мрачно усмехнулся. — Наверное, пьёт наверху. У него было такое лицо во время допроса, думал, он отправится на тот свет вслед за девушкой.
«Слишком циничен», — подумала Женя.
— К сожалению или к счастью, у него алиби. Весь вечер провёл в издательстве. Там подтвердили. Да и очевидной причины её убивать у него нет, разве что, несчастная любовь.
— Разве он был влюблён в Марту? — удивлённо переспросила Женя. — Она ничего такого не упоминала.
— Откуда мне знать? Просто предположение. Господин Каменев это отрицает.
Женю ещё раз посмотрела на Марту. Белое платье, как у невесты. Или покойницы. Остекленевший взгляд. Раскрытая посередине книга под головой. Рядом — чашка.
С чаинками на дне. Женя подошла и заглянула в неё. Там явственно вырисовывалась буква «М».
— Она могла отравиться, — тихо сказала Женя и покосилась на Феликса.
Тот стоял у двери и настороженно смотрел на инспектора. Тошу не было видно, наверное, вернулся в машину. Слева очередной полицейский в перчатках изучал книжный шкаф. Другой что-то выискивал на ковре.
— Вполне, — Феоктистов кивнул. — Хотя внешних признаков отравления нет. Кто её знает, может, из-за мужчины.
— Земля не вертится вокруг мужчин, — недовольно возразила Женя. — Вы слишком большого о себе мнения.
Феоктистов усмехнулся.
— И это говорит женщина, живущая аж с двумя.
— Делить крышу над головой не значит делить постель, — спокойно ответила Женя, хотя внутри у неё всё клокотало.
Самодовольный мерзавец! Казалось, Феликс уже готов был на него наброситься, но Женя сделала ему знак. Ей не хотелось сцен здесь, сейчас, когда смерть была слишком близко. Когда она сидела за столом в шаге от них.
— Давно вы знаете Белову? — спросил Феоктистов, опускаясь на стул напротив Жени.
Знали.
Его волосы вспыхнули рыжим пламенем при свете лампы.
«Как часто красота достаётся напыщенным идиотам», — зло подумала Женя.
Феоктистов едва заметно усмехнулся, будто слышал, о чём она подумала.
— Около года.
— Как познакомились?
— Через агентство. Я искала квартирантку, она — подходящее жильё.
— И у простой девочки-библиотекаря были деньги на комнату в таком доме? — он подозрительно сощурился.
— Я беру мало. — Инспектор всё ещё смотрел на Женю с недоверием. — Поверьте, господин Феоктистов, у меня и без того достаточно денег. Не хочется, чтобы дом пустовал.
— Ясно. И вам неизвестно о ней ничего подозрительного?
— Увы. Марта — порядочная девушка. Была. — На секунду у Жени перехватило дыхание. — Мужчин не приводила, насколько я знаю, у неё даже не было ухажёра.
— Сама чистота и добродетель, — Альберт противно хмыкнул. — Ладно, разберёмся. Главный вопрос. Где были вы сегодня с шести часов вечера?
— В шесть я пила кофе с приятельницей недалеко от работы. В половину восьмого вернулась домой.
— Кто это может подтвердить? — глаза-льдинки изучали Женю.
Да вы издеваетесь!
— Клара Фромм, с ней мы пили кофе. А также...
— Да-да, знаю, — устало вздохнул Феоктистов. — Те, с кем вы делите крышу над головой, но не делите постель.
Скотина! Подождите, она что, сказала это вслух?..
— Прошу прощения? — он слегка побледнел.
Веснушки у него под глазами проступили явственнее. Тишина наливалась тяжестью.
— Мы можем идти? — громко поинтересовался Феликс.
— Можете, — отрезал Феоктистов. — Заберите уже отсюда эту расфуфыренную дамочку. Ей бы преподать хороший урок, как следует обращаться с представителями власти.
— Ты слышал, как он разговаривает? — спросила у Феликса Женя, когда они вышли. — Как он смеет...
— Феоктистов раскрыл в прошлом месяце два громких дела, — тихо ответил Феликс. — Теперь все ходят перед ним на цыпочках, а он может позволить себе, что угодно. Помнишь процесс госпожи В.?
— Боже! — Женя потёрла лоб. — И с этой ящерицей мне придётся иметь дело! Ты видел его руки? Они будто в жизни не держали револьвера. Изнеженные, как у барышни на выданье.
— Потерпишь! Главное, чтобы он разобрался в смерти Марты.
— Далось ему это! Вероятно, Феоктистова подключили к этому делу из-за моей известности, но... — Женя замерла. — Смотрит, снег идёт. Снег! В конце апреля!
— И не такое видали, — фыркнул Феликс.
Впрочем, он тоже был удивлён. Тоша ждал их в машине.
— На дне её чашки была буква «М». Такая же. Первая буква её имени, понимаешь? Всё сбывается.
— Возможно, тебе просто показалось. Из-за нервов, — Тоша успокаивающе похлопал Женю по руке.
Дорога опустела ещё больше. Мимо периодически проносились другие машины — сгустки черноты и жёлтого света. И падал снег...
2.
Первой Жениной мыслью на следующее утро была мысль о Марте. Как быстро, как легко уходят люди. Был человек — нет человека. Снизу слышались тихие голоса. Вставать Жене не хотелось. Скорее всего, придётся заглянуть к Феоктистову. Неприятный тип. Было в нём что-то странное, неправильное, на что вчера Женя не обратила внимания, но теперь, когда она вспоминала их разговор, ей казалось, что она упустила нечто важное. Этот высокий голос, тонкие черты, рентгеновские глаза. Слишком красивые люди всегда вызывали у неё подозрение. И интерес. Женя поднялась с постели, прошла в ванную, плеснула на лицо холодной воды. Чаинки, сложившиеся в букву, бездыханное тело за столом... Она видела всё это вчера, но одновременно будто тысячу лет назад. Она переоделась и спустилась в столовую, Феликс и Тоша уже завтракали. На тарелке лежали разрумянившиеся тосты.
— Доброе утро. Будешь? — Тоша улыбнулся.
Вид у него был уставший.
— Феоктистов звонил, — сказал Феликс, отпивая чай. Он тоже выглядел бледнее обычного. — Ждёт тебя к часу. Вот адрес. — Он протянул Жене листок.
— Вызывает на допрос?
— Что-то вроде того.
— Ощущение, будто я схожу с ума. — Женя опустилась на стул. — Думала, проснусь, и всё произошедшее окажется сном.
— Нам поехать с тобой?
— Не думаю, что так будет лучше. Возьму такси. Меня и так вчера вывели его шуточки.
Таксист был неразговорчив. Небо за окном стало почти белым и отчётливо светилось; ни единого следа вчерашнего снега не осталось на земле. Будто он и вовсе привиделся Жене. Прохожие суетились, спешно сквозили по тротуару, и Женя, заглядевшись на кого-нибудь из них на светофоре, не успевала понять, куда лежал его путь. Машина уже дёргалась с места. Ехали они недолго, всего полчаса. Холодели ладони, неприятный ком подкатывал к горлу. Зачем она понадобилась Феоктистову? Его подозрения в её адрес казались вчера злой шуткой, не более. Впрочем, она была хозяйкой Марты, а значит, не могла избежать вызовов и подозрительных взглядов. Как и не могла пока найти ответ на единственный мучающий её вопрос: почему Марта? Жене казалось, она знает о ней достаточно. Что, если она не знала ничего? Здание, к которому они подъехали, невысокое и серое, наводило тоску. Женя заметила Феоктистова, он спешно распахнул дверь и исчез внутри. Её глаза ожгли его волосы цвета охры. Она вышла из машины, кто-то пропустил её, открыл перед ней тяжёлую дубовую дверь. На первом этаже было немноголюдно. Женя назвала свою фамилию.
— Пятый кабинет, второй этаж. — Сказала ей женщина.
Мышиный хвостик, зависть, злость. Женя кивнула, едва поблагодарив. В ней росло недоброе чувство. Феоктистов разбирал бумаги, когда она зашла.
— Госпожа Петова... — Протянул он, оглядев её с головы до ног, будто видел впервые. Ледяные глаза выражали ленивое любопытство — с какой стати? — Проходите.
Он указал на стул. Женя села. Молчание длилось ровно столько, сколько обычно понадобилось бы, чтобы вывести её из себя. Но сейчас она держалась, наблюдая за бледными руками, перекладывающими папки.
«Интересно, у всех рыжих такая неестественно белая кожа?» — подумала она, и тут же эта мысль показалась ей идиотической.
Её вызвали сюда, потому что Марта умерла. А она не может подавить в себе эту нелепую привычку думать о всякой ерунде во время волнения.
— Вы выяснили причину смерти? — Спросила она напрямую, когда Феоктистов уселся напротив и прожёг её синим взглядом.
Стало ясно, что он издевается. Проверяет на прочность. Но имела ли она право задавать такие вопросы? Он усмехнулся. Локон мерцал на лбу; Феоктистов поднял руку, чтобы убрать его. Женя бросила взгляд на его тонкую кисть, и что-то поднялось внутри, что-то отвергнутое, забытое, ненужное.
— Похоже, она отравилась. — Высокий голос звучал почти равнодушно.
Перед глазами у Жени мгновенно замелькали страшные картинки — искривлённые судорогой тела, вывернутые пальцы, закатившиеся глазные яблоки. Она вздрогнула. Марта была так спокойна, будто просто спала. Жене захотелось спросить, чем, но потом она передумала. Подробности не играли роли, ведь они не способны были возвращать с того света.
— Значит, дело закрыто?
— Остались некоторые формальности. У господина Каменева, как я уже говорил, железное алиби. У вас же оно довольно шаткое.
Женя смотрела на Феоктистова, не понимая, чего он добивается.
— Вы думаете, это сделала я? В таком случае, можете меня арестовать, — она задрала нос.
— Доказательств нет. Да и вы не похожи на убийцу. Мне просто нравится вас дразнить. — Он откинулся на спинку кресла.
Вчера он вызвал у Жени раздражение, злость, даже ярость. Он глумился и некрасиво шутил. Издевался в присутствии самой смерти. Она была там, сидела за столом, воздух пропитался ею. А Феоктистову всё было нипочём. Женя устало потёрла виски. Что творилось с ней сегодня? Почему, когда он смотрел на неё, было ощущение, что зверь хватает её за глотку своими ледяными пальцами? Почему возникало чувство, что своим взглядом он прожигает внутри дыру, которую никто не в силах будет заполнить?
— Не думаю, что вы виновны. Разве что, несчастная любовь...
И опять эта пошлость, это невиданное нахальство. Он вообще умел что-нибудь, кроме этого? Раскрыл громкое дело, вёл процесс госпожи В.! И что с того?
— Тогда с какой целью вы меня вызвали?
Феоктистов подпёр рукой щёку. Его ногти были тщательно отполированы. Изнеженные руки, как у барышни на выданье, вчера сказала Женя. Но эта изнеженность, хрупкость его облика были обманчивы. Женя видела это у него в глазах.
— Думал пригласить вас в филармонию. Лично.
Он насмехался или говорил всерьёз? Пригласить — зачем?
— Я не желаю принимать участия в вашей игре, что бы вы ни задумали, — холодно ответила Женя. — И ваших подозрений в свой адрес я не боюсь.
Длинные ресницы затрепетали. Его лицо вдруг приобрело трогательное выражение.
— Что вы, это просто приглашение. Вы же любите «Пляску смерти», правда?
Женя отшатнулась. Слишком много этого слова было вокруг со вчерашнего дня. И теперь...
— Вы пойдёте. Потому что вам любопытно, с какой стати я пригласил вас.
«Вы меня плохо знаете, — хотела сказать Женя. — Я не поддаюсь на дешёвые и бессмысленные провокации».
Но его синие глаза, Господи, что с ней творится?
— Когда? — Только и спросила она.
— Завтра вечером. Я заеду за вами?
— Не стоит.
— Как скажете.
Он открыл записную книжку, взял ручку и что-то записал.
— Смею надеяться, ваши мужья не воспрепятствуют...
Женя резко встала. Альберт засмеялся.
— Красиво злитесь. Вам идёт.
— Дом не опечатан? — Спросила Женя, пересилив себя.
— Я снял охрану час назад.
Она вышла из кабинета даже не попрощавшись. Внутри всё клокотало; он опять вывел её из себя. Только теперь поводов было два.
Женя взяла такси и
