Пролог
В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жил-был светлый принц. Звали его Светозар. Он был до того светел, что прямо светился на свету. Всякий человек, да что человек, лесной или полевой зверь, только завидев, приветствовал его уже издалека на своем языке: «Свет-Заря, поклон тебе! Да продляться на земле твои дни в лета и века»! Когда упоминали его имя, то обязательно вспоминали известную поговорку: «Кто рано встает, тот к Богу идет». Редко кто мог его с утра найти на месте во дворце.
Глава первая. Пропажа принца
Однажды, это было в тот год, когда солнце потухло на миг, принц спозаранку сошел с крыльца дворца и пропал, как в воду канул. Когда слуги его хватились, то принца след простыл. Слава Богу, солнце опять появилось, как ни в чем не бывало. И принялись они по всему царству-государству его искать, не чуя под собой ног: им было страшно, какое это наказание придумают сказочный король-отец и королева-мать за то, что не уберегли они надежду трона. Когда весть о пропаже принца дошла, наконец, до королевской четы, то она страшно осерчала на нерадивых слуг и повелела всем слугам отрубить голову. Однако, подумав, король молвил палачу: «Погоди, мил-человек, приводить мою кару в исполнение. Следует, как надо, разобраться, кто виноват».
- Позвать моего первого министра, - скомандовал король и чуть помедлив, продолжил, - а пока оставьте меня, я буду думать.
Когда первый министр в спешке пожаловал к королю, тот встретил его такими словами: «Куда ты смотрел, слепец, что проворонил моего сына? Где он»?
- Ваше величество, я безмерно виноват, но уже принял меры, - опросил слуг его высочества. Они признались, что его нет во дворце. Стражники уже ищут его вне дворца. После моего доклада я лично отправлюсь на поиски его светлости Светозара.
- Так чего же вы ждете? Немедленно отправляйтесь на поиски моего сына и без него не возвращайтесь, - в нетерпении приказал король.
- Слушаюсь и повинуюсь вашему величеству! – воскликнул первый министр и тут же исчез за дверями тронного зала, оставив своего повелителя в тяжких раздумьях.
Выходя из дворца, первый министр гадал о том, связано ли исчезновение принца с солнечным затмением. Сама мысль о такой связи повергала первого министра в мрачное расположение духа. «Ну, где его, негодника, искать? – вот, о чем думал первый министр и не находил ответа на животрепещущий вопрос. Он опасался, что этот вопрос может поставить под вопрос не только карьеру во дворце, но саму его жизнь. Подов к опасениям подавал порыв принца, объявленный им еще вчера, что его крайне утомила безопасная дворцовая жизнь. «Это, смотря у кого, она безопасная при дворе, - вдруг подумал первый министр и тут же решил, - но точно не у меня».
Что же произошло, на самом деле, с принцем? Затмение солнца застало его в лесу, в который он отважился углубиться в поисках ответа на вопрос, что такое уединение, беседа души наедине с собой. В кругу своей королевской семьи и придворных принц не мог найти себя. У него хватило ума понять, что публичное отношение к нему придворных, да и его венценосных родителей не соответствует тому, что он лично представляет. Как ни странно, это его тревожило и огорчало, что было не правилом, а настоящим исключением среди класса наследников престола. Как только его накрыла тьма в полумраке лесной чащи, принц застыл в оцепенении от неожиданности. В его сердце закрался страх за свою жизнь. Но вскоре солнечное затмение прекратилось.
Однако что творилось в его душе во время затмения? У него потемнело в глазах, но душа была светла, а не черна. И, несмотря на страх темноты, тьма не объяла его сознание, ибо в нем забрезжила мысль о том, что идеи рождаются не на пустом месте. Впрочем, идеи не столько рождаются как тела младенцев и долго вынашиваются в чужом теле, сколько творятся, то есть, не рождаются в чем-то вещественном, но возникают в ничто. Что это такое: возникновение из ничто? Ни много ни мало, как возникновение из ничего, то есть, идеи не возникают, они появляются, уже существуя. Другими словами, идеи появляются из себя, а не из чего другого, поэтому не появляются, если уже есть, или появляются для иного, чем есть, являются не себе, не для себя, а для тех, кто ими не является, но способен их воспринимать, как разумное существо, например, человек. Так думал принц. Еще он подумал о том, что идеи проявляются на мыслях в сознании человека, живущего в материальном мире. Но сами идеи не материальны.
- Хорошо, - про себя сказал принц и обратился вслух к себе, - итак, мой дорогой Светозар, идеи не материальны, а, естественно, идеальны, иначе, зачем их так называют, но мысли то идеальны или материальны?
Но никто не ответил ему в сумрачном лесу, который опять показался, как только солнце вышло из тени луны.
- Отлично, снова стало снаружи светло, но потемнело у меня в голове от сомнения. Мысли являются не идеями, но проявителями идей. Если идеи идеальны, то мысли как проявители причастны идеальности идей и поэтому в них есть эта идеальность идей, но она частичная, идиллическая, с примесью не реальности, но ирреальности, иллюзорности, идеологичности как представленности идей в нечто, что ими не является. Что же это нечто? Это объективная реальность, как она понимается моим учителем. Идеи есть сущности как неотъемлемая часть объективной реальности, которая помимо реальной сущности еще существует материально.
Глава вторая. Встреча с учителем
- С кем ты тут разговариваешь? – внезапно из-за спины принца раздался незнакомый голос.
Он резко повернулся, чтобы выйти из состояния невольно охватившего его страха. Перед принцем стоял среднего роста приветливый старик в грубошерстном плаще с узловатым посохом в руке и легкой котомкой через плечо.
- Здравствуйте! Не думал я, что встречу здесь кого-нибудь. Вот потому и решил поговорить наедине со своей душой, - признался старцу принц.
- Так у тебя есть душа?
- Да, есть.
- Разве ты не душа и она не ты?
- Нет, я не душа, душа – это лучшее, что есть во мне. Она лучше меня. Я только ее носитель, слуга.
- Но ты, как я вижу принц. Это ты господин, а не слуга.
- Почтенный, ты не можешь не знать, что господа и слуги есть только меж людей.
- А как же животные? Возьми льва, этого царя зверей, и тех, на кого он охотится, Не они ли его слуги?
- Так вы хотите сказать, что мы ведем себя, как животные, когда относимся друг к другу как господа и слуги?
- Вот теперь ты начал думать так, как есть. И хорошо тебе?
- Нет.
- Так почему ты думаешь, что в отношении между душой и тобой лучше, если ты называешь ее госпожой, а себя ее слугой?
- Но как же, она как госпожа велит мне не делать то, что является постыдным.
- Подумай об этом лучше. Да, так бывает, но почему? Почему душа молчит, не мешает делать людям то, что им вредит.
- Почему она спит?
- Да, почему она спит, как ты сказал?
- Вы думаете иначе?
- Я уже сказал, как думаю. Теперь подумай ты.
- Она спит, потому что… ее никто не разбудил.
- Вот именно. Кто разбудил тебя?
- В каком смысле?
- В том смысле, в каком ты заговорил о пробуждении.
- Вы намекаете, что я и есть душа, которую кто-то разбудил. Вы разбудили меня?
- Нет. Подумай, что послужило поводом к тому, что ты стал относиться к своей душе как к госпоже?
- То, что я почувствовал себя виноватым. Меня стала грызть моя душа за то, что я такой плохой человек.
- Чем ты плох? Ты врешь, воруешь, не живешь своим трудом?
- Да, я как принц живу чужим трудом и чувствую себя лучше других, как чувствует себя господин лучше своих слуг.
- Выходит так, что господин по отношению к одним, является одновременно слугой в отношении к другим. Так?
- Выходит так.
- Не лучше ли будет выйти из таких отношений и не быть ни господином, ни слугой?
- Кто мне позволит, даст так вести себя?
- Не бери, не выбирай, тогда тебя оставят в покое. Это главное.
- Что главное? Быть безразличным?
- Конечно, зачем ты делишь себя и душу, разделяешься с ней?
- Чтобы с ней соединиться.
- Зачем соединяться с тем, чем ты являешься? К чему лишние движения? Ты – душевный человек, человек с душой. Есть люди бездушные, а ты с душой. Но зачем тебе тогда быть господином или слугой? Для тебя это лишнее. Подумай об этом.
- Хорошо. Но тогда кто я – человек с душой, если не господин и не слуга?
- Ты просто человек. Или тебе этого мало?
- Нет, И, вправду, ни убавить, ни прибавить. Тогда я свободен?
- Конечно, ты свободен от господства и рабства. И свободен для души, душевности, человечности. Пускай ты принц. Но твое положение не должно быть препятствием для проявления твоей души.
- Ладно. Но мне не понятно то, являются ли мое положение и моя душа равными в том, что они мои?
- Нет, твое положение есть положение не в тебе самом, но среди людей. Этого многие люди твоего положения не понимают. Твое положение от тебя не зависит. Ты его занимаешь согласно тому, что не ты ждешь от себя, но что ждут от тебя другие люди. И совсем иначе обстоит дело с твоей душой. Она такая, какой ты по существу. Она касается тебя лично, а не публично, для людей. Однако что существует для тебя, ты можешь открыть для других, и стать вполне душевным человеком, человеком с великой душой, больше тебя самого, великодушным. Но здесь нет ни господства, ни рабства, служебности, о которых ты говорил прежде, не ведая того, о чем сказал сейчас. И все же люди существа ограниченные. Однако великодушные люди расширяют границы, правда, не самих себя, но души, уже не своей, но такой, в которое есть место для других людей. И тогда они сами, как и другие люди находятся в одной душе или живут душа в душу.
- Не знаю, старче, дано ли человеку такое единение душ по уму или на уме, но я видел примеры душевного общения в чувствах. Правда, эти случаи не то, что были случайны, но довольно редки даже между хорошими, если не лучшими, людьми. Почему так? Неужели потому что люди увлечены материальными интересами?
- Если бы. Всему виной человеческий эгоизм как выражение ограниченности его души телесной оболочкой. Именно эта телесная оболочка преломляет, искажает явление духа в смешанной материальной среде. Но не она виновата в том, что человек становится эгоистом. Виновата в этом его душа, осознание себя центром мира. Соблазн считать себя главным путает человека, заставляет его заблуждаться на свой счет. Но волю на соблазн дает себе сам человек. Он желает этого и все делает для того, чтобы стать в центр мира, чтобы все кружилось и вертелось вокруг него.
- Нельзя с вами не согласиться. Но ждет человека в будущем? Оправдается ли уверенность эгоиста в том, что он центр мироздания, краеугольный камень в его основании?
- Ты уже сам знаешь ответ на свой вопрос. Эгоиста ждет разочарование, ибо уверенность его в себе основана на иллюзии. Человек не центр мира, даже если он находится в центре, ибо центр мира всюду, и никто не может описать мир. Ждет же
