начальника и секретаршу. Во-первых, он не любит поступать общепринято. Во-вторых, он ненавидит мед.
Кажется, мефрау Де Плас проводит в лежачем положении не треть жизни, как все нормальные люди, а около половины. Видимо, женщины легче справляются с бездельем. Фризо не выдержал бы. Он отдыхает тогда, когда работает — физически. Телу необходима регулярная встряска, акция. Один спортивный гуру говорил: «в гробу належимся» и начинал гонять волнами пудовые канаты – новый вид силового фитнесса.
Хорошее упражнение, чтобы сжечь лишнюю энергию.
Мужчин Оранского рода всегда отличала повышенная энергичность, даже эксцентричность, порой с оттенком помешательства. Как у одного из предыдущих Виллемов. Он был высокий, крепкий, подвижный, голова горела как факел – требовалось остудить. Остужал своеобразно. В военное время не стоял вдалеке, наблюдая за ходом боя, а, нарушая правила, в первых рядах сражался с врагами. В мирное время, опять же пренебрегая правилами, купался в фонтанах да сражался с нерасторопными слугами.
Может и Фризо унаследовал его помешательство в виде желания испытать на себе опасность, превысить дозволенное, наплевать на запрет?
Впрочем, любовь к риску – это у них семейное. Старший брат Александр мечтал стать пилотом. И стал. Прошел курсы, налетал положенное количество часов. Чтобы не терять квалификацию, регулярно садится за штурвал пассажирского самолета отечественной компании КЛМ. Фризо представлял лица пассажиров, когда после приземления они видели короля в пилотской форме, выходящего из кабины. Если бы знали с самого начала – чувствовали бы себя увереннее во время полета. Почему им сразу не сказали?
Потому что в определенных ситуациях стоит соблюдать инкогнито, не размахивать флажком – вот он я, Ваше Величество! Скромность – украшение королей. Излишнее внимание пусть достается персонажам из телевизора, которые на том деньги зарабатывают. Александру пустая популярность ни к чему. Скрывает имя когда возможно.
Как-то по молодости задумал он совершить на коньках традиционный зимний Одиннадцать-городов-пробег. Пробежать наравне со всеми – чтобы его не пропускали вперед, как особенного, и не толкали исподтишка, тоже как особенного.
Накрылся сверху шапкой, снизу шарф натянул, закрыл пол-лица, назвался Виллем фан Бюрен.
Никто и не узнал до самого финиша. Там уже ушлые корреспонденты разнюхали, когда заметили среди встречающих королеву. Распознали среди прибывающих наследника престола. Рассекретили инкогнито. Кстати, под тем же совершенно обычным голландским именем он водит и самолеты.
Сейчас Александр сидит за штурвалом вертолета, везет семью к месту отдыха. Его рыжая голова виднеется из-за наушников. За полгода, что не виделись, старший брат потемнел, помудрел, заматерел, как вожак Акела из рассказов про Маугли. Король – это вожак по должности. И по характеру. Александр подходит по всем статьям.
Себе в помощники взял младшего брата Константина. Тот тоже изменился, печать ответственности на лицо легла. Да и Фризо не остался прежним: недавно в зеркале заметил у себя морщину задумчивости между бровей.
С возрастом все трое братьев стали все больше различаться внешне, а когда-то были похожи, как тройняшки, только ростом разные. Ни минуты не сидели на месте — как северные Маугли лазали по деревьям, удили щук, гоняли в футбол. Три головы — белые, длинноволосые, круглые, как снежки, возникали то тут, то там в садах замка Дракенстайн, где Фризо провел детство.
Детство у каждого человека – самая счастливая пора. У Фризо и братьев оно было поистине сказочным. Делали что хотели, не знали запретов и ограничений. Даже к приходящим учителям не испытывали отвращения. С одним Фризо подружился.
Профессор Эрик Шрёдер в его семьдесят ни в чем не походил на старика. Худощавая, стройная фигура, прямая спина, ловкие руки, легкие ноги. По-молодому густые, абсолютно белые волосы уложены в прическу, будто он только что от парикмахера. Модные усы и бородка добавляли шарма в облик. Он не любил сидеть на месте. «Без движения дряхлеет тело и стареет мозг».
В любую погоду профессор водил Фризо гулять и так, на ходу преподавал свой любимый предмет – естествознание. Не пересказывал учебник, а объяснял доступным языком: как работает природа и как работает человек. Как им без ущерба, но с пользой существовать друг с другом, а главное – как человеку оставаться подольше молодым и здоровым, избегая забывчивости альцгеймеров и трясучки паркинсонов.
Сложные темы профессор преподносил в доходчивой форме, показывал на себе или рисовал на песке. Обходились без тетрадок и книжек. Фризо ловил на лету, сдавал экзамены на «отлично». До сих пор поддерживает связь с профессором. Тому уже за девяносто, он по-прежнему накатывает десятки километров на велосипеде и читает без очков.
Чем прекрасно детство? Тем, что делаешь что хочешь.
Единственной строгой обязанностью юных принцев было присутствовать на ежегодных семейных фотосессиях. С утра начиналась суматоха в замке: братьев тщательно осматривали, причесывали, одевали, чтобы в аккуратном виде представить фотокорреспондентам. Но в приличном виде перед камерами стояли только отец Клаус и мать Беатрикс, а дети в своем привычном – лохматые, в торчащих из брюк рубашках и замызганных ботинках. Сидеть в ожидании начала сессии было невмоготу. Они успевали погонять мяч, побороться, поваляться, поиграть с собаками…
Корреспондентов ненавидели. И делали мелкие пакости, когда предоставлялся случай. Однажды Фризо, как бы нечаянно, стукнул ногой мяч и попал в фотографа, стоявшего слишком близко. Константин, как бы с любопытством, крутил провод интервьюера и перекрутил так, что микрофон отказал. Александр же в конце сессии набрался смелости и вместо вежливого прощания крикнул: «Нидерландская пресса – убирайся!».
Пресса не обиделась, наоборот, всколыхнулась, зашевелилась, обрадовалась. Вместо скучного интервью «горячий» материал получился. Юный принц, наследник престола высказался не совсем корректно. Сенсация! Завтра газеты запестрят заголовками, репортажи передадут в новостях. А тот момент, запечатленный на пленке, попадет в архивы как исторический.
Лишний раз мелькать в истории Фризо желания не имеет. Сейчас он не воюет с фотографами, относится к сессиям как к нудной, но обязательной процедуре. Зимой они проходят на заснеженных склонах Леха. Фризо стоит обычно сзади, глядит не в камеру, а в сторону. Там интереснее. Там – его любимые горы. За то время, что стоит здесь, там успел бы раза три спуститься с вершины – почти вертикальной, где снег держится каким-то чудом. Он давно ее присмотрел. И желает испробовать…
Моряка зовет море, летчика небо. А Фризо – горы. И невозможно противостоять тому зову. Он пойдет, невзирая на опасность попасть в лавину, наткнуться на острый выступ, споткнуться о камень и кувыркнуться через голову. Именно там, на непроторенных дорожках, в запрещенных местах испытаешь настоящее счастье. Радость победы в войне с самим собой.
Рискнуть и победить – вот ради чего стоит ехать в горы. Так думал сто лет назад британский альпинист Джордж Мэллори. Две страсти одолевали его: любовь к жене Рут и любовь к горе Эверест. Находясь в экспедиции, он мечтал вернуться к жене, посылал ей трогательные письма. Находясь дома, он мечтал вернуться к горе, устремлялся к ней в помыслах.
Мечта Мэллори – покорить Эверест и посвятить жене. Нашел подходящий маршрут и подходящего напарника. Эндрю Ирвин – гигант, здоровяк, авантюрист и весельчак. Он не столько мечтал лазать по скалам, сколько желал убежать подальше от скандала с любовницей, которую увел у собственного отца. Куда ж дальше Эвереста…
Жена уговаривала Мэллори остаться, но зов горы оказался сильнее. И мечта стать первым покорителем высочайшей вершины мира. Не славы ради, но покорения себя. Он знал, что сможет – всего лишь в коротких брюках для гольфа и гетрах из шерсти шотландской овцы. В нагрудный карман положил фото любимой жены, намереваясь оставить его на вершине.
Из экспедиции не вернулся.
Славу первого покорителя Эвереста получил кто-то другой. Тело Мэллори нашли через семьдесят лет. Одежда и оснащение сохранились, карточку жены не нашли. Закралась мысль, что гору он все-таки покорил и на спуске сорвался. Возможно или нет?
Чтобы проверить, собрали группу альпинистов, которая совершила восход по тому же маршруту, с тем же снаряжением и в той же одежде.
Оказалось – возможно.
Возможно, уже сто лет с самой высокой точки земли смотрит на мир женщина по имени Рут. Чем она знаменита?
Тем, что любила и была любима.
— Только и всего? – спросил бы кто-то.
— А разве мало? – сказал бы Мэллори.
Может, он и прав.
Сентиментальные эти британцы…
Фризо не сентиментален. Даже на собственной свадебной церемонии в той самой старой Новой церкви он не улыбался во весь рот, не строил из себя счастливейшего из смертных. Когда епископ зачитывал текст, Мейбл повернулась и долго смотрела на супруга, явно желая, чтобы он тоже повернулся и тоже посмотрел. Фризо выдержал ее взгляд и не повернулся. Получилось бы как на старинной картинке: сидят два голубка — клювиками друг к другу. «Люби меня как я тебя». Томные взгляды в доказательство любви? Пошло и глупо. Сладко так, что противно.
Он любит жену не для картинки.
А по-настоящему. Как Мэллори. Покорить высочайшую вершину и посвятить победу не всему миру, а всего лишь одной женщине. Вот доказательство любви.
Последний романтик двадцатого века…
Романтика двадцать первого в другом. Сейчас не обязательно карабкаться на заснеженные пики, рисковать быть обмороженным, страдать от недостатка кислорода. Современные горы подвигов не требуют. Они дают возможность испытать себя. А любовь дает крылья и уверенность в собственных силах. На книжном языке называется – воодушевление. Мэллори с воодушевлением взбирался на отвесные вершины, Фризо с них слетает. Мчится, как когда-то в шатком вагончике по горбатой спине дракона. И опять хочется орать от ужаса и восторга.
Горы не для всех. Только для молодых, здоровых, по-хорошему самоуверенных людей. Слабак сюда не поедет, потому что испытания «на грани» ему не по плечу. Дурак тоже не поедет, потому что горы не прощают глупости. Просвечивают характер до самой мелкой черточки, как на рентгене, и отбирают сильнейших.
У гор свои законы. Здесь не слушают отговорок, не учитывают заслуги и не дают второго шанса. Законы одинаковы для всех и обязательны к исполнению. За неисполнение – штраф или смерть. Наказание выносится немедленно. За никчемную ошибку можно очень дорого заплатить. О том напоминают регулярные «гипсовые» рейсы — когда самолеты возвращают на родину покалечившихся любителей горнолыжного спорта. И ни звания, ни происхождение не учитывается. Ее
