и тоже не испытал разочарования от того что, женщины след простыл. -Баба с возу... подумал он.
Глава 13.
'Обрядная' выручка все накапливалась и накапливалась. Кузя хранил деньги в диване. Его траты были минимальными. Водка, нехитрая закуска. Одежда его вообще не интересовала. Самый дорогая его вещь - холодильник- стоял почти пустой. Чудеса новой техники определялись для Кузи одним словом - излишества. Более того, он не плохо освоил цены на продукты питания. Цены же на другие товары не знал. Да и вообще деньги были для него весьма своеобразной ценностью. Ананас и рябчик не очень-то отличались между собой в его голове. Сладкое слово ' ананас' он услышал, правда, лет в девять при таких обстоятельствах: как - то вечером собрались Выдра, Борька Бакин - Кобан, Борька Четвергов - Четверг, Валерка Аламаев - Аллилуйя. Обсуждался серьезнейший вопрос. Кобан видел как на пищеблоке разгружали невиданный продукт. Продукт этот перевозился в деревянных ящиках, был переложен деревянной стружкой, имел овальную форму и был совершено белым. - Это ананяс, век воли не видать - шептал Кобан.- Делают его из сахара и молока. Вкус- полный улет - утверждал он. Весь коллектив смотрел на него широко распахнутыми глазами. У всех текли слюнки. Ночью было решено добраться до этого 'ананяса' любым путем. Собственно набеги на пищеблок были делом обыденным. Целью был хлеб, в котором детдомовцев особенно не ограничивали. В столовой его можно было есть, сколько хочешь. Запрет был на его вынос и хранение в тумбочке, под матрацем или под подушкой. Но организм мальчишек был устроен так, что именно перед сном почему-то непреодолимо хотелось поесть. Не реже одного раза в неделю кто-нибудь проникал в раздатку столовой и воровал из огромной кастрюли уже порезанный, оставшийся от прошедшего дня хлеб. Мальчишки редко засыпали без чмоканья в каком - нибудь углу спальни и возни, сопровождающей дележку. Но это была рутина. Вот спереть ' ананяс' или, скажем, такое лакомство, как печенье, было поступком из ряда вон. Дело в том, что все, кроме хлеба, хранилось в складе за дубовой с мощными петлями и громадным висячим замком дверью. Взять эту крепость было не просто. Окна склада также были защищены кованными крепкими решетками. Эти пути можно было исключить сразу как недоступные. Решение подсказал Выдра - проникнуть в склад через вентиляционную шахту. Ее выходом являлся вентилятор, укрепленный четырьмя болтами. Вход же в помещение склада закрывала решетка, замурованная в штукатурку. Весь следующий день прошел в хлопотах. В депо украли раздвижной гаечный ключ, с хоз. двора принесли и бросили в газон, спрятав таким образом, деревянную лестницу. Едва дождались вечера. На два часа раньше намеченного времени отправились на дело. Кобан споро отдал болты вентилятора. Самый худой и жилистый Четверг залез в отверстие шахты. Минут через десять он уже передавал друзьям ворованные ' ананясы'. - Много не взял-сообщил он шепотом - я там попробовал - вкус говно. Действительно, при вскрытии скорлупы продукт оказался совсем не вкусным. И уж никак не похож на сахар. Это были куриные яйца, которых никто из детдомовцев до этого не видел,хоть это кажется невероятным. Наутро, разумеется, был тарарам. Директор провел следствие, но виновных не нашел. Видно, по части сыска Бог талантом обидел. Потом, тем не менее, он прочел целую лекцию воспитанникам на тему ' От мелкого воровства через бандитизм к измене Родине'. Мальчишек оставили в покое, а болты на вентиляторе прихватили сваркой. Директор Парватов Владимир Диомидович - Парват,обожал словечко 'Итенть' и вставлял его к месту и не к месту. Он говорил - Будем итенть переводить воров прямым ходом в колонию. Или, вызывая к себе воспитанника и распекая за какую-нибудь проделку, заканчивал всегда одинаково - Еще раз повторится,итенть,мало не покажется. Кстати, водку Кузя впервые попробовал, получив ее из рук Парвата. Директор был заядлым охотником и брал воспитанников на уток вместо собак. Задачей тринадцатилетних в то время подростков было сплавать за подбитой дичью. Кузя на всю жизнь сохранил в памяти болотный запах мокрой утки. За один заплыв их нужно было собрать три-четыре штуки. За охоту таких заплывов бывало по пять-шесть. От ощущения обжигающе-холодной воды, впрочем, Кузя страдал меньше. Ему было жаль битых уток, и он молча ненавидел директора как убийцу. После заплыва нужно было бросить уток в мешок. Другим таким же мешком накрыть спину и сесть на корточки у костра греться до следующего заплыва. После охоты кто-то из друзей директора, глядя на замерзших мальчишек, предостерег его - Смотри, подохнут. Как никак октябрь. Парват недоуменно оглядел мальчишек-собачат, потом налил каждому по пол стакана водки и распорядился - Одевайтесь, итенть,и к костру, итенть, греться. Первое опьянение Кузе запомнилось тем, что он действительно согрелся и быстро заснул. Надо сказать, что все купальщики остались здоровыми, никто не подхватил даже насморка.
Глава 14.
Елена Андреевна Полякова после некоторого раздумья решительно набрала Кузин номер телефона. Она нервничала потому, что врать не любила. Когда он взял трубку, она сообщила - Я что звоню, Саша, пришли анализы. - Ну и как? - поинтересовался он. - Да так, что их можно толковать как сомнительные. Надо бы повторить. Кузя взорвался: - Не надо ничего повторять, ни анализов, ничего другого.- И бросил трубку. Короткие гудки показались Поляковой оглушительной пощечиной. Она неожиданно разревелась. Громко, по- бабьи, так, что этот звук услышал Дима, санитар из выздоравливающих больных. Он заглянул в кабинет и увидел, что женщина, которую он воспринимал как недосягаемую звезду, плачет. Это полоснуло его по сердцу необычайной болью сочувствия. И преданно глядя на свое божество, он приблизился и сказал - Лен Андреевна, если вас кто обидел, хочите, я того нолем сделаю. Полякова посмотрела на явно наспех вырубленное лицо санитара, его глупые, но преданные глаза, сразу успокоилась и строго сказала: -Стучаться надо, когда в кабинет входишь, Дима. Иди, иди, своим делом занимайся. Она умылась, подвела глаза, поглядывая в небольшое зеркальце. Оттуда на нее смотрело молодое красивое лицо, глаза выражали ум и решительность, Она улыбнулась себе, обнажив белые ухоженные зубы. Достала помаду, критически посмотрела на губы, которые ей еще недавно так нравились. Пухлые и четко очерченные, последнее время они казались ей несколько легкомысленными. Порылась в сумочке, достала другой тюбик, менее яркий . Накрасилась, полюбовалась увиденным и сообщила отражению: - Ну что, начинаем спуск на дно, профессор? Домой Елена Андреевна заскочила ненадолго, приняла душ, переоделась. Ее муж сидел на кухне и полировал о мелкую наждачную шкурку металлический цилиндр. Для чего-то нужно было отполировать поверхность этого цилиндра до зеркального блеска. Эта штука называлась штиф. Что потом с ним делал ее муж Николай, она не знала. Про себя эту полировку она называла онанизмом, хотя и год назад муж получил за свою работу государственную премию. Но даже в самых торжественных случаях медаль лауреата не надевал, она лежала где-то в красной коробочке. Елена Андреевна налила себе чашечку кофе, молча выпила ее, поглядывая на мужа, потом сказала: - Я. Николай, сегодня прийду поздно. Не дожидайся, ложись спать. Муж, не глядя на нее, качнул головой, что означало - к сведению принято. Она встала, несколько секунд смотрела на его сутулую, увлеченную делом фигуру. Хотелось добавить еще что-нибудь вроде - Продолжай мастурбировать с железом, а я пойду трахнусь с живым существом. Может, это доставит мне такое же удовольствие, как тебе твои железяки.- Но она промолчала и вышла решительно в июньский вечер, направляясь к Кузе и по дороге думая, что семейная жизнь из пылкого чувства давно перешла, минуя дружбу и привычку, в безразличие. Про то, что дни пролетают необыкновенно быстро и бессмысленно и чем дальше, тем все быстрее, она думала последнее время постоянно. Через несколько лет отвратительная старость будет мерещиться ей за каждым углом, выглядывать из каждой арки. Пока же она поднялась на Кузин этаж и остановилась у его квартиры. Потом позвонила, послышались тяжелые шаги, дверь открылась. Кузя какой-то миг смотрел на нее, но удивления в глазах его не было. Молча, посторонился, пропуская ее в квартиру. В комнате было чисто, только на столе валялась банановая кожура. Машка скалилась и хлопала в ладоши. Кузя вместе с креслом перенес ее на кухню. - Здесь пока побудь. Видишь, ко мне барышня пришла. Лена села на стул, достала сигарету. Руки у нее подрагивали. Кузя забрал сигарету, пояснив - Машка не любит. Я ведь даже пить бросил, не терпит выхлопа животинка. Действительно, лицо его изменилось, стало моложавым. Видя, как ей тяжело начать разговор, Кузя поднялся - Я. Лена, сейчас чайку сварганю Он принес чайник и наполнил чашки золотистым напитком. Принес так же печенье и лимон. Потом сел рядом, в глазах его она прочла понимание. И тогда она решилась пересесть на его колени, прильнула к груди, зарылась рукой в его уже совсем поседевшие волосы. - Я так соскучилась по тебе - шепнула она едва слышно - ты только бы знал, как я соскучилась, Сашенька. Ничего не могу с собой поделать. Он обнял ее, стал тихо поглаживать, поцеловал в глаза и губы, стал ее раздевать осторожно, словно ребенка. Потом, когда уже все кончилось, они услышали как, Машка хлопнула на кухне дверкой холодильника. - Обезьяна - то дрессированная? - удивилась Лена - шастает по холодильникам, как хорошая хозяйка. - Просто я ей объяснил - захочешь яблочка, вот так за ручку потяни и обязательно потом дверку закрой. Она и поняла, умница, все на лету схватывает. - А не хлопотно тебе, Саша, с этим зверинцем? - Да что ты! Кузя закинул руку за голову - Это же единственная живая душа, которая меня любит. Полякова повернулась, легла подбородком на его грудь - Так уж и единственная?- переспросила она. - Ну конечно единственная. Ей наплевать, кто я, что я, во что одет. Пока на работе, она все глаза проглядит - где там папочка? Я ведь, Лена, не сильно избалован вниманием. Да и ей досталось. Так что у нас полное взаимопонимание и сердечная дружба. - Не скучновато ли, Саша, вот так жить бобылем с удочеренной зверушкой? Не обманываешь ли ты себя? Кузя поморщился. - Всю жизнь ненавижу вранье и обман. Противно это. - Ну вот и ответь мне честно. Сколько прошло с той нашей ночи, что ж ты меня не позвал ни разу? Хоть бы улыбнулся когда при встрече. Ну давай отвечай, только честно. Кузя встал, подошел к столу, выпил залпом остывший чай, пожевал кусочек лимона и, как когда-то, много лет назад, подмигнув Поляковой, сказал со смехом - А зачем было звать, когда ты от меня убежала, как черт от ладана? И потом этот свитер неопределенного цвета, да и сапоги. Какое убожество! А сапоги, Леночка, все те же. Я их, правда, теперь на работе оставляю только потому что Машка уж очень брезглива.
Глава 15.
В сентябре к дню рождения Выдры Кузя совершил невероятное. Он заявился к Федору Ивановичу Сегеде, директору центрального универмага. Тот когда - то сам приглашал его. Знакомство состоялось в морге при печальных обстоятельствах. Погиб
