знаю чего думать!
– Мам, быстрее! Выругает же!
– Да-да, помню… сейчас… погоди.
Наконец, хотя и ценой очередной лжи, а все же Исэндар успокаивает мать и выбирается из дома. Наверное, думается по пути, лучше так, чем если бы старушка выдумывала себе какую-нибудь нелепицу про волков. И уж точно лучше, чем рассказывать правду. Еще и не поверит.
Мальчик даже не сразу замечает, что сумасшедший не увязывается, как обычно. Впрочем, теперь уже и ленточки в ногах нет, больше и слова безумца так не пугают, но увидеть его было бы хорошо. Вдруг дурак еще разболтает кому. Не поверят, конечно, но потом опять придется врать что-нибудь, чтобы отделаться.
Да и хорошо, что его нет. Так и не удается Исэндару окончательно решить, стоит ли рассказывать дураку, что происходит, когда отдаешь себя на волю прекрасной богини, чей алтарь спрятан в самом конце тайной тропы на волшебной поляне. Хорошо бы рассказать. Можно же и предупредить, что там будет, чтобы дурак подготовился, но вот его рука… сможет ли мужчина с одной рукой выбраться? Да и вообще, умом он помутился давно, а раз так, то можно ли точно сказать, что он хотя бы поймет, и оказавшись перед богиней, не сделает какую-нибудь глупость, сумеет выбраться и после вернуться в обычный мир, не сойдя с ума уже окончательно.
Сейчас он хотя бы жив. Кроме того, появляется мысль, что каждому богиня может устраивать свое испытание. Да еще и этот странный навык, который непонятно что обозначает и зачем нужен.
Словом, забот хватает и без дурака, да и точно не скажешь, поможет ли тому знание или же навредит, так что, подобравшись к кузнице, мальчишка решает, что говорить дураку ничего не будет. Пусть живет пока своим умом, да и заставить его переживать все то же, что пришлось испытать самому, мальчик не решится, и теперь он ясно это понимает.
Когда же Ильмар встречает в кузне и тут же начинает ругаться, все прочее сразу забывается.
– …Либо работаешь, как положено, либо проваливай! – кричит он, прежде злобно выругавшись. – Чуть ни полдня из-за тебя впустую… чего встал, дурья башка?! Вон, хватай кирку и мешки! И лопату тоже сам понесешь. И только попробуй мне жаловаться, что устал, я тебя так там и оставлю в горе! И топор возьми. И еще меч вот этот. Готов? Все, идем. Только дом от собак закрою.
Кузнец ничего не объясняет. Хочется, конечно, поинтересоваться, но только боязно. Опять еще разорется. Да и Ильмар ругается не так, как мать. Он хоть ни разу не ударил, только кулаком погрозил раз-другой, но выглядит мужчина страшнее, чем разъяренная мать в миг самого яростного негодования. Вот и не хочется его лишний раз тревожить, а потому идет Исэндар молча.
Да и сам кузнец в основном молчит.
– На! – ударяет он в грудь кулаком, держа топорик. – Ветки руби. Тут зарастает все так скоро, что луна не успевает смениться. Я буду сзади идти. Да смотри, и не думай сачковать у меня тут!
С мешками за спиной, нетяжелыми, но неудобными, мальчик пробирается сквозь густые кусты, прорубая себе путь в том направлении, которое указывает из-за спины кузнец.
– Правее! Вправо, говорю, возьми! – кричит он иногда сердитым голосом, но больше ничего не говорит, будто все еще злится.
Впрочем, едва начинается хоть какая-то работа, как и мысли постепенно тают. Усталость, заработанная прошлым днем, все еще не оставляет и теперь сразу напоминает о себе. Руки быстро слабеют, но Исэндар отчаянно старается не подавать вида, чтобы кузнец не велел идти домой, отказавшись от намерения помогать выковать хороший клинок.
Хотя, конечно, выходит не так хорошо, как кажется самому мальчику. Кузнец замечает его усталость, хмурится, вздыхает, но вместо того, чтобы выдать свою внимательность, только ругается сильней.
– Чего машешь, как веником! – подгоняет он. – А ну руби, как следует!
Мальчик старается изо всех сил. Да и кустарник никак не заканчивается. Эта непролазная гуща явно не желает пропускать в те места, куда желает попасть Ильмар. Да еще мужчина ничего не объясняет. Понятно, что нужно это все для изготовления клинка, но все же трудно работать, не понимая, как много еще и что конкретно нужно делать, не зная, как расходовать силы.
Впрочем, это далеко не то же самое, что пробираться сквозь полчища тварей из огненных земель. Теперь, пройдя испытание богини, начинает казаться, будто в мире и вовсе не может быть ничего, что нельзя сделать. Если уж выбраться из того мрака удалось, то и все остальное получится. И эти мысли поддерживают до тех самых пор, пока вдруг рука не проскальзывает за ветви.
Дальше уже кустарника нет. Протиснувшись вперед, мальчишка выбирается на огромный, холмистый луг. Зеленая, нетронутая паствой трава живым, колышущимся морем поднимается вверх, к горам. А впереди, недалеко уже ползет к снежным вершинам скала, по которой ни за что не вскарабкаться.
Мальчик застывает. Горы, которые видны из любого места в деревеньке, никогда еще не казались настолько громадными. Странно, но здесь, у подножия, все меняется. Взгляд неторопливо забирается по каменной стене, будто ищет путь, лезет к самой верхушке, и приходится задрать голову, чтобы он смог достать до снежных шапок, укрытых облачным шарфом.
– Чего встал, как столб! – толкает в спину кузнец. – А ну уйди с дороги!
Чтобы не потерять тропу, Ильмар обрубает ветви кустарников, через которые выскользнул на поляну Исэндар, затем подтягивает мальчишку, грубо схватив за мешок, подвязанный веревками и брошенный мальчику на плечи. Туда он складывает оба топорика, затягивает узел, хлопает по плечу так, что мальчишка чуть не падает, а сам кузнец проходит вперед.
– Пошли, – зовет он. – И так уже из-за тебя время потеряли. Небось, до темноты еще не успеем, а тогда здесь придется спать, прямо на земле.
Больше мужчина ничего не говорит. Вновь он становится молчалив, но в этот раз идти приходится недолго. Кузнец ведет к самому подножию гор, где эти каменные великаны еще больше поражают своими размерами. Вот так, глядя снизу вверх, кажется, будто горы уходят в самое небо. Там они пронзают острыми вершинами синий купол и, наверное, даже почти достают до звезд, этих маленьких, ярких точек, рассеянных по всему небесному покрывалу.
– Чего встал! – тут же бьет Ильмар по спине, и вновь так, что мальчик проскакивает два шага, едва удержавшись на ногах. – Сбрасывай мешок. Доставай кирки и лопату, и готовься поработать, как следует. Теперь мы только начинаем.
Исэндар сразу же набирает полную грудь воздуха, словно это придаст так нужной сейчас бодрости. Вернее, так и получается, и становится чуть легче дышать, и кажется, что усталость немного отступила после легкой передышки.
– Сюда, – указывает мужчина.
В стороне оказывается вмятина, которую сразу Исэндар и не заметил. Будто какой-то жуткий великан прогрыз в горе дыру, а впрочем, не очень глубокую.
Вмятина на каменистой стене уходит вглубь всего шага на три. Там даже есть небольшая тень и заметная прохлада, но светло, продувает легкий ветерок, торчат кривые углы разбитого камня.
– Ты с этой стороны долби, а я отсюда буду, – говорит кузнец. – И вот что, ты если меньше, чем я до вечера наберешь, то о клинке и не мечтай, понял? Все в дело пустим, на продажу. За работу я тебе, конечно, заплачу, но оружие тогда не сделаю. Пока ты сам за раз не набьешь руды, помощи моей даже просить не думай. Все понял?
Мальчик теряется на несколько мгновений, а Ильмар тем временем занимает позу. Мужчина широко расставляет ноги, крепко берется за рукоять кирки, метится и не сразу начинает. Затем он делает пару слабых ударов, а после, с мощным, звучным вздохом, со всего размаху ударяет по камню, сразу же умудрившись высечь искру.
– Хэть! О! Повезло.
Сообразив, что наткнулся на кусок руды, кузнец ничего не объясняет, но мальчишка уже сам спохватывается.
– Так а… чего делать? Ну, то есть, камень выбивать или…
– Камень, – бурча, оборачивается Ильмар. – Конечно, камень. Ты ж из него себе меч собрался ковать? Пф… камень. Руду, говорю. Чем слушаешь? Иди сюда. Видишь?
Кузнец показывает на то место, куда так удачно засадил киркой. Там, отколовшись, небольшой разлом открывает фрагмент грязной руды, которая, впрочем, даже и так похожа на целый кусок железа.
Тогда уже все становится ясно. Исэндар собирается вернуться на свое место и поторопиться тоже отыскать свой первый кусок руды, но кузнец продолжает.
– Долби камень вокруг. Руду все равно не пробьешь. Она тут хорошая, чистая. Гляди, аж блестит, если оттереть. Вот таких вот кусков наберешь полмешка, тогда и выкуем тебе меч.
– Полмешка?! – не сдерживается мальчик. Мужчина тут же одаривает его хмурым, недовольным взглядом, так что приходится объясниться. – Так ведь… это много… да?
Фыркнув и вздохнув, необычно сердитый Ильмар только качает головой. Он отворачивается и продолжает долбить камень, и мальчик уже тоже собирается приняться за дело, отступает, а тогда мужчина, не глядя на помощника, решает ему все-таки ответить.
– Ее еще обработать надо будет, очистить, закалить… то да се, – объясняет он. – Вот, считай, с полмешка у тебя один клинок и останется. Так что возьми кирку и паши, ежели не передумал.
Больше Ильмар ничего не говорит. Он снова замахивается, ударяет рядом с куском руды, продолжая выбивать ее из камня, и мальчик тоже оборачивается и теперь принимается за работу.
Правда, оказывается это гораздо сложнее, чем можно было подумать. Еще не добирается Исэндар до первого куска руды, как руки уже так слабеют, что кирка едва-едва не выскакивает и не улетает в сторону кузнеца. Испугавшись, что так можно и убить, мальчик ударяет теперь слабее, но тогда камень совсем не поддается.
До самого обеда все время тратится лишь на то, чтобы научиться правильно бить камень. Повернувшись так, чтобы кузнец был слева, а не за спиной, мальчик делает еще один удар и замечает, что звук изменился.
Правда, он ошибается, подумав, что нашел руду, хотя и быстро сам это понимает. Зато, камень поддается легче, откалывается мелкими кусочками, а один из осколков чуть не попадает в глаз.
– Все. Брось пока! – зовет кузнец. – Доставай еду. Перекуси. Только все разом не лопай, а то работа не пойдет. Сейчас еще поколем, а тогда снова можно будет чуток передохнуть.
Оставив кирку, мальчик следует указанию и вместе с кузнецом делает перерыв. Он замечает, как успокоился голос Ильмара. Еще недавно сердитый и недовольный, теперь он становится мягче. Хотя, пусть наверняка это узнать и нельзя, мужчина, наверное, просто тоже устал, вот и не кричит так же сердито, как с утра.
Сил уже к этому времени не остается, а вся работа впереди. Ни кусочка руды выбить не удалось. Как ее находить и вовсе непонятно. Может, есть какие-то приемы, но кузнец не рассказывает, да и спрашивать не хочется, еще разругается опять.
От передышки немного легчает. Усевшись на мягкой траве, хочется тут же заснуть. Исэндар только потому удерживается, что вновь пробудился голод, который и не дает подумать о сне. Кроме того, опять вспоминается прошлый день. Думается, что все лишь из-за этого, если бы не испытание богини, то можно было бы работать усерднее, а потому кажется, что все обязательно получится, надо только себя пересилить.
Хотя, трапеза быстро оканчивается, и Ильмар тут же зовет опять работать. Стоит нанести первый удар, и силы опять
