Без причин и без логики

выстроились в гениальный план Божий еще в первые дни моего возвращения. Потом я пошла в школу. Выпускной класс – это здорово, но не когда все те, с кем ты проучился девять лет, уже студенты. Ужасный год. Самое ценное, что я вынесла из него – знакомство с моими новыми одноклассниками, по которым теперь скучаю. Остальное никуда не годится. Родная школа превратилась в адский притон, куда ты вынужден отправляться изо дня в день…
Сильно давила неопределенность. Отделяясь от Него, теряешь естественное чувство безопасности. Я готовилась к поступлению в ПАГС. Хорошее место. Думаю, хорошее. Не удалось это выяснить. В последний момент попала на факультет филологии и журналистики Классического университета. Так вышло. И я была не в восторге.
У меня не получилось даже подать документы на отделение связи с общественностью. Журналистом быть не хотелось никогда. Редактор, человек чье мнение я уважаю, предупредил, что филология убивает талант. Чувство было скверное.
Теперь на втором курсе. Все сложилось как нельзя лучше. Бог дал мне хорошую специальность, ярких преподавателей, сильную группу, удобный корпус (слегка напоминающий психиатрическую клинику). Я довольна методами и системой. Все нормально.
Нет, одно единственное обстоятельство не вписывается в категорию «о’кей» - мои друзья. Господь дал мне таких друзей, о которых можно только мечтать. Пять пальцев на руке. Пять неподражаемых подруг. Весь год я и поверить не могла, что это они. Осознание пришло внезапно. Маша вышла замуж. Я очень за нее рада, но было странное чувство: мы ее отдаем. Так, наверное, и должно быть. Только ей никуда от нас не деться. Друзья хуже врагов – от них не убежишь.  
А еще была поездка в Питер. От университета. Условия так себе. Под конец нервы сдали не у меня одной. Жили черт знает где. Ели то же самое. Ругались и опаздывали. Одно согревало душу: как же я их всех люблю! Целеустремленную и занятую Машу, голубоглазую добрую Олю, веселую высокую Наташу, симпатичную умную Катю и Галю, чье имя просто не нуждается в определениях. Эти и другие люди – уже моя жизнь. Их тепло, смех, идеи, Винни Пухи, розовые слоны и прочие целесообразные штуки изменили что-то глубоко в душе.
Ради них мне было бы не жаль отучиться в этой родной школе еще хоть десять лет. В нашу филфаковскую общину чудиков вступит еще и Машка (старая кроссовка). Чувствую, университет еще много не видел на своем веку…
Это только пара примеров. Думаю, прямо сейчас Бог снова что-то складывает из Своей мозаики. И Его план будет идеален. Впрочем, как всегда.

 






































Дж. Банну посвящается
Странные совпадения и случайности. Их нет. Знаю это наверняка. Все в мире не просто так. Не просто так по телевизору в 21.00 идет Сабрина, а мои джинсы синие. Не зря к бабушке снова пришла алкоголичка Роза. Некоторые моменты и обстоятельства мы, люди, называем роковыми.
В церкви был парень по имени Джозеф. Хорошее имя. Мы с ним никогда особо не общались.
Как выяснилось со временем, Джозеф – яркий пример того, что Бог может сделать в жизни потерявшегося молодого парня. Он с трудом переносил церковь. Не любил Иисуса и курил марихуану. А потом, во время летнего похода расплакался, как младенец, и покаялся.
Джозефа все всегда любили. Он был действительно клевым парнем. Писал потрясающие песни, играл на немыслимом количестве инструментов и все такое. Бог за несколько месяцев изменил жизнь этого парнишки до неузнаваемости. Заставил его бросить все свои вредные пристрастия, дал ему немыслимую тягу к изучению Своего Слова, молитве, христианской музыке и общению в Его любви.  
Один раз на молодежном собрании я заметила, что среди огромной толпы галдящих подростков Джозеф просто тихо смотрел на меня, а потом склонил голову в молитве. До этого мне дела-то не было, что он есть.
В какое-то из всех прекрасных воскресений Джозеф был как-то грустноват. Он сказ, что Бог что-то готовит для него. Совсем скоро.
Он продолжал заявлять об этом снова и снова. Каждое воскресенье становился напряженнее. Сказал, что работа, которую собирается сделать Господь, огромна и прекрасна. Что Он знает, что делает.
Через неделю люди в церкви плакали. Джозеф погиб. Вылетел из окна собственной машины и попал под грузовик. Он учился в Северной Каролине. Уснул за рулем. Был пристегнут. Это его не спасло.
Все остальное было каким-то смутным. Плачущие мать с отцом. По-моему, ему было около двадцати. Брат, сестра, друзья…
Он знал, что скоро умрет. Я не верю в глупые россказни и домыслы чудес. Но это знаю наверняка. Он знал. Джозеф записал пару голосовых обращений на случай неожиданной гибели. На похоронах прозвучали два: к друзьям и просто к людям. Он очень любил людей.
Еще он просил, чтобы, если что, не было черного цвета, и никто не плакал, ведь он будет в лучшем месте. Первое выполнили. Радостней не стало. Но что-то изменилось. Он был прав.
Небольшая часовня была покрыта разноцветной тканью изнутри. Переход ярких, насыщенных красок, словно его жизнь, как Его любовь. Гроб, оббитый той же солнечной материей, потрепанная гитара сверху и фото счастливого парня, у которого глаза светятся такой живой любовью.
Изменилась жизнь всей семьи. Глория, сестра Джозефа, призналась, что последние несколько месяцев он был братом, о котором можно только мечтать. Таким она и запомнит его. Брат нашел успокоение в Писании, стал общительным и открытым. Отец занял почетное место на службе в церкви. Конечно, ничто не восполнит боль утраты, но Бог изменил их жизнь. С этим не поспоришь.
А еще Джозеф изменил меня. Слушая его голос с кассеты, я чувствовала, он говорит со мной. Бог меня нашел. Через несколько месяцев я крестилась. Теперь и поверить не могу, что как-то жила без Него.
Бог меняет наши сердца, души и жизни до неузнаваемости. Он творит чудеса. Они вокруг. Вот так. Просто. Думаю, Джозеф смотрит на меня сейчас откуда-то сверху и радостно улыбается – уж это он умеет!
Осенью обязательно возьму магнитофон, пластинку с его любимой  песней. Заберусь на гору и там, слушая тихие слова истинной любви,  поблагодарю Господа за Джозефа и, пожалуй, Джозефа – за Бога. Он улыбнется золотым закатом белого солнца. Джозеф пришел в этот мир осенью, временем акварельного неба. Порой огненного листопада этот мир он и оставил…











































Любовь
На ферме пахнет работой, овсом и пирогом с вишней. Обожаю аромат диких лесов, лугов и лошадей. Люблю наблюдать, как скачут эти сильные животные, расчесывать шелковистые гривы, чистить отделанные замшей седла.
У родителей Айрис большой дом, отделанный деревом изнутри. Там все просто блестит чистотой, а воздух пропитан молитвами и любовью. У них огромная семья. У всех кроме Руфи свои собственные дети. Она пока учится в Боб Джонсе. Айрис – приемная дочь.
По началу меня пугала перспектива провести там целую неделю. Спокойно. Слишком. До ближайших соседей час по проселочной дороге, да и тех я ни разу не видела. Только слышала мирное шипение их дружелюбных гусей.
Телевизор стоит в гостиной. Его можно смотреть до десяти. Днем компания подбирается ничего: кошка, пес, лошади. Жизнь бьет ключом.
В первый день меня укусил Маленький Чемп. Красивый конь с большими зубами. Уверена, кариеса у него нет. Старая белая лошадь чуть не опрокинула ведро ледяной воды мне на голову. Телевизионная антенна не принимала сигнал. Пришлось готовить салаты, чтобы хоть чем-то себя занять до вечера.
Романтика – это когда все прекрасно, и рядом любимый человек. Счастье – это когда рядом любимые люди, а остальное не важно.
Семья – дар Бога. Семья, которая верит – счастливый дар. Зимний вечер. Тепло дома. Мягкий цвет дерева. Запах горячего пирога. Близкие люди за столом. Держатся за руки. Вечерняя молитва скрепляет души, очищает сердца. Счастье. Он.
Куда бы ты ни отправился, хоть в Португалию, хоть в Японию, нет места лучше того, где ждут. Объехав весь мир, не найдешь теплее дома, не увидишь прозрачнее веры тех, кто любит. Семья дана Богом, чтобы научить, воспитать, полюбить и сохранить.
Мечты – силы, которые Он придает нам порой отчаяния или подъема. В них люди, которых я люблю, родители и друзья, просто… верят. Если бы от меня зависело хотя бы что-то, за каждого из них я бы смело отдала последний кусочек собственной души. Но все они такие особенные и удивительные, что всей моей жизни и веры слишком мало…  Зато достаточно Его. Только Его одного.
Пусть до сих пор не до конца понимаю, для чего же пишу эту историю. Знаю точно, она для тех, кого Он ждет. Для тех, кого любит.
А еще,  эта история не про меня, Машку, Джозефа, Айрис или алкоголичку Розу. Это история про Него. Потому что на свете нет никого и ничего прекраснее чистой родниковой любви.















Без причин и без логики
Часть II

Простые чудеса

Наташа вернулась из Америки в июне.
Экзюпери писал, что дружбу, как деревья, растишь годами. «Долго надо взращивать дружбу, прежде чем друг предъявит на тебя права. Поколение за поколением должно разориться, поддерживая обветшалый замок, который вот-вот рухнет,- тогда лишь научишься его любить».
Экзюпери не видел своих друзей десятки лет, но встречались они так, будто и не расставались.  А когда расставались, внутри понимая, что не увидятся никогда, похлопывали друг друга по плечу и ухмылялись.
Да, так мне это представляется. Экзюпери стоит промозглым утром, такой большой и неуклюжий, у своего самолета. Моросит мелкий дождь, вокруг туман и серое пустое небо. Грязный пропеллер медленно вращается от жидкого ветра. И совсем неясно, как лететь, но лететь надо, и они кивают друг другу, картавые французы. Один первым отходит от самолета, щурясь от дождя, и оба знают, что не увидятся уже никогда.
Как странно звучит это слово: никогда. В моей жизни оно встретилось впервые. Никогда…Но мне страшно. Я всегда отвечаю: возможно.
А у Наташи оно было, это острое «никогда», серое, как небо над головой Экзюпери. Никогда. А что, если бы я никогда не поверила, а что, если…Но это звучит еще хуже.
Мы встретились на перроне. Намного позже она призналась, что приняла меня тогда за парня. «А что это за парень стоит рядом с моими родителями»? – подумала она. Ну что ж, не она первая, не она последняя…
Прошло несколько часов. Прошло время разбора чемоданов и пересмотра подарков. Мне достались полосатые носки с пальцами, растаманская беретка и куча всякой всячины. Теперь я тоже дарю ей носки…
А потом она сказала, что верит в Бога.
Я возненавидела Бога. Я ненавидела Иисуса за одно Его пустое для меня имя. Я ненавидела Бога, потому что Он отнял у меня друга.
Говорят, лучший друг есть один на свете. Слушаю и всегда усмехаюсь. Лучший друг, быть может, и один на свете. А частичка души – одна на Вселенную.
Лучший друг был моей жизнью. Я всегда зависела от людей. Сознательно привязывала себя к ним и страдала от вынужденных расставаний. От Наташи зависела моя жизнь - всю жизнь мы строили на общих мечтах. Мы построили свой собственный мир. Я ненавидела Бога, потому что Он отнял у меня жизнь.
Мне не хотелось верить, что она изменилась. Мне не хотелось ничего менять. Мне так хотелось идти по прочерченной дорожке и бессмысленно мечтать