леса течет, и направляется на север, и впадает в море Варяжское. Из того же леса течет Волга на восток и впадает семьюдесятью устьями в море Хвалисское. Так и из Руси можно плыть по Волге в Болгары и в Хвалисы, и на восток пройти в удел Сима, а по Двине - в землю варягов, от варягов до Рима, от Рима же и до племени Хама. А Днепр впадает устьем в Понтийское море; это море слывет Русским, - по берегам его учил, как говорят, святой Андрей, брат Петра.
Когда Андрей учил в Синопе и прибыл в Корсунь, узнал он, что недалеко от Корсуня устье Днепра, и захотел отправиться в Рим, и проплыл в устье днепровское, и оттуда отправился вверх по Днепру. И случилось так, что он пришел и стал под горами на берегу. И утром встал и сказал бывшим с ним ученикам: "Видите ли горы эти? На этих горах воссияет благодать Божия, будет город великий, и воздвигнет Бог много церквей". И взойдя на горы эти, благословил их, и поставил крест, и помолился Богу, и сошел с горы этой, где впоследствии будет Киев, и пошел вверх по Днепру. И пришел к славянам, где нынче стоит Новгород, и увидел живущих там людей - каков их обычай и как моются и хлещутся, и удивился им. И отправился в страну варягов, и пришел в Рим, и поведал о том, как учил и что видел, и рассказал: "Диво видел я в Славянской земле на пути своем сюда. Видел бани деревянные, и натопят их сильно, и разденутся и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и поднимут на себя прутья молодые и бьют себя сами, и до того себя добьют, что едва вылезут, чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут. И творят это постоянно, никем же не мучимые, но сами себя мучат, и то творят омовенье себе, а не мученье". Те же, слышав об этом, удивлялись; Андрей же, побыв в Риме пришел в Синоп.» (Источник: Древнерусская литература. Антология)
Здесь по ходу повествования выше изложенного возникает уместный вопрос: Кто именно среди перечисленной разности племен мог хранить сведения о неизвестном им проповеднике безызвестного им христианства? Удивительно ли, что точных сведений, хранимых в отечественных землях тысячу с лишнем лет, о сем историческом событии до нас не дошло? И если «зерно» слова Божьего было брошено, а оно было брошено и в тернии, и на дороги, и на камни, то прорастало медленно на почве доброй, где она имела место, дожидаясь для цветения своего и плодоношения готовности всей почвы русской, новых тружениках пахарей на ниве Божьей, ожидая «всей полноты времен».
Итак, имея свидетельства древности, легенды, устные и письменные источники, в мире научном возникла давняя дискуссия: Чему верить, чему нет, что есть подлинное свидетельство, что полный вымысел, а что приукрашенная, домысленная действительность и все по одному поводу:
Был ли апостол Андрей, первым званный Господом Иисусом Христом в ученики, на земле русской? Почему пошел в Рим, а не в Иерусалим или еще куда? Еще рассуждают так: Если мы не понимаем – почему, значит все фальсификация, и так далее...
Итак, что мы все же имеет из свидетельств того времени о сем вопросе?
Прежде всего, надо сказать о дискуссии по поводу подлинности древнейшего, дошедшего до нас, письменного источника «Повести временных лет».
Вот какой емкий материал об этом предлагает Википедия:
«По;весть временны;х лет» (др.-рус. Пов;сть врем;нныхъ л;тъ, также называемая
«Первоначальная летопись» или «Несторова летопись») — наиболее ранний из дошедших до нас древнерусских летописных сводов начала XII века. Известен по нескольким редакциям и спискам с незначительными отклонениями в текстах, внесёнными переписчиками. Был составлен в Киеве.
Охваченный период истории начинается с библейских времён во вводной части и заканчивается в третьей редакции 1117 годом. Датированная часть истории Киевской Руси начинается с лета 6360 (852 год), правления византийского императора Михаила III. Название своду дало начало первой фразы:
«Се повести времяньных лет, откуду есть пошла Руская земля, кто в Киеве нача первее княжити, и откуду Руская земля стала есть».
В литературе предлагается несколько вариантов перевода этого названия: «Рассказ повременный о прошедших годах», «рассказ о мимолётных, быстро текущих годах прошлого», «повести минувших, прошедших лет». Кроме того, слово «временный» означает и «земной, преходящий (в противоположность загробному, вечному)». Наконец, И. Н. Данилевский в 2004 г. предложил ещё одну версию перевода, предварительно сделав иную разбивку текста на слова: «Вот: до известия о последних временах — от происхождения Русской земли». (Википедия, Повесть временных лет)
Однако историческую достоверность «Повести» многие современные специалисты опять -таки ставят под сомнение.
В Хлебниковском списке середины XVI века автором летописи указан монах Киево-Печерского монастыря Нестор, известный агиограф на рубеже XI—XII веков. Хотя в более ранних списках это имя опущено, исследователи XVIII—XIX веков считали Нестора первым русским летописцем, а «Повесть временных лет» — первой русской летописью. Изучение летописания русским лингвистом А. А. Шахматовым и его последователями показало, что существовали летописные своды, предшествовавшие «Повести временных лет», а сама «Повесть временных лет» не является единым произведением. В настоящее время признаётся, что как отдельный самостоятельный памятник «Повесть временных лет» не сохранилась. Её старшими и основными списками являются Лаврентьевская летопись, где отразилась 2-я редакция ««Повесть временных лет»», и Ипатьевская летопись, где отразилась 3-я редакция «Повесть временных лет». При этом ни в одной из летописей нет указаний на то, где именно оканчивается «Повесть временных лет». Некоторыми исследователями считается, что один из редакторов «Повести временных лет» лично побывал в Ладоге — им дано самое древнее описание археологических находок на Руси, которое содержится в статье «Повести…» за 1114 год:
«Пришедшю ми в Ладогу, поведаша ми ладожане, яко сде есть, егда будеть туча велика, и находять дети наши глазкы стекляныи и малыи, и великыи, провертаны, а другыя подле Волхов беруть, еже выполоскываеть вода, от них же взях боле ста; суть же различь».
По версии А. Шахматова, первую редакцию Повести временных лет Нестор написал в Киево-Печерском монастыре в 1110—1112 годах. Вторая редакция была создана игуменом Сильвестром в киевском Выдубицком Михайловском монастыре в 1116. По сравнению с версией Нестора была переработана заключительная часть. В 1118 составляется третья редакция Повести временных лет по поручению новгородского князя Мстислава Владимировича. (Левшин В. А. «О славянах»).
В своей «Краткой российской церковной истории» (1805) митрополит Платон, изложив летописное сказание, ставит ряд вопросов, на которые надлежит ответить исследователям.
Во-первых, митрополит Платон считал необходимым выяснить, существовал ли в апостольские времена обычай воздвигать кресты. Во-вторых, можно ли согласовать «с важностию и с богодухновенным апостолов просвещением» сообщение о новгородских банях. В-третьих, необходимо выяснить, из каких греческих источников могло быть заимствовано внесенное в русскую летопись предание. При этом сам митрополит Платон отмечал, что нигде в византийских источниках нет упоминания о тех событиях, которые описаны в «Повести временных лет». Таким образом, владыка Платон, прямо не отвергая сказание о путешествии апостола Андрея в Русскую землю, высказал ряд соображений, ставящих это предание под сомнение.
Иначе отнесся к летописному сказанию митрополит Макарий (Булгаков), автор 12-томной «Истории Русской Церкви». В 1846 году, еще будучи архимандритом, он издал монографию «История христианства в России до равноапостольного князя Владимира». Первая глава книги посвящена рассмотрению вопроса о проповеди святого апостола Андрея «в странах наших». Здесь автор анализирует, прежде всего, греческие письменные источники о проповеди апостола Андрея. Он обращает внимание на «Церковную историю» Евсевия Кесарийского, о которой мы упоминали выше, в 1-й главе 3-й книги которой со ссылкой на Оригена сообщается, что апостолу Андрею по жребию выпало идти проповедовать в Скифию. Сопоставляя это свидетельство с сообщением, приписываемым Ипполиту Римскому, митрополит Макарий делает вывод, что здесь имеется в виду так называемая Малая Скифия, то есть та Скифия, «которая, начинаясь от гор Балканских, шла к устьям Дуная и простиралась за Дунаем в пределах нашего отечества». Исходя из этого, митрополит Макарий считает вполне вероятным путешествие святого Андрея не только по побережью Черного моря, но и «во внутреннейших областях нашего отечества». Тем самым он фактически признает историчность русского летописного повествования, однако оговаривается, что в нем все же «есть небольшая странность», касающаяся рассказа о новгородских банях. «Но это необходимый нарост и прикраса, – пишет владыка, – без которых не может обойтись самое достоверное предание, сохраняющееся целые века в устах народа; эта странность касается предмета совсем стороннего в повествовании, ее можно выбросить, можно изменить и еще более увеличить, а основа повествования о путешествии Первозванного в России останется неприкосновенною».
Современник митрополита Макария архиепископ Филарет (Гумилевский) в 1-м томе своей «Истории Русской Церкви» (1847) также анализирует (хоть и весьма кратко) упомянутое летописное сказание. Он обращает внимание на то, что преподобный Нестор (которого он считал автором первоначальной русской летописи) в житии Бориса и Глеба сообщает, что «страна Русская… не слыхала ни от кого слова о Господе нашем Иисусе Христе; не ходили к ним (к руссам) апостолы; ни кем не проповедано для них слово Божие». Владыка Филарет полагал, что сказание о посещении Руси апостолом Андреем было написано преподобным Нестором после жития Бориса и Глеба. К этому времени до летописца дошло (вероятно, из Корсуня) «известие о посещении ап. Андреем гор киевских». Преподобный Нестор передал это известие лишь как частное мнение (в «Повести временных лет» сказание снабжено оговоркой: «якоже реша»). К тому же летописец не утверждает, что «при апостолах семя слова Божия дало плоды на почве Киевской Руси». Таким образом, архиепископ Филарет отнесся к летописному сказанию весьма скептически. Свое отрицательное отношение к суждениям по этому вопросу митрополита Макария владыка Филарет высказывал и в частной переписке. Так, в одном из писем к А. В. Горскому он писал, что отец Макарий забавляет читателя «водянистыми рассказами без мысли и силы и пустыми догадками о проповеди ап. Андрея славянам».
Если также приводить высказывания известного скептика академика Е. Е. Голубинского, то по данному вопросу о летописном сказании об участии апостола Андрея в миссионерской деятельности на руси, он выступает даже с особо уничижительной критикой. В 1-й части 1-го тома своей «Истории Русской Церкви» (1880) он заявил, что источником преданий об апостоле Андрее являются «честолюбие и тщеславие наших предков» (! "Ибо, когда они еще не родились и не сделали ничего доброго или худого, — дабы изволение Божие в избрании происходило не от дел,
