народ любому представлению». – «Скучно им, вот и ловят любую возможность развеселиться». А из народной массы неслись реплики: «Глянь-ка, гладиаторские бои!», «Кто кого?», «Команда Гвоздей навтыкала Смешарикам». И кто-то пробасил: «Не-а, это Штепсель и Тарапунька гонорар не поделили!»
Макс отряхнул от налипших хвоинок куртку Колобка.
«Зачем ты так, Макс? - обиженно спросил Колобок. – Я же без злого умысла. Пошутить хотел». Макс осмотрел Колобка. – «Да чист я!» - «Кеша, ты помнишь анекдот о том, чем обычно шутки пахнут?»
К ним спешил начальник посёлка, задыхаясь.
«Ребята, что это вы тут за балаган устроили?» Колобок ответил первым: «Размяться решили. Спортзала нет, нашли выход». – «Конечно, - понял идею Колобка Макс. – Надо энергию куда-то выплёскивать».
Незаметно к ним присоединилась Люба.
«Снег сойдёт, можно обустроить спортивную площадку. Турник, например, можно соорудить своими руками… что-то ещё. Стоит подумать», - она обращалась ко всем сразу. Подкатил, благоухая импортными ароматами ромштекс: «Подмечено, верно! Нужно идею проработать, обдумать и претворить в жизнь. Полученным опытом поделиться со всеми вахтовыми поселками».
Пока начальство упражнялось в остроумии, Макс и Колобок отошли в сторонку. Макс повторно извинился, а Колобок ответил, мол-де, сам виноват, нужно следить за языком. «А то я сначала говорю, потом думаю!» - рассмеялся Колобок и на ухо прошептал Максу, что неплохо бы вечерком выпить брусничной браги Макса. «И не смотри на меня так. Знаю, сухой закон, штраф, увольнение. В любом правиле, согласись, Макс, есть исключения». Макс согласился, сказал доверительно, дескать, полностью брага вызреет через два дня и пригласил с начальником посёлка на дегустацию. «Нам никто?..» - колобок покрутил пальцем в воздухе, говоря намёком, не помешает. Макс заверил: «Никто». Колобок пошёл к себе, радостно улыбаясь и потирая ладошки.
- С Иннокентием Исаевичем не из-за меня была горячая разборка? – приходя в себя после долгого излияния чувств, спросила Люба.
- Производственные разногласия, - уклончиво ответил Макс.
- Нашли консенсус?
- При мне попрошу не выражаться!
- Макс!
- Иначе нельзя – работа станет.
- Встанет? – игриво поинтересовалась Люба, проведя ладонью ниже живота Макса.
Отдыхая от нового всплеска страсти и слияния тел, Макс, поглаживая груди Любы, сказал:
-Ты замечательно не такая.
- Не поняла. Слышала много признаний, Макс, но твоё за некой гранью. Не такая, как кто?
- Замечательно те такая, как все.
- Даже твоя жена?
Макс напрягся.
- Люба, давай договоримся не бить ниже пояса.
Люба сообразила. Сказала лишнее и принялась целовать лицо Макса и горячее шептать:
- Прости, Максимушка, прости! Я дура! Ляпнула и не подумала, - вдруг она приподнялась на локте. – Который час?
- Половина девятого.
Люба вскочила на кровати во всём своём обнажённом женском великолепии, ослепляя мир грациозностью линий тела.
- Быстро одевайся!
- Зачем?
- Взлетай над шконкой! – Люба щеголяла лексиконом низов. - Шевели копытами. В девять пригласила начальника, Колобка и того перца из главного офиса на чай. Меня посетила одна замечательная идея. Хочу высказаться. Юноша, хватит валяться! – Люба снова обратила на Макса внимание, и он ажно воспрянул духом, и показала на часы: - Время бежит!
Приглашённые немного задержались. Стойкий свежий аромат дорогого алкоголя говорил обо всём сразу без лишних пояснений.
Максу только сейчас удалось рассмотреть ромштекса из офиса: толстая ряха, лоснящаяся самодовольством, глазки, скрывшиеся в глубине век, тройной подбородок, мясистые щёки, свисающее над поясом толстой складкой брюшко от активно-гастрономической жизни и дублёнку, стоившую не менее шести зарплат Макса.
- Мы, типа, немного подзадержались, - ромштекс говорил по праву старшинства, - так, что простите, Любовь Петровна, великодушно! Обсуждали одну актуальную, замечательнейшую идею.
- Надеюсь, обсудили до конца? – поинтересовалась Люба.
- Не извольте беспокоиться, Любовь Петровна, - ромштекс сама галантность и самодовольство, он любуется собой и произведённым эффектом. – Обсудили до самого донышка…
21
Переменам народ рад, но не готов, поэтому не доверяет.
Активность посещения пропагандистско-просветительской лекции начальник вахтового посёлка стимулировал так: можете не идти, колхоз – дело добровольное, но не удивляйтесь, если увидите в расчётке пустую строку в графе «вознаграждение».
Мужики матерились, но шли в столовую.
Люба к лекции подготовилась основательно: развесила не без помощи помощников по стенам яркие плакаты с рисунками. Не хватало, как в прежние годы кумачовой растяжки с лозунгом.
В назначенный час в столовой было не пробиться. Люба и ромштекс сидели за столом президиума. Назначенные ромштексом через поручение начальника посёлка добровольцы вели видеосъёмку на камеры мобильных телефонов.
Люба встала со стула. Осмотрела собравшихся. Гул голосов утих.
- Сначала я представлюсь, - сказала она. – Зовут меня Любовь Петровна.
- А фамилия? – послышался смешок из зала.
Ромштекс встал. Крякнул для солидности в кулак. Он пояснил, к теме лекции фамилия лектора не имеет отношения, но если кого-то она сильно интересует, он ждёт любознательных для приватного разговора в кабинете начальника посёлка.
С первых слов Люба завладела аудиторией. Говорила она красиво и убедительно, с огоньком. Лица слушателей непроизвольно загорелись, они сосредоточили внимание на её выступлении. Она коснулась многих тем, собрав по каждой короткую ёмкую информацию.
- Почему вы не сказали о курении? – спросила женщина, ведающая банно-прачечным комплексом.
- О вреде курения говорено много, - ответила Люба. – С привычкой курить человек не рождается. Курение – это личный выбор отдельно взятой личности. У кого есть сила воли, кто не чувствует себя рабом бумажной трубочки с табаком, думаю без труда справится с искусом курения. А кто курит, расстанется с пристрастием.
- А если не получается, - встал со стула мужичок, известный тем, что у него изо рта сигарета никогда не исчезает. – Что делать?
Люба задумалась.
- Вы сейчас услышите то, что некоторым покажется смешным и наивным. Вглубь проблемы вдаваться не буду. Остановлюсь на двух примерах. Для женщин: вы можете себе представить Мать Божию с младенцем Христом на руках и сигаретой в зубах? Согласитесь, та ещё картина. Забавная. А может ли кто-то из мужчин представить Христа, читающего Нагорную проповедь или обращающегося с молитвой к Господу чадя при этом табаком?
Никто не обронил ни слова.
- Если вопросов больше нет, - улыбнулась Люба, - лекция окончена. После неё запланировано чаепитие. Спасибо за внимание!
Из времени, оставшегося им из этого дня, Макс и Люба выжали, что могли.
После взаимного изматывания, они остывали за столом. Макс прихлёбывал остывший чай и рассказывал о себе. Поведал Макс о Тане, как познакомился с ней; поделился гордостью – своими сыновьями и о том, что скоро родится дочь. «Как назовёте?» - поинтересовалась Люба. – «Я предложил – Любовь. Таня согласилась». Люба накрыла руку Макса своей ладонью, не произнеся ни слова: она обо всём догадалась. В заключение он поведал о тёще, Ванде Казимировне, которую за вредность характера все зовут Банда Ка, как она не хотела их брака с Таней, говорила, что не о таком счастье как Макс для своей младшей дочери мечтала, как не смирилась с их браком до сих пор. Не обошёл стороной тестя, замечательного человека Андрея Саввича.
Люба была немногословна. После детской простуды и осложнений выяснилось, что она не может иметь детей. По этой причине два брака рассыпались: мужья хотели иметь детей, наследников и наследниц, баловать взоры детским счастьем; она подарить им эту радость не могла. Много лечилась. Истратили много денег. Нашло однажды отчаяние, обратились к знахаркам и шаманам; никто не помог; деньги только активно перетекали из одних карманов в другие. Долго жила одна, пока не встретила нынешнего мужа, натурализовавшегося немца, его предки как и её, в далёкие времена переехали в
