Интуиция, дедукция и железный кулак

кровожадно мечтал Силачёв, вылезая из погреба уже с пистолетом и запасной обоймой. – Шутки кончились!»

Он положил пистолет и запасную обойму на стол. Затем лихорадочно нахватал из шкафа побольше одежды и взял самое большое полотенце. Переодеваясь в сухое, он растёрся полотенцем как следует. Потом включил электрообогреватель и тут же стал растапливать печь. Одновременно он размышлял, как лучше действовать, если преступники явятся сюда и начнут штурмовать дом.

«Во-первых, надо держаться подальше от кухни – там баллон газовый стоит. Во-вторых, надо заранее окна открыть – я через них стрелять буду, а если дом подожгут, то и выпрыгивать придётся. Через закрытые окна стрелять нельзя: то, что стёкла побьются, это ещё полбеды, а вот дальность и меткость стрельбы снизятся существенно».

Постепенно Силачёв согрелся, благодаря чему прояснилось и в голове. Он сообразил, что если его преследователи появятся здесь, то их обязательно заметит Бобик и подаст соответствующий звуковой сигнал. Но скорее всего, они до сих пор искали сыщика в лесу, а может быть, уже прекратили поиски и ушли. Ну, в самом деле, они ж не железные! Устали, наверно, гоняться-то за ним.

И вдруг Михаил Николаевич вспомнил устрашающее видение, которое посетило его во время заплыва через озеро.

«Если я не утонул – значит, моя интуиция на этот раз не сработала! Это, конечно, хорошо, но как же так получилось? Хм… надо подумать. А, понял: пожалуй, это не интуиция была. Это у меня от холода воображение разыгралось! Только и всего. И то сказать: если б я утонул, меня бы вообще не нашли – я бы числился пропавшим без вести, и хоронить было бы нечего, и дата смерти была бы неизвестна. Так что нет причин для беспокойства!»

Но тут ему пришло в голову, что восьмое мая, которое он видел как дату своей смерти, ещё не кончилось. Оно только-только началось! Почти весь день впереди!

«Вот она, обратная сторона моей интуиции. Правильно говорят: меньше знаешь – лучше спишь. Ладно, будем надеяться, что это всё-таки была не интуиция…»

Когда печь растопилась как следует и в доме стало жарко, Силачёв открыл окна в большой и маленькой комнатах (на кухне окно не открывалось) и, не раздеваясь, лёг спать. Пистолет и запасную обойму он спрятал под подушкой. Видимо, нервы у него были что надо: несмотря на предсказанную дату своей смерти – сегодня, он почти сразу же заснул.

ГЛАВА 9

Разбудил его звонок по мобильнику. На улице было уже совершенно светло, но Силачёв ещё не выспался. Он взял трубку:

– Алё?

Звонил Пётр Андреевич.

– Михаил Николаич, привет! Мы тебя уже все обыскались! Ты куда пропал?!

– А, привет. Дома я.

– Дома?! А милиция вся на ушах стоит, тебя в посёлке ищет!!

– Да всё нормально, пусть не ищут.

– Ты почему на звонки не отвечал?! – продолжал возмущаться Пётр Андреевич.

– Ну-у… как бы это покороче объяснить. Сегодня ночью преступники гонялись за мной по лесу, и мне пришлось отключить мобильник, чтобы они меня не нашли.

– Ни хрена себе… И чем всё кончилось, ты от них убежал?

– Убежал, конечно, а то бы мы сейчас не разговаривали.

– Ну а когда ты убежал, ты не мог мне позвонить?!

«О чёрт! И точно, как же я не сообразил-то!»

– Ну-у-у… забыл я.

– Знаешь что, Михаил Николаич, ты поступил как полный мудак!! Вся милиция на ушах стоит, и я тоже, а ты, оказывается, дома отсыпаешься! И даже не позвонил никому! Мы думали, они уже грохнули тебя! Это я вот сейчас решил тебе ещё раз позвонить на всякий случай – авось повезёт…

– Слушай, я не нарочно, честное слово. Представляешь, мне пришлось через наше озеро плыть! Ну, которое около нашей деревни. Я замёрз так, что после этого уже не соображал нормально! Да я бы тебе сегодня позвонил, когда проснулся…

Пётр Андреевич ответил не сразу. Несколько секунд он молчал, потом неуверенно спросил:

– Ты это… серьёзно?

– Серьёзнее некуда.

– Да-а-а. Слушай, ты извини, если я слишком сильно ругался… конечно, я понимаю, в каком ты состоянии был. Давай, рассказывай приметы преступников и всё, что ты про них узнал. Тут в одиночку дальше работать нельзя. Отдадим это дело милиции, и пусть только она их не поймает!

«Всё, – подумал Силачёв, – придётся ему рассказывать про Владимира. Пожалуй, эту информацию он не переварит, но деваться некуда…»

– А почему милиция-то на уши встала? – спросил он, чтобы потянуть время перед неприятным разговором.

– А ты не знаешь? А, ну да, ты можешь и не знать. Короче, им позвонил один парень из посёлка и сказал, что там стрельба идёт. И про тебя рассказал: ты, мол, сначала сидел у него дома, потом пошёл на разборку с бандитами, а потом началась стрельба. Милиция поехала в посёлок, а майор Орехов, когда узнал, позвонил и мне тоже. Я стал звонить тебе, а ты не отвечаешь. И менты тебе тоже звонили, ещё раньше меня. Мы думали, ты уже всё… Ладно, давай рассказывай, что знаешь о преступниках.

Силачёв вдохнул поглубже.

– Теперь я много знаю. Только эта информация – она, понимаешь, очень сложная для восприятия. Тебе придётся буквально собрать все мозги в кулак. Ты сейчас чем занимаешься?

– Да ничем. Фильм смотрю, про Пуаро.

– И когда оно кончится?

– Кто?

– Ну, Пуаро это самое.

– Слушай, ну что ты за дурачка меня держишь? Мне этот фильм совершенно не мешает. Давай, выкладывай свою информацию.

– Ладно, – сказал Силачёв. – В общем, дело такое: я совершенно точно установил, что в преступлении замешан твой сын Владимир…

Сказал – и замолчал, дожидаясь реакции собеседника.

– Да ты… – возмущённо заорал Пётр Андреевич, но остановился. Потом продолжил спокойным тоном: – Слушай, ну этого не может быть просто. Ну сам подумай: зачем?! Ему совершенно незачем кого-то грабить, и уж тем более, меня.

– Я ещё не знаю, зачем. Но он в этом замешан. Когда я был у тебя на последнем совещании, я нарочно его спровоцировал, и он устроил на меня покушение. Которое чуть не увенчалось успехом.

– Ладно, я тебя понял, но мне это надо обдумать, – ответил Пётр Андреевич. – Просто… больно уж неожиданная информация.

– Проблема вся в том, что я не сумел полностью реализовать свой план, – продолжал сыщик. – Я собирался задержать нескольких преступников, и они бы подтвердили мои слова насчёт Владимира. Но поскольку задержать их не удалось, то моя информация получилась… как бы это сказать… голословной. То есть я знаю, что Владимир замешан, а доказать не могу.

– Понятно. Слушай, я подумаю над этим, а потом тебе позвоню. Хорошо?

– Ну… хорошо.

– Всё, отдыхай. Больше пока ничего не предпринимай.

Пётр Андреевич нажал «отбой».

«Уж не знаю, что он там надумает, – мелькнуло в голове у Силачёва, – но мне, кажется, повезло. Я предполагал, что с ним будет ГОРАЗДО труднее разговаривать».

Сыщик опять заснул. Зато Пётр Андреевич буквально места себе не находил после того, что услышал от Силачёва. Он выключил телевизор и стал размышлять.

«Ну это же чушь собачья!! Как он до такого додумался вообще – подозревать моего сына?! Совсем заработался, что ли?»

Но, с другой стороны, колоссальные заслуги Силачёва в борьбе с преступностью не позволяли Петру Андреевичу просто так отмахнуться от его сведений. Он же не с потолка их взял!

«Надо бы поговорить с Вовкой. Посмотрим, что он скажет».

Решительным жестом Пётр Андреевич взял мобильник и позвонил сыну.

– Вовка, привет. Ты сейчас где? Значит, так: бросай все дела и дуй ко мне на дачу! Поговорить нужно.

* * *

Проснувшись во второй половине дня, Силачёв поел, принял душ, накормил пса и стал заниматься разными работами по дому. Так прошёл весь вечер. Наконец Михаил Николаевич выстирал одежду, в которой купался вчера ночью, и сел передохнуть.

«Что же теперь будет с моим расследованием? – размышлял он, устроившись в кресле. – Не дай бог, Пётр Андреевич захочет спустить дело на тормозах. Ладно, если бы там была только одна кража. Но ведь там ещё как минимум два убийства – а скорее всего, даже три, если вспомнить Павла Антипыча – и три покушения на меня, если я не обсчитался. Надо раскручивать дальше. А вдруг Пётр Андреевич будет мешать?»

Силачёв решил подождать до завтрашнего вечера и позвонить Петру Андреевичу, если, конечно, тот не позвонит первым.

«Нужно убедить его продолжить расследование. Если же он попробует спустить дело на тормозах – буду действовать по обстоятельствам. А может, милиция всё-таки раскроет это дело без меня?»

– Ох, чёрт! – спохватился он и хлопнул себя по лбу.

«Я же забыл позвонить в милицию и сказать, что я цел и невредим! Если им и Пётр Андреевич не сообщил, то они, наверно, до сих пор меня ищут!»

Он взял мобильник, но в это время на улице вдруг раздался жуткий устрашающий лай, который, без сомнения, слышала вся деревня. Силачёв удивился и хотел посмотреть, на кого это Бобик ругается так свирепо – но, выглянув в открытое окно, тут же спрятался под подоконником. Протянув руку, он вытащил из-под подушки «Бердыш» и запасную обойму.

По улице шагали пять человек в чёрных шапочках, закрывающих физиономии, с прорезями для глаз – точь-в-точь как вчера. Только теперь вместо бейсбольных бит они пришли за ним с пистолетами.

Едва Силачёв успел достать оружие, как раздалась короткая очередь. Собачий лай оборвался, Бобик поскулил чуть-чуть и затих.

«Вот ублюдки!» – озверел сыщик и, сняв «Бердыш» с предохранителя, вскочил на ноги.

Он увидел, что эти пятеро, с пистолетами наизготовку, выстраиваются цепью вдоль забора, не заходя во двор: один встал у ворот, второй – подальше, а трое остальных ещё не заняли свои места. Как выяснилось только что, у одного из них был автоматический пистолет Стечкина, способный стрелять очередями.

После вчерашнего столкновения преступники думали, что Силачёв вооружён травматическим пистолетом (и больше ничем). С этой точки зрения они действовали абсолютно правильно: расположились на таком расстоянии, где травматическое оружие бесполезно, и собирались расстрелять сыщика издали. Они успели заметить, как Михаил Николаевич появился в оконном проёме, но в ту же секунду он открыл огонь на поражение.

Бах! Бах! Бах! Бах! Бах! Бах!

Один из преступников тоже успел выстрелить. Но он стрелял не целясь и промахнулся: пуля попала в стену дома рядом с окном. Зато сам Силачёв патроны впустую не тратил. Пять выстрелов – пять трупов.

Казалось, нападение отбито. Но тут сыщик услышал свою интуицию – она настойчиво подсказывала ему, что делать дальше.

Михаил Николаевич сунул в карман запасную обойму, которую всё ещё держал в руке, выскочил в открытое окно и побежал налево, вокруг дома. К счастью, на ногах у него были не домашние тапочки, а кроссовки, не мешающие, в случае необходимости, быстро передвигаться.

Его дом имел окна только с двух сторон: главного фасада и одного из боковых. Второй же боковой фасад, как и задний, были без окон. Поэтому сыщик не знал, что происходит на заднем дворе, и интуиция погнала его как раз туда.

Боковой фасад, не имеющий окон, Силачёв пробежал без всяких приключений. Зато свернув за угол ещё раз, он испытал настоящий шок. Он увидел, что задняя стена дома обильно полита какой-то жидкостью, а рядом стоит парень в шапочке, натянутой на лицо, и с зажигалкой в руке. А в воздухе витал смачный запах керосина, и неподалёку валялась канистра.

Вот теперь