остановился послушать, а затем зашел и подсел к нам. Взяв у Эль-Фара деревянные пластинки, он принялся зачитывать сам, а Маура теперь писал под его диктовку на некой тонкой поверхности, похожей на ткань, обработанную дубильным раствором, делавшим ее ровной и удобной для письма.
Однако не успело солнце высоко подняться, как мой хозяин нарочито устало потянулся, распрямляя конечности.
— Тар, мне кажется, этот урок затянулся. Можно я погуляю?
— Маура, — тихо, но твердо обратился к нему правитель. — Чем ты занимался в твоей общине?
— Ну, я много чем занимался… — отвечавший, казалось, смутился. — В основном работал в поле, на пашне, помогал хижины и стойла строить, еще рыбу ловил и продавал на рынке…
— Но только он вообще не должен был ничего из этого делать, господин тар! — встрял я, как всегда, не сдержавшись. — Господин Ильба ведь из старого богатого рода, а мой хозяин стал наследником, поэтому они ничего этого не должны, ну разве что в торговые поездки ездить, когда захочется, а дома все должны делать их рабы, то есть я и мой отец…
— Да заткнись же, Бан! — рассерженно оборвал меня Маура. — К чему Эль-Ронту вся эта информация?
— Как раз эта информация мне очень интересна, — неожиданно поддержал меня правитель. — Теперь я многое о тебе узнал.
От этих слов Маура вконец смешался и замолчал. Не совладав с возмущением, он слишком сильно надавил на концы заостренной палочки, которую до этого крутил в руках. Она переломилась, и из нее брызнули струйки, попавшие на лицо, руки и одежду моего хозяина.
Как оказалось, палочка была не обыкновенной, как у нас в деревне, а полой, изнутри доверху наполненной чернилами, каким-то хитрым образом при письме вытекающими из нее на полотно отмеренными капельками через крошечное отверстие. Черные капли долетели до меня и до сидящих напротив; в крапинку окрасились и без того темные лица Эль-Ронта и безмолвно наблюдавшего эту сцену учителя.
— Простите! — с раскаянием произнес Маура, вставая и тщетно пытаясь вытереть ладони о свою пятнистую тунику. — Я… я не подумал. Я сейчас принесу воды и уберу всё…
Улыбки обоих чужаков были на редкость красноречивы, а продолговатые глаза вспыхнули и заискрились веселым серебристым огнем.
— Не волнуйся, — успокоил правитель. — Здесь есть уборщики, сейчас я позову их.
Все же, когда пришли юные чужаки с тряпками и ведром воды, на поверхности которой белела пена, мой хозяин настоял на том, чтобы помогать им, а я, не раздумывая, присоединился. Вместе мы усердно вымыли стол, стулья и пол вокруг, пока правитель с учителем пошли приводить себя в порядок.
Усовестившись, всего за неделю под руководством молодого Эль-Фара Маура выучил все знаки странного и замысловатого алфавита, и, сидя у стола в большой светлой читальне, все увереннее читал вслух. Чужак поправлял его, но с каждым разом все реже — благодаря памяти, навсегда хранившей собранную информацию, хозяин не повторял одну и ту же ошибку дважды.
С завидным упорством и усердием Маура продирался сквозь дебри чередующихся толстых и тонких линий, точек, зигзагов и кружочков, из которых каким-то невероятным образом можно было складывать слова. Я лишь молча дивился его успехам и способностям, жалея, что сам так и не смог толком овладеть грамотой, даже не чужой, а нашей; хотя в деревенском алфавите было всего с три десятка символических картинок для обозначения звуков и чисел, необходимых для торговых переговоров.
* * *
Выдалось свободное утро, и мы с радостью вышли на прогулку под тихими желтеющими деревьями. Уже становилось прохладно, но странный горячий ветер приходил неведомо откуда во второй половине дня.
— Хочу сегодня ничегошеньки не делать, а позагорать у речки, пока солнце окончательно с нами не распрощалось, — весело поделился хозяин, носком сапога пиная перед собой попавшуюся под ноги крупную шишку. — Кали, видать, в запой ушел за компанию, и я ему завидую.
— Что же вам мешает, хозяин? — рассмеялся я в ответ.
— Да уроки эти домучить хочу, раз уж начал, — пожал плечами он. — Неудобно приходить, напившись, как свинья. Кстати, хорошо бы на обед мясо… Любое… Слишком редко мясо дают. Баранину хоть, что ли…
— С орехами и теми темными сладкими фруктами… — мечтательно поддержал я, чувствуя, как рот наполняется слюной. — Как они называются, вы говорили?
— Ми́т-йа́ки [13], — напомнил он. — Ага, было бы здорово. И того терпкого напитка, тшие́нги, побольше. — Он вздохнул. — Но, кажется, следующая общая трапеза только через три заката.
Понять, а, главное, поверить в то, что чужаки питались лишь раз в несколько дней, мне было невероятно трудно. И все же, по всей видимости, в большем они не нуждались. Для гостей, конечно, делалось исключение, и нам приносили минимальный паек три раза в день, но устраивать богатые пиры ради нас одних никто не собирался. Когда же они готовили для себя, заодно и мы могли насладиться вкуснейшими блюдами, о которых у нас в деревне и не слыхивали.
Полностью уйдя в свои грезы, я вздрогнул от неожиданности, когда позади прозвучал негромкий оклик:
— Маура!
Хозяин мгновенно обернулся, поймав брошенную в его сторону длинную палку, пролетевшую в опасной близости от моего уха, до того, как я успел понять, что происходит.
— Тебе понравилась та игра в Фелри́р [14], — как ни в чем не бывало прокомментировал подошедший Эль-Ронт.
— Да, — ответил Маура, с виду ничуть не удивленный его поступком.
— Попробуем? — Скинув легкую куртку, чужак остался в короткой тунике без рукавов, и я с удивлением отметил, что у немолодого и, казалось бы, далекого от физических упражнений правителя под гладкой темной кожей заиграли небольшие, но крепкие налитые мускулы, выдающие железную силу. Подняв вторую палку, принесенную с собой, он ловко повертел ею в воздухе.
Они скрестили орудия.
После нескольких секунд даже мне стало ясно, что на этот раз игра гораздо больше напоминала настоящий поединок. По какой-то неведомой причине Эль-Ронт, очевидно, вызвал хозяина на бой, и теперь всерьез атаковал, а Маура оборонялся, словно это было в порядке вещей. Я не смел вмешиваться. Да и что я мог сделать против такого противника, даже если бы у меня и были основания заподозрить, что он хочет причинить моему хозяину вред? Я просто стоял и смотрел. А Эль-Ронт все наступал, не давая Маура передохнуть ни на минуту, заставляя отражать удары с той молниеносной быстротой, которую я недавно уже имел возможность видеть на игровом поле.
Более того, он начал задавать самые разные вопросы, не прерывая бешеного темпа.
— Ты знаешь, сколько тебе лет?
— Девятнадцать.
— Значит, собственной семьи у тебя еще нет?
— Пока нет.
— Ты когда-нибудь путешествовал дальше деревни Бирель?
— Нет, сейчас вот впервые, — отвечал Маура, с трудом переводя дыхание, но ни разу не запутавшись в движениях.
Правитель легко нажал пальцами в середине палки, и с обоих ее концов вдруг бесшумно выскочили тонкие острые лезвия.
Не изменившись в лице, Маура повторил его действия, сделав и свое орудие смертельным.
Бой продолжался.
— А сколько дней длится солнечный год? — последовал абсолютно непонятный для меня вопрос, и одновременно правитель перебросил оружие из правой руки в левую, делая непредсказуемый выпад.
Маура едва не пропустил удар, в последнюю долю секунды тоже перехватил левой рукой свою палку, и самым ее концом задержал просвистевшее в воздухе лезвие.
— Три сотни, шесть десятков… — процедил он сквозь зубы, чуть выгибаясь назад, когда его соперник крест-накрест придавил обе палки к его груди, пытаясь заставить его упасть. На лице хозяина от напряжения выступили капельки пота.
— Достаточно точно, — удовлетворился ответом Эль-Ронт, отодвигая оружие.
Маура воспользовался моментом, и все так же левой рукой яростно атаковал правителя. Тот едва успел отскочить, и мне подумалось, что его инстинктивное движение не являлось притворством.
— Три сотни, шесть десятков и пять дней! — сердито выкрикнул Маура, и снова замелькали лезвия. А Эль-Ронт казался почему-то довольным, насколько это можно было судить по его непроницаемому лицу.
В процессе поединка они медленно продвигались по направлению к опушке. Маура отступал все дальше, и позади него я ясно видел небольшую, но высокую кочку, о которую он, продолжая двигаться тем же образом, непременно должен был вот-вот споткнуться и упасть. Эль-Ронт упорно направлял его к этой самой кочке.
Я уже открыл было рот, чтобы предостеречь хозяина, но тут послышался приказ в моей голове, который я понял как «нет!». Это не был голос, не было слово, а скорее импульс, который, как ни странно, имел четкий смысл.
Тем временем Маура оказался впритык к кочке.
Не оборачиваясь, вспрыгнул на нее и отразил очередной удар.
Теперь он оказался чуть выше противника, что давало ему преимущество. Он замахнулся… И холодный язык лезвия застыл у самой груди правителя, подрагивая в лучах полуденного солнца.
— Най-ке [15]. — Одно нажатие пальцев, и грозные лезвия в оружии Эль-Ронта спрятались обратно в полый ствол. — Если бы на моем месте был настоящий враг, ты был бы уже мертв, — сухо сказал правитель.
— Вы проверяли меня? — напрямую спросил мой хозяин, тоже опуская палку. — Вы думаете, что я недостаточно силен для этого задания?
Эль-Ронт на мгновение прикрыл глаза. Я с первых дней приметил эту привычку у чужих, и гадал, означает ли она то же самое, что и у нас — усталость и желание скрыть свои чувства.
— Я думаю, что ты слишком силен, — наконец так же прямо ответил он. — Это меня и тревожит.
* * *
— Держи, держи… Сейчас!
Маура и Эль-Орин одновременно резко выбросили вперед ладони, и большой валун в нескольких десятках шагов перед ними почти бесшумно разлетелся на куски. Я еле успел прикрыть лицо от летящей гальки.
Странные тренировки на открытом воздухе длились уже второй день, и я с изумлением наблюдал за происходящим, сидя на кочке неподалеку.
Эль-Орин подошел к ближайшей сосне, осмотрев ее надломленный ствол.
— Ты целился в это дерево?
— Нет, — ошеломленно помотал головой мой хозяин. Казалось, он еще не совсем пришел в себя от только что сделанного. — Тоже в камень… Как вы сказали.
— Ты промахнулся.
— Я попробую еще раз.
— Нет. Это не игра, и у нас мало времени, — он вернулся и протянул руку за своим оружием.
Но Маура отступил на шаг, помедлил… И сделал ту вторую попытку, в которой ему было отказано. За спиной Эль-Орина ствол старой сосны раскололся надвое, словно в него направили весь невысказанный, накопленный гнев.
— Ты сделал это намеренно? — спокойно спросил чужой.
— Если бы я сделал это нечаянно, я мог бы попасть в вас. — Маура снял с пальца и вернул ему кольцо.
Эль-Орин подумал немного.
— Держи его у себя.
— Вы так мне доверяете?
— У тебя был шанс, и ты им не воспользовался.
— Как они работают, Аргон? Эти кольца? — вечером следующего дня тихо спросил Маура у Странника, задумчиво глядящего на звезды. — Отчего камни взрываются?
— От звуковых волн выше пределов даже нашей слышимости, — пояснил тот. — А с помощью звуковых волн ниже пределов слышимости достигается повреждение тела и даже смерть [16]. И это только по отдельности. А
