появилась, про то не знаю, я не ведаю…
- Ну, не знаю, верить ли тебе, солнышко мое ясноокое, - отвечает купчиха, - чую, не так просто дело, как рассказываешь.
- Почудилось тебе, лебедушка моя белая! Ужели я тебе свою любовь не доказывал. Каждый день, пока с товарами по белу свету ходил, вспоминал тебя, лютик мой желтенький.
- А что же царевна такое спрашивает?
- Ничего ей не обещал, все она навыдумывала. Да я ж к тебе, горлица моя голосистая, на Сивке-бурке прилетел. Как вышел темной ноченькой, как посмотрел на твою заколочку золотую, и так соскучился, что даже не стал дожидаться, когда солнышко встанет ясное!
Тут царевна ворвалась в горницу, ножкой топнула, косы на спину перекинула, руки в боки уперла.
- Так ты, говоришь, ничего мне не обещал?! Ничего не говорил?! В любви беззаветной мне не признавался?! Ну-ка вспомни хорошенечко, что ты мне обещал, когда мы в роще гуляли?
- Да что ты, царевна, такое говоришь! – Иванушка с лица опал. – Да я никогда не выходил за приличия. Я ж ни разу случаем не воспользовался!
- Ах, значит, не воспользовался?! – Грозно спрашивает его царевна.
- Да я не то хотел сказать, царевна!
- Что же ты хотел сказать, соколик мой ясный? – забирая вышитые рукава рубашки повыше, да перевязывая потуже русые косы, спрашивает купчиха. – Что же ты, свет мой ясный, позарился на царские почести?
- Неужто ты, горлица моя белокрылая, царевне поверила?
- Поверить не мудрено. Царевны на красные кафтаны да сапожки со скрипом падкие. А тебе, сизый мой голубок, все бы покрасоваться!
- Да на что мне сдалась царевна! – Убеждает ее Иванушка. – Ведь как подумаешь, каково житье будет в царском тереме?! Свекор там Кощей Бессмертный – и не дождешься, когда хозяином станешь. Василиса – девка с норовом, только и горазда, что ножкой топать да косы за спину перекидывать. А тут случись война. Вот горюшко! Придется мне во главе войска вставать да оборону держать. Не ровен час, убьют. Нет! Не мне это счастье на роду написано! Буду уж лучше купцом богатеть да чаи вприкуску дуть со сладкими пряниками. Так что наши обеты свадебные у меня на сердце каленым железом выжжены.
- Будут они и на другом месте отпечатаны, ради долгой памяти, - отвечает ему купчиха.
- А! Так она тебе жена законная! А меня ты выставил на посмешище! – Кричит Василиса Прекрасная. – Да я сейчас тебя обращу в петуха да велю повару на суп поймать!
И царевна стала произносить слова тарабарские. Тотчас раздался страшный грохот, задрожал терем до основания – то ворвался Елисей с товарищами. Вернулись они, увидели, что царевны нигде нет, догадались, чьи это выдумки, и заставили Змея во всем сознаться.
- Не надо, Василиса, не колдуй! Ты же не умеешь!
Иванушка, между тем, скользнул в дверь потаенную и побежал вниз по лестнице. Купчиха с ухватом за ним выскочила.
Царевна же без чувств рухнула. Поднял ее Елисей на руки и унес на постоялый двор.
Как царевна пришла в себя, так села у окошка и едва не выплакала все очи свои ясные, едва не разорвалась от тяжких вздохов грудь ее белая.
Тогда Елисей так принялся ей говорить:
- Ты, царевна, не счастье свое потеряла, а горя не нашла. Не был этот Иванушка царевичем, встретились мы с ним на большой дороге, ехал он в ту пору на телеге с обозом, я же пешим шел, попросил подвезти, а он заломил за услугу цену неслыханную. Потребовал себе Сивку-Бурку, а как добыли мы ему коня славного, так захотел он кафтан красный и в жены себе царевну.
- Ах, какая я разнесчастная! Вон Марью-искусницу Дормидонт по этому и этому свету разыскивал! А разве ровня она мне? И не раскрасавица и не царевна!
- Да и на что сдался тебе этот Иванушка? Погляди-ка, прекрасная, не хорош ли я, добрый молодец?!
Не один день так Елисей царевну уговаривал, наконец, она утешилась.
Между тем, собрались в Велик-городе судить Змея Горыныча за преступления его страшные. Стекались люди со всего царства Тридесятого в поглядеть на расправу, но в последний день прибыли с поклонами мужики из царства Тридевятого, пригнали они с собой две дюжины возов с дорогими подарки, сложили их на главной площади и стали слезно молить отдать им злодея лютого.
- Все, - говорят, - знаем, все ведаем. Разбойник он, каких свет не видывал, да без супостата энтово больно озорничают его подручные. Пусть уж лучше он за ними приглядывает. Отпустите Змея с нами, к вам он больше шагу не сделает!
Почесали великогородцы в затылках.
- Ничего, - говорят, - не понимаем! Но вот, кто Змея изловил, пусть те и примут решение.
Тогда говорит Дормидонт.
- Я не желаю ничего, кроме как вернуть свою невесту, Марью-искусницу, а раз она со мной, то со Змеем Горынычем все счеты покончены.
И Елисей такие речи ведет:
- По мне, пусть возвращается. Палец волшебный послужит мне верной гарантией, что не станет Змей в моем царстве озорничать.
- Что же с вами делать! - Говорят тогда люди мудрые Велик-города, - Мы получили подарки богатые, не в обиде мы на Змея Горыныча. Забирайте, коли вам он надобен!
На том и порешили, и в обратный путь отправились.
Снова прошли они через водное царство, да на этот раз Водяной им не вредничал и русалки под ногами не путались, говорят, переехали они в омут поспокойнее. Выбрались они берег из того самого места, откуда в воду прыгали. Нашли у покосившейся избушки своих коней и пожитки свои в целости и сохранности.
А в кощеевом дворце снова Семеновна волнуется, Кощея Бессмертного со свету белого сживает.
- Ты, - говорит, - Василисе будто и не родной отец. Не знает она еще совсем жизни, попадет опять к какому-нибудь змею Горынычу, погубит окончательно свою репутацию. Прознает жених ее, разве он возьмет в палаты свои расписные! Ты, Кощей, дунь-плюнь на свое зеркало волшебное, посмотри, как у Василисы житье-бытье!
Послушался Семеновны Кощей Бессмертный, плюнул-дунул на зеркало, и показалась в нем Василиса, а рядом с ней молодец статный, красивый.
- Ба, - сказал Кощей, - да это же царевич Елисей. Вот девка шустрая! Мало ей Змея Горыныча, так она нашла еще одного охальника!
- Да чем же он тебе не угодил, ежели он царевич? – Ворчливо заметила Семеновна.
- Да всем хорош молодец: и лицом бел да румян, и вежество знает, да только суженая его – Красавица Спящая. Обманут, опять обманут Василиску.
- Да неужто не влюбиться в такую красоту неписанную? Спящая Красавица ей и в подметки не годится!
- Не годится, - Кощей соглашается, - да только дура-девка наша Василиска. Вот Елена Премудрая, хотя и лицом, и фигурою уродилась в бабку свою Ягу, однако ж, дело о замужестве повела так по-умному, что женихи на ее дворе день и ночь толпились, друг через друга перепрыгивали, лишь бы заполучить невесту да полцарства. Эх, Василиса бы к ней наведалась, глядишь, и умишком разжилась!
- Да тьфу на тебя! Может у них все уже слажено.
- Эх-хе-хе, Семеновна, тут и к бабке Яге не ходи, уедет Елисей к своей Спящей Красавице, а Василиса-то с носом останется.
Посидела Семеновна, покумекала и отправила записочку жениху терпеливому. Так, мол, и так, появился у тебя соперник нежданный, негаданный. Привязался, ирод, к девице неопытной от самой Кудыкиной горы. Коли хочешь жениться на царевне прекрасной и получить обещанное приданое, то не тяни, царевну выкради, да отпиши нам записочку, как дело у тебя сладится.
Навестили и старую знакомицу, Бабу Ягу. Та, напуганная славой об их подвигах, злилась да сдерживалась, пакостей не чинила. Баньку истопила, как водится, накормила щами да пирогами с начинкою. Переночевали они у ведьмы, да на другой день перебрались через речку Смородинку. И вот очутились у Лукоморья, где три дороги расходятся в разные стороны. Остановили коней, спешились. Между тем, Василиса печалится.
- Всем ты, Елисей, добрый молодец, но не царского роду-племени. Как Кощей Бессмертный посмотрит на безродного да небогатого?!
- Никак не возьму я в толк, Василиса, к чему ты ведешь такие речи?
- А как не понравится Кощею безродный зять? Не даст он нам с тобой денег на пропитание.
Елисей посмотрел на царевну, призадумался.
- Как же другие дела свои личные устраивают, - говорит вслух Василиса, - и замуж выходят. Ага, вот! Я за тебя замуж выходить не стану. Дам тебе боярство – отстроишь себе теремок, заведешь тройку с расписными санками… Будешь мужа моего советником! Это устрою - дело нехитрое.
- Тяжело, говорят, царевна, в чужом пиру похмелье, - отвечает ей Елисей. – Я у чужих людей милости не привык просить.
- Эх, Елисей, коли не родился царевичем, так о том, что спина от поклонов болит и вспоминать незачем.
- Нет, Василиса, негоже мне идти к твоему мужу в советники, не по роду это мне, не по племени.
- Почему это? Али ты царских кровей? Али разумеешь какое-нибудь занятие?
- Угадала ты, царский я сын. Отпустил меня батюшка на три года погулять, белый свет посмотреть да ума набраться. Три года эти выходят уже. Пора мне возвращаться в отчий дом, да разбудить Спящую Красавицу, что в жены мне с колыбели сговорена. Вот затем я колдунью и разыскивал, выяснить, как расколдовать Красавицу.
- Ах, ты, негодяй! Обманул красну девицу! Я думала ты с серьезными намерениями, а ты!..
- Эх, Василиса, да разве так обманывают! Была у нас с тобой сделка честная: помог я разыскать твоего Иванушку, ты же обещалась мое желание выполнить. Вышло так, что колдунья ты никудышная, зато красавица знатная. Чего же ты сердишься?
Смотрит на него царевна и слово какое сказать не знает. Елисей же свое продолжает:
- Дормидонт, подскажи мне на прощание, как расколдовать суженую? Три года я хожу-брожу по миру, у всех спрашиваю, а никто не знает, не ведает.
- Да и я тебе в этом не помощник, - говорит Дормидонт, - не знаем мы чужих заговоров. Слышал я, что в древние книги поцеловать ее советуют…
- Целовал я ее, целовал, - отмахнулся Елисей, - да она не просыпается. Вот и Бабу Ягу спрашивал. Она тоже талдычит про поцелуйчики, а больше ничего не ведает. Как же мне с этой бедой справиться, а?
- Ах, будьте вы все неладны! – Закричала царевна. – Лучше бы я сразу замуж выскочила и ни о чем не думала! Да не знала я тогда, что все царевичи обманщики, а обманщики не все царевичи!
Тут из леса огромный волк выскочил, кони захрапели и в стороны шарахнулись. А серый волк подбежал к Василисе и говорит:
- Царевна прекрасная, прислал меня жених твой. Ждет он тебя, в тереме своем расписном, злато-серебро в сундуках кованых пересчитывает, тонкие материи разворачивает…
- Можешь о богатстве и не рассказывать - выйду замуж за первого встречного!
Сказала так царевна, запрыгнула серому на спину и была такова.
- Вот и конец нашему путешествию совместному, - говорит Дормидонт, - пора и нам домой.
Тут обернулся он в Змея Одноглавого, подхватил Марью-искусницу и исчез.
- Ну, что, брат мой названный, опечалился? Запоем песню веселую, предстоит нам дорога дальняя, в горы высокие, где качается на цепях кованных гроб хрустальный со Спящей Красавицей. Разбужу я девицу, сыграем с ней веселую свадебку!
Тут сказка и кончается.
