пожалуйста! Возможностей у него не достаточно. Да мне ли, царской дочери, сундуки таскать тяжелые? Я к этому не приучена.
- Раз не приучена – подожди другого извозчика, посговорчивее.
Щелкнул он зубами и пропал из виду. Василиса одна осталась на глухой опушке, куда идти не знает, не ведает. Села на сундуки и заплакала. Тут серый волк из кустов морду высунул.
- Одумалась ли ты, красна девица? – Спрашивает.
Царевна украдкой слезы вытерла.
- Ладно уже, так и быть. Соберу я сама свое приданое!
Покряхтела царевна, пристроила сундуки волку на спину и сама залезла.
- Ты, волк, вези меня аккуратно, полегонечку, ямки все обскакивай, смотри, чтобы веточки не хлестали моего белого личика.
Волк мордой тряхнул, хвостом вильнул, одним прыжком через полверсты перемахнул, только елки перед царевной мелькают.
- Стой! – Кричит ему царевна. – Остановка мне требуется! Растряс ты меня на дороге не торной, аж нутро переворачивается!
- Некогда мне, царевна, останавливаться, - говорит ей волк. – И так полвечера пропали пропадом. Добывать мне нужно себе пропитание. Коли тебе не нравится – высаживайся. Тут и лес кончается, доберешься как-нибудь до жилья человеческого.
Проговорил это волк, стряхнул царевну вместе с сундуками на землю и исчез.
- Ах ты, такой-сякой! – Василиса ему вслед ругается, потирая места ушибленные. – Оставил одну, без всякой помощи! Как приеду погостить к папаше своему, так и расскажу про твои проделки. Он тебе из шкуры блох вытрясет!
Но сколько ни ругалась царевна, как ни поминала серого волка, не вернулся он обратно.
Смотрит Василиса – впереди лес, и в правду, кончается. Выбралась она из густых зарослей в чистое поле. Солнце уже за горизонт садится, пора ночлег искать, а вокруг не видать жилья человеческого, одни стога стоят в чистом поле.
Ну, думает Василиса, делать нечего. Переночую как-нибудь ночку. Трудное же, однако, задание Ивана-царевича по свету разыскивать. На что только соглашаться не приходится!
Вытащила она из-за пояса вторую чешуйку, пустила ее по ветру и говорит:
- Хочу Ивана-царевича в красной шапке с меховой опушкой, в кафтане с позументами да в сапожках сафьяновых со скрипами!
Подхватил ветер чешуйку да унес. Забралась царевна в стог, сеном укрылась, заснула сразу же. А под этим стогом мышка-норушка себе хоромы выстроила. Услышала она, как на крыше кто-то ворочается, высунула носик из норки, увидела красную девицу, подбежала к ней и говорит человеческим голосом:
- Пи-пи-пи, красная девица! Лежишь ты над моим домиком, потолки из-за тебя обсыпаются, горенки заваливают!
- Отстань! – Говорит ей Василиса сквозь сон. – Я за день намаялась, что не могу двинуть ни рукой, ни ногой! Спать я хочу. И нет мне дела до твоего домика.
- Пи-пи-пи! Не твоя правда, красная девица! Под тобой амбар мой с запасами, засыплет его землей – умру я зимой с голоду!
- Дела мне нет до твоего разорения! – Говорит ей Василиса Прекрасная, а сама даже не просыпается. – И до беды твоей маленькой.
- Трудно тебе, что ли, красная девица подвинуться? – Не отстает мышка.
Пуще прежнего храпит Василиса.
- Ну, смотри, красная девица. Коли не хочешь по-хорошему, по-худому получится!
- Что ты можешь мне сделать? Ты – мышка маленькая, незаметная!
- Изгрызем мы твои сундуки деревянные, испортим одежды нарядные.
- Ах, напугала! – Отвечает ей Василиса, и дальше спать.
Мышка выбежала в чистое поле, пропищала о своей обиде. Тут же на ее зов сбежались серые мышиные полчища, запищали воинственно, поклялись отомстить за обиженную родственницу.
Проснулась Василиса оттого, что ее кто-то дергает.
- Кто это мой сон смеет тревожить? – Спросонья грозно спрашивает. – Ну-ка, мамки-няньки изловите да накажите разбойника!
И тут царевна видит, как примериваются острые мышиные зубки к сапожкам сафьяновым, к сарафану шелковому. Взвизгнула Василиса не своим голосом, выскочила из стога и понеслась, куда глаза глядят. А за ней мыши, и столько их, что кажется, будто сама земля шевелится. Бежит царевна, не помня себя от ужаса, куда ни повернет, всюду глазки-бусинки, серые спинки да острые зубки. Так очутилась Василиса на поле, где рожь стояла еще не убранная, а мыши давай туда-сюда ее гонять, колосья вытаптывать.
В ту пору стерег поле, по батюшкину наказу, Иван, крестьянский сын, из трех братьев младший. Он, уж было, задремал под тулупчиком, вдруг слышит - кричит кто-то. Высунул из-под овчинного тулупчика кудрявую голову и, глядь! Что за диво! Девка по полю бегает, рожь приминает.
Так вот кто на наше поле повадился, думает, сейчас проучу тебя, безобразница! Сказал так, скрутил веревочку, подкрался сзади и накинул петлю на девицу. Свалилась Василиса с резвых ноженек, грянулась о земь, отчего дух у ней вышибло.
Иван, крестьянский сын, связал девицу, поднатужился и приволок добычу в деревню. Сбежались люди добрые, смотрят они, удивляются, головами покачивают да рассуждают меж собой о чуде чудном.
- Не ждал, не гадал, что красную девицу в поле чистом выловлю. – Говорит им Иванушка. – Думал, свершится все по предсказанию: взнуздаю кобылицу волшебную, у которой одна шерстинка серебряная, а другая золотая, отдаст она мне жеребеночка, хроменького и горбатенького. Окажется и он волшебником. Вот с ним-то и совершу все подвиги, мне на роду написанные.
- Говорили тебе, дурню, врут предсказания! – Отвечают ему мужики деревенские. – А ты, лежебока, все свое талдычишь! Какая выгода коньку, хроменькому и горбатенькому, для тебя стараться?!
- И что теперь делать не ведаю… - Говорит Иванушка растерянно и лезет пятерней в кудри русые.
- Что же делают с девицами, да еще такими красавицами? – Усмехаются мужики сельские. – Женится тебе надо, Иванушка!
- Да как же мне женится?! Изба моя старая, день и ночь по ней ветер гуляет, через крышу дождик капает, по углам пауки сети раскинули, да и печь совсем не топится.
- Меньше, - отвечают ему, - нужно было на лавке лежать да о кобылице мечтать!
Василиса, между тем, очнулась. Услышала она про свадьбу и говорит:
- Не бывать этому! Я дочка самого Кощея Бессмертного, колдуна великого, злодея ужасного.
- Ну, так и есть! – Рассуждают селяне. – Нашел ты свое счастье. Не придется тебе царевну за тремя морями отыскивать да со Змеем Горынычем биться. Не соврала цыганка! Раз невеста твоя – дочь самого Кощея Бессмертного, знать, колдунья первостатейная. Проси у нее избу новую да сыграем сегодня же свадебку.
- Не бывать этому! – Опять за свое Василиса Прекрасная. – Я по свету разыскиваю Ивана-царевича, неужто выйду за Ивана, сына крестьянского?!
- Не хочет за меня замуж красавица!
- А ее слушать нечего. – Говорят ему мужики опытные. – Это в девках она ерепенится, а как первая ночка закончится – так и полюбишься! А ты, царевна, характера своего не выказывай! Коли не справишь избушку Ивану да не выйдешь за него замуж сегодня, отдадим мы тебя на расправу Чуду-Юду.
Испугалась Василиса. Слышала она о Чуде-Юде, от батюшки своего Кощея Бессмертного. Даже Кощей его побаивался, слал ему на каждый праздник подарки богатые да велел от себя низко кланяться. А если не задобрить Чудо-Юдо, тогда ненастным вечером проберутся на двор под видом обыкновенных путников Горе, Злосчастье и с ними Прорва, да и останутся, пока не объедят хозяев до голых косточек и все из дома не вынесут.
Делать нечего, согласилась Василиса на их условия.
Развязали Василису, на ноги поставили, велели соорудить домик Иванушке. Василиса достала третью чешуйку из-за пояса, и жалко ей, да никак не извернуться, сказала слова заветные, тут же застучали топоры, завизжали пилы, вырос домик с резным крылечком и тремя окошками на улицу.
А пока домик строился, селяне к свадьбе приготовились, вытащили из домов столы да лавки, собрали с каждой избушки, что сами хлебают да тем и накрыли.
Сидят гости за столом уже хмельные, чествуют молодых тостами заковыристыми, веселятся, как в тридевятом царстве водится. Одна Василиса слезы льет, невеселую думу думает, как ей жить замужем за сыном крестьянским да как от него избавится.
В деревне свадьба своим чередом движется, но вдруг являются трое путников. Слезают с добрых коней, на четыре стороны кланяются и говорят:
- Мир, вам люди добрые. Не примите ли путников запоздалых, в дороге заплутавших, под свой кров?
- А кто вы такие будете?
- Мы путешественники. Ходим-бродим, хотим мир посмотреть да себя показать. Вот – Иван-царевич, меня Елисеем зовут, а это мой братец названный, богатырь Фома.
Как услышала Василиса про Ивана-царевича, подняла на него свои очи ясные, так и обомлела. Стоит перед ней добрый молодец, сам бел да румян, шапка на нем красная, кафтан с позументами, сапожки сафьяновые поскрипывают. Смотрит она него, глаз отвести не может.
- Отчего же, садитесь с нами, - отвечают сельчане, - сегодня радость у нас великая и история странная.
И рассказывают. Елисей слушает внимательно, ведет беседу приятную, а сам толкает в бок Ивана-царевича.
- Ты, смотри, Иванушка, счастье тебе привалило нежданное. Хотел ты отыскать себе невесту богатую и знатную, а Василиса еще и красавица.
- Я-то здесь с какого боку? – Спрашивает его Иван-царевич, к себе гуся жареного притягивая. – Вон она замуж выходит за деревенского.
- Так против воли, Иванушка! – Отвечает ему добрый молодец. – Умыкнем мы девицу, то-то будет приключение!
- Догонят нас деревенские, надают дубьем по спинушке, - отказывается Иван-царевич.
- Да за нашими конями, кто же угонится?
- Нет, это дело хлопотное.
- Да ты только взгляни на царевну! – Уговаривает его Елисей. – Красоты она неписанной, у отца ее, Кощея Бессмертного, сундуки от злата-серебра, наверное, так и ломятся. Спасешь ты Василису Прекрасную от нежеланного замужества – будет она тебе весь век благодарная и верная. Такие невесты на дороге не валяются! Случай этот надо использовать!
- Самому мне с этим делом не справится, – отвечает Иван-царевич, обгладывая гуся до косточек.
- Самому тебе и не надобно – есть у тебя друзья верные да кони быстрые. Как пойдут молодые почивать, так мы невесту с крыльца и сцапаем.
- Все же опасаюсь я, - сомневается Иван по-прежнему.
- А ты взгляни на красную девицу, и сомнения твои, как туман на солнышке, рассеются!
Тут Иван-царевич взглянул, наконец, на Василису Прекрасную, подивился красоте ее, а потом оглядел мужиков бородатых да головой покачал.
- Хороша красная девица, да ничего у нас не выйдет!
- Ты, не волнуйся, Иванушка, – увещевает его Елисей. – Положись во всем на меня да на брата моего названного, а сам иди к деревенской околице. Коли услышишь неладное, садись на коня да скачи во весь опор к речке. Мы тебя нагоним.
Сидит Василиса на своей свадьбе, украдкой от всех на Ивана-царевича взглядывает, не знает она, о чем молодцы удалые сговариваются. Вот поднимают тост последний за молодых, да провожают их со смехом и прибаутками в избу новую. И вдруг Елисей с резного крыльца царевну подхватывает, вырывает из объятий жениха ненавистного. А сам шепчет на ухо красной девице, что, мол, действует он по поручению Ивана-царевича, полюбилась тому царевна прекрасная, и решил он ее из беды вызволить.
Поскакал ретивый конь скорее ветра. Через заборы высокие в один миг перелетает, через канавы и рытвины перепрыгивает, только искры из-под копыт сыплются.
