Интуиция, дедукция и железный кулак

какой-то особой свирепостью Силачёва – нет, просто Морозов оказался настолько опасен, что его следовало отключить наглухо любым путём. Тем более, поблизости лежал заряженный пистолет. Тут выбирать не приходилось.

Силачёв высморкался кровью на пол и снял со стены первые попавшиеся наручники. Морозов, с разукрашенной в мясо физиономией, валялся на боку вдоль стены. Михаил Николаевич перевернул его лицом вниз, защёлкнул руки за спиной и, тяжело дыша, пропыхтел вслух:

– Ничего личного. Только самооборона.

Собеседник не отреагировал – кажется, он потерял сознание, если не притворялся. Силачёв пощупал ему пульс на руке.

«Живой. Вот это хороший «язык» будет!»

И вдруг ему вспомнились слова Морозова: «Вы убили сына Петра Андреевича!»

Сыщик запаниковал не на шутку. Только этого ещё не хватало! Подобрав с пола пистолет, он вышел на улицу – получше рассмотреть своих бывших противников.

«Да нет, это наверняка было враньё, – успокаивал он себя. – Это Морозов придумал, чтобы усыпить мою бдительность!»

Подойдя к покойникам, лежавшим вдоль забора с наружной стороны, он включил фонарь на мобильнике и отыскал парня со «Стечкиным». По словам Морозова, это и был Владимир. Силачёв стащил с его головы шапочку с прорезями для глаз и посветил в лицо.

В следующий момент он пожалел, что ни одно из покушений, организованных на него, так и не увенчалось успехом. Потому что это действительно был Владимир.

«Ох, ё… Вот я попал!!!»

Конечно, Михаил Николаевич догадывался, что Владимир его, скорее всего, ненавидит. И было за что: Силачёв сам немало этому поспособствовал. Но чтобы до такой степени? Чтобы он СОБСТВЕННОРУЧНО взял «пушку» и отправился на разборку?! Это казалось совершенно невероятным. Сыщик даже представить себе не мог такого поворота событий!

«Что же теперь Пётр Андреевич скажет?!»

А память услужливо подкинула ему пару очень подходящих мыслей относительно его нынешнего положения – увы, эти умные мысли ничем не могли помочь ему практически.

«Если вы голосовали за Януковича – значит, у вас нет сердца. Если вы голосовали за Тимошенко – значит, у вас нет мозгов. Поступай как хочешь, и всё равно будет неправильно…»

«Вот именно, папа! Финляндия! Почему ты не захотел купить себе дом в цивилизованной стране? С твоими-то средствами!»

Силачёв всерьёз задумался, не последовать ли совету Морозова: бросить всё и прямо сейчас, никого не предупреждая, свалить как можно дальше отсюда. Причём, по возможности, за границу.

Минут пять он обдумывал эту идею. Интуиция, к сожалению, молчала. В конце концов сыщик плюнул на всё и стал звонить в милицию. Правда, позвонить самому Петру Андреевичу он на этот раз не решился…

* * *

Милиция приехала рано-рано утром – на улице ещё и не рассвело. За ней подтянулась и «скорая», а немного погодя, прямо из дома, на своём личном автотранспорте прибыл майор Орехов. Увидев во дворе Силачёва, он подошёл к нему и голосом, не предвещавшим ничего хорошего, вместо приветствия произнёс:

– Да-а, Михаил Николаевич, ну и подарочек вы нам сделали ко Дню Победы. – Сегодня было девятое мая. – Что, в ковбоя решили поиграть?

– А я-то здесь при чём? – удивился сыщик. – Это ОНИ в ковбоев решили поиграть.

– Ну-ну… посмотрим, посмотрим. А пистолет откуда взяли?

– Наградное оружие.

Михаил Николаевич упоминал об этом, когда звонил в милицию, но Орехов мог и не знать. Или просто забыл.

– Ладно, сейчас разберёмся, что с вами делать.

Пистолет у Силачёва забрали. Милиция работала долго: происшествие было очень крупным (особенно по здешним меркам) и казалось чрезвычайно запутанным для тех, кто не видел его своими глазами. Силачёв водил милиционеров по двору, рассказывал и показывал, как всё случилось. Наконец, когда он уже не мог сообщить им ничего нового, к нему подошёл Орехов.

– Михаил Николаевич, – сказал он, – нам придётся задержать вас за превышение пределов необходимой обороны. Во-первых, вы застрелили безоружного человека…

– Что-о-о?! Кого это я там застрелил?! Этого поджигателя, что ли? Так его свои грохнули, хотя так ему и надо, конечно. А я ему только в руку попал.

– Вскрытие покажет. А зачем вы вообще в него стреляли?

– А чего, неясно, что ли? Он мой дом хотел поджечь! Ещё пять секунд, и он бы это сделал!

– Ну ладно, а Морозов? Зачем вы так избили Морозова?

Морозов до сих пор не пришёл в сознание после драки с Силачёвым, и его срочно увезли на «скорой» в больницу, не снимая наручников.

– С Морозовым, – объяснил сыщик, – мне пришлось буквально драться за выживание. Он вроде бы и некрупный, но здоровый и мощный, как медведь. Я с ним еле справился. Тут уж выбирать не приходилось: или я его, или он меня. Если б я его хоть чуть-чуть пожалел, он бы меня точно не пожалел.

– Ладно, – сказал Орехов, – это ещё нужно проверить. А пока я вынужден вас задержать: восемь трупов – не шутка.

Силачёв прекрасно понимал, что дела его плохи, но всё равно пытался бравировать, причём весьма убедительно. Он ухмыльнулся и заявил:

– А что вам не нравится? Произошёл естественный отбор. Самый лучший выживает, остальные – ногами вперёд. Туда им и дорога.

– Об этом мы с вами поговорим в другом месте. Ну-ка, дайте наручники, – добавил майор, обращаясь уже к подчинённым.

Михаил Николаевич машинально хотел предложить свои (у него осталось шесть комплектов), но вовремя спохватился. И тут он увидел, как у его забора останавливается громадный чёрный джип. Даже не заметив номер машины и не успев разглядеть водителя, Силачёв сразу догадался, кто это приехал.

Действительно, из машины выскочил Пётр Андреевич. Он окинул взглядом трупы на дороге, узнал среди них Владимира и бомбой влетел во двор. Как раз в это время к Силачёву приблизился майор Орехов с наручниками.

– Руки! – скомандовал он.

– Подожди! – ответил Силачёв, видя, что Пётр Андреевич направляется сюда.

– Как это «подожди»?! – взвился Орехов. – Вы что себе позволяете, а?!

Перекошенное от ярости лицо Петра Андреевича не оставляло никаких сомнений в его намерениях. Один из милиционеров сообразил, ЧТО сейчас начнётся, и загородил ему дорогу, пытаясь предотвратить кровопролитие, но Пётр Андреевич сгоряча отшвырнул его в сторону, как котёнка. У Орехова глаза на лоб полезли, и, чтобы не оказаться следующим пострадавшим, он предпочёл отойти от греха подальше.

Не говоря ни слова, Пётр Андреевич набросился на Силачёва, который, к счастью, так и не дал надеть на себя наручники. Может быть, сыщик успел бы остановить нападение сильным встречным ударом, но не решился на это (ведь он сейчас не с преступниками имел дело!) – и Пётр Андреевич, демонстрируя весьма приличную борцовскую подготовку, попытался заломать его.

Противники обладали почти одинаковой комплекцией – мощные атлеты без грамма лишнего веса. Пётр Андреевич был моложе, выше на полголовы и тяжелее килограммов на двадцать пять. Его мускулы и вес были в большей степени накачанными, «тренажёрными», в то время как Силачёв имел более «природное» телосложение.

Пётр Андреевич изо всех сил старался повалить сыщика. Тот пока ограничивался только обороной, энергично выкручиваясь из захватов и время от времени бросая выжидательные взгляды на милиционеров. Но милиционеры не торопились вмешиваться, что, впрочем, вполне объяснимо. Если вы увидите двух дерущихся тигров, вы вряд ли отважитесь их разнимать.

Между тем Пётр Андреевич действовал не только грубым навалом, но и хитростью. Пытаясь заломать Силачёва, он одновременно потихоньку оттаскивал его в направлении озера – на шаг, ещё на шаг, ещё… Это могло показаться случайностью, и милиционеры, наверно, пока ничего не поняли, но Силачёв-то заранее готовился к самому худшему. Поэтому он моментально просёк коварный замысел Петра Андреевича. Правда, не стал ему особо препятствовать.

Сцепившись в жестокой схватке, они кружились по двору, так что к ним и подойти-то было трудно. Вдруг Силачёв ловко подвернулся спиной к противнику и бросил его через плечо. Пётр Андреевич рухнул на землю, но тут же вскочил и снова кинулся в драку.

Милиционеры, похоже, растерялись. Их смущала не только огромная физическая сила обоих драчунов, но и то, что одним из них был сам Пётр Андреевич. В такой ситуации им совсем не хотелось орать: «Разойдись!», делать предупредительные выстрелы в воздух или ещё что-нибудь в этом роде. Наконец, они всё-таки рассчитывали, что Силачёв, знаменитый мастер рукопашного боя, справится и без посторонней помощи.

Противники постепенно приближались к воде. Пётр Андреевич временно прекратил попытки свалить сыщика. Вместо этого он попробовал развернуть его вокруг себя и отбросить в сторону (в сторону озера, естественно). Силачёв по инерции отбежал на несколько шагов, но устоял на ногах. Пётр Андреевич погнался за ним и толкнул его в грудь. Силачёв отступил ещё дальше, опять устоял, но при этом зашёл в воду. Пётр Андреевич снова подскочил к нему…

– Да они сейчас утопят друг друга! – наконец-то догадался майор Орехов. – Ну-ка растащите их, живо!

Правда, на этот раз он сам собрался с духом и первый побежал выполнять свой приказ. За ним последовали и остальные. Но они опоздали.

Силачёв проскользнул под руками Петра Андреевича, поймал его на «мельницу» и поднял на воздух. Затем повернулся, вошёл в воду по колено и отшвырнул противника как можно дальше от берега.

Со страшным шумом Пётр Андреевич плюхнулся в озеро. Достав ногами дно и оказавшись в воде по пояс, он резво помчался к берегу, но теперь даже и не подумал напасть на Силачёва. Пробежав мимо сыщика, он выскочил на берег и там остановился, непечатно ругаясь вполголоса.

Михаил Николаевич тоже вышел из воды. На берегу его встретил Орехов с наручниками:

– Ну всё, размялись, и хватит. Надевайте.

Остальные милиционеры на всякий случай встали между Силачёвым и Петром Андреевичем, но тот явно поостыл после купания и больше драться не хотел. Силачёв в наручниках и в сопровождении милиции зашагал по двору. Они уже успели пройти мимо сарая, туалета и машины, как вдруг сзади раздался строгий голос:

– Эй, майор, хватит валять дурака. Отпусти его!

Обалдев от неожиданности, Силачёв и все милиционеры обернулись на голос. За ними шёл Пётр Андреевич.

– Ты что творишь, мудила? – продолжал он. – Совсем, что ли, ни хрена не соображаешь? Ну-ка снимай с него наручники!

Силачёв заинтересовался. Всё-таки он здесь жил ещё не очень долго, поэтому не до конца представлял себе влияние Петра Андреевича. Хотя обстановка для этого мало подходила, он почувствовал азартное любопытство, как будто играл в тотализаторе.

«Отмажет меня, не отмажет? А этот что ответит? А как думает моя интуиция?»

Интуиция, правда, молчала.

– Да как вы со мной… – возмущённо начал Орехов, но осёкся. – Как это «снимай»?! Он превысил пределы необходимой обороны! Его надо задержать!

– Не было никакого превышения! Это была ЧИСТАЯ самооборона, понятно?

– Что вы ерунду несёте! Вы видели, сколько он народу перестрелял?

Пётр Андреевич склонил голову набок и вкрадчивым голосом, не обещавшим ничего хорошего, произнёс:

– А тебе что, твоя работа надоела?

На этот раз Орехов не ответил, а на его лице появилось озадаченное выражение.

– Обещаю, –