Только в случае экзистенции не вне себя, а в себя как в другого, в другое (alter) Я, в инзистенции нам является абсолютное Я как граница экзиста (экзистирования). Вне себя, в других людях, в мире абсолютное Я является абсолютно Иным.
Три гения подозрения. В XIX веке появилось три гения подозрительности как обострения любопытства или познания: Маркс, Ницше и Фрейд. Подозрительность заставила их быть наблюдательными и присматриваться к очевидным вещам, за которыми они увидели скрытые силы – соответственно потребности, стремления и желания со страхами. Указанные лица выступают в качестве интерпретаторов, представляющих тайное (сущность) явным (явлением). Один занят археологией богатства, находя тайный смысл богатства в труде, другой одержим генеалогией власти, представляя власть в качестве жизненной ценности, нацеленной на личную переоценку прежних признанных обществом ценностей, основанную на воле к жизни, то есть, к самой воле, ввиду того, что воля как власть есть главная ценность (смысл) жизни. Тогда как третий геологией души, раскапывая тайные пружины оной в области бессознательно желаемого, то есть, вытесненного самим же сознанием из себя.
Абсолютный максимум и абсолютный минимум. Обыкновенно мы представляем Бога в качестве того, больше кого просто нет. Поэтому человек полагает Бога максимум в абсолюте. Но нельзя забывать и о том, что Бог есть одновременно и абсолютный минимум. Что же такое абсолютный минимум, если абсолютный максимум есть полная или совершенная полнота (плерома)? Это не что, а само ничто. Именно из себя как ничто Бог сотворил все.
Человек же стремится уподобиться Богу максимально. Но равным образом ему следует уподобиться Богу и минимально, ничтожно мало.
Бог есть сущее или бытие? Если Бог есть сущее, то, как минимум, Он есть Сверхсущее. Но так понимая Бога, а именно так его понимает ортодоксальная (догматическая) теология, мы остаемся в пространстве мира, а не его бытия. Просто Богом объявляется верховное сущее в мире в целом. Это то сущее, которое превосходит всех в их существовании в качестве существующего лично (ипостасно) таким образом, что Оно является их Творцом из самого себя как ничто или абсолютного минимума бытия, а также и абсолютного минимума ума, сознания, то есть, бессознательного. В качестве Духа Святого Бог является абсолютным максимумом, ибо именно в Духе его сущность. Бог как Спас (спаситель) Он есть уже не Начало всему, но счастливый Конец всему вне Его для того, чтобы быть в Нем как в Бытии.
Но не является ли Бог не Сверхсущим, а самим Бытием, которому присуще любое сущее, в том числе и Сверх всякого сущего?
Злодей. Кто такой злодей? Это тот, кто творит зло. Почему он творит его? Потому что психует в ответ на то, что не может принять наказание за еще большее зло, послужившее причиной того, что теперь он злой по рождению. Он должен испить чашу зла до конца – зла уже по отношению к нему самому. Но в силу этого же самого зла он не может, просто не способен причинить себе зло, не причиняя его другому или другим, так сказать «перекладывая (это зло) с больной головы на здоровую».
Истина – избавление от иллюзии и ошибки. Есть люди, которым открывается истина прямо и непосредственно. Потом они просто уточняют путь, ведущий к ней по ходу движения в жизни во времени, ориентируясь не столько по этому времени своей личной и родовой (космической и общественной, семейной) истории, сколько по ее, этой истины, представленности в ней, в жизни.
Есть и другие люди, к ним отношусь и я, которые идут к истине во тьме, заблуждаясь и ошибаясь, пока не нащупают твердую почву (grund, основу) истины под ногами. А до этого вступления в истину и на нее, сколько раз еще они провалятся и упадут или наломают ноги, находясь в поисках истины, пока не найдут ее. Сама ошибка наводит их на размышления, заставляет ее осознать. Для такого осознания собственной ошибочности и поиска истины необходимо состояние ошибочности как душевного страдания, из которого выделяется, выводится или в котором прозревается пробуждение сознания к истине. Но его невозможно без совершения ошибки, ведь «свет светит во тьме, но тьма не объяла его». Поэтому нельзя терять присутствия духа, унывать и фиксироваться на ошибке. Следует ее преодолеть. Напоминанием о ней должна стать не она, а выработанная в борьбе с ней воля (решимость) к экзистенциальной предусмотрительности, рациональной осмотрительности, эмпирической наблюдательности, к философской внимательности, к интенции сознания.
К сожалению, без ошибки не будет ее исправления и превращения человека из того, кому свойственно ошибаться, грешить в непогрешимое существо. Казалось бы здесь в этом месте текста нужно его закончить сакраментальной фразой: «Не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасешься», но важно понять истинный смысл этой фразы. Он трагичен. И еще: Главная ошибка скрывается в самом человеке. Иллюзорность отдельно взятого Я, нацеленность (обращенность) на него и фиксированность (зацикленность) на нем, заставляет очарованного своим Я, отвлечься от мира, забыться, забыть на время то, что он находится не только в себе, но и в мире. В результате он оступается, делает неверный, ложный шаг и совершает ошибку.
Жизнь дана человеку не для жизни в смерти (для такой жизни она дана социальному животному), а для испытания, для опыта («опыт – сын ошибок трудных», как сказал поэт) как подготовки к жизни вне жизни и смерти. Человек должен привыкнуть не к тому, что ему свойственно ошибаться, а к тому, что есть утопическая возможность жизни вне греха. Она утопична, так как в этой жизни, то есть, в той жизни, которую мы ведем, ее не найти. Жизнь такая, какая и как мы ее ведем. Мы можем найти Я в самих себе, но не можем Его найти вне себя. В этом соль проблемы. Неспособность ее разрешить делает ее тайной нашего удела, двойниками самих себя. Трудно человеку увидеть Я в не-Я. Дело в том, что видение не может быть абстрактным, оно только конкретно, таково.
Экзистенция – начало, трансценденция – конец. Экзистенция – исходный пункт. Ее путь пунктирно историчен и есть путь жизни, а цель - трансценденция. Результатом экзистирования является трансцендирование. Экзистируя, человек выходит из себя, но не во вне, а внутрь себя. Таким образом он инзистирует и внутри себя находит, нащупывает путь, тропу, дорогу к освобождению. Это освобождение есть трансценденция. Но к чему он трансцендирует? К трансцендентному, к Богу, к его Царству в качестве Духа? Человек вкручивает в мир, зацикливается на нем, прежде всего на своем, человеческом и социальном мире - мире людей. Вкручиваться в космос, в его циклическое, календарное, хронологическое время, он начинает в себе. Чтобы сделать свое бытие в мире своим, освоить его, не теряя себя, растворяясь в космосе, человек пытается раскрутить его во времени истории в линию, уводящую его вдаль от прошлого в будущее через момент настоящего. Причем он пробует развертывать линию своей судьбы, собственной жизненной истории так, чтобы она была как можно более прямая, чем кривая. В нем сидит идея прямоты как явления правды, истины. Кривое толкуется им как ложное, неистинное следование к цели. В результате кривого измерение трансценденции для него закрывается имманенцией, приданностью миру, спрессованностью мировой складкой. В кривом измерении обмирщенного времени человек полностью овеществляется, становится вещью среди вещей, объектом среди объектов объективированного им же, его ложным сознанием мира.
Но как не потеряться в этом огромном мире, не исчезнуть в смерти, успев найти себя как Я в не-Я? Можно, конечно, утешить себя тем, что потеряв как зерно (семя) Я в почве мира, можно, трансцендировав к иному миру, найти там себя среди других Я. Но даже если это возможно, то будет ли то Я человеческим? Уйдя в центр человеческой самости – точку экзистенции, можно ли выйти на трансценденцию, на коммуникацию с ней или, тем более, оказаться уже в ней? Ведь для конкретного (в данном случае личного) Я индивидуума (человека) смерть есть конец его жизни, земного пути. Есть ли другой путь? Он есть, если это Я есть лишь одна версия или вариант из многих других версий или вариантов Я. Но само Я, что Оно такое? Инверсия или инвариант Я? Если «да», то Я есть основа многих «я», то, что лежит «в» их основе. Это Grund Ego. Постоянство множества «я» есть их единство и преемственность, их отношение друг к другу. Их относительность, сообщительность абсолютна. Но само это постоянство Я, яйность, сущность Я есть сущность только множества сущих Я или она есть сущность Я как такового как Сверхсущего (Абсолютного) Я, стоящего на порядок качества выше, чем все прочие «я»? Несомненно. Но что тогда такое сама сущность (самость) Я? Это Духовность как Божественность? Да. Я есть ипостась Бога как Духа. Духовность и немыслима, и несуща без Я. Я есть Личность, Лицо Духа. Но тогда Бог-Дух есть Существо, Субъект.
Бог как Дух творит Себя и есть Творец. Он Начало, но Он и Конец всего. Бог есть пространство сосуществующих «я». Он есть и время следующих друг за другом «я». В этом смысле Я есть круг (период, цикл) обращения «я», одним из которых на периферии кривой (окружности круга) является в виде точки движущейся по кругу. Это круг жизни индивидуального «я». Следование по кругу является для «я» индивида прерывным, экзистенциальным. Экзистенция позволяет спрямлять путь жизни. Сделав полный круг, индивидуальное «я» может выйти из своего круга. Оно может сделать этот выход, как только станет прямым, правдивым, истинным, вертикальным по отношению к горизонту жизни индивида. Жизнь дается индивиду для того, чтобы он, используя ресурс жизни, достиг самосознания, инзистенции, состояния «я». В инзистенции «я» становится наиболее сопричастным Я в своей (в данном случае земной) жизни. Можно ускорить бег по кругу жизни, интенсивно сократив время и выйти на прямую, касательную к жизненному кругу, выскочив из него, и перейти на другой, ближний к Я как центру кругов жизни. Переход с одного уровня жизни на другой уровень есть конверсия (обращение) Я. Она невозможна без инзистенции и экзистенции. Человек уходит в себя и выходит на Я. Но этот выход есть метаморфоза, преображение, которое имеет свое начало, являющееся для смертного «я» концом, и свой конец, который становится началом новой жизни для «я», его рождением в новом мире. Насколько он будет новым, иным зависит от того, как близко он находится к трансцендентному центру вечной жизни Я.
Но можно стать и дальше от трансцендентного центра духовной жизни (Я как Не-Иного для «я», достигших зрелости, полноты им присущей меры Я). Удаленность таких «я» от Я, их отчужденность от Него обусловлена тем, что путь их своему «колесу жизни» становится кривым, полностью вписанным в этот круг, который неимоверно трудно пройти, чтобы успеть за их короткий век, ибо они кружат по нему, бегут как белка в колесе. Чем дальше от центра, тем оборот колеса все длиннее, и уже одной жизни не хватит для того, чтобы выйти на прямую линию. Так люди и застревают в этой жизни, постоянно к ней
