Ясновидящий

Дома уже практически не было, пожарные поливали дымящиеся угли. Откуда-то снизу слышались глухие выстрелы, это взрывались многолетние припасы Фомы Африкановича в его подвале. Друзей Кузя и здесь не заметил, впрочем, народа было, как на демонстрации. На деповском газике подъехал Фома Африканович, он вышел из машины, едва передвигая ноги и хромая сильнее, чем обычно. Подошел к тому, что недавно было его домом. До него дошел весь кошмар произошедшего только, когда вдруг в самом центре пепелища раздался довольно мощный взрыв и, словно из кратера, ввысь поднялось фиолетовое пламя, разбрасывая искрящиеся угли далеко в стороны. Фома понял, что это рванула тридцатилитровая стеклянная бутыль со спиртом. Спирт он собирал несколько месяцев, принося по триста, пятьсот грамм из элктроцеха, где его использовали для приготовления трансформаторного лака. Да и черт бы с ним, со спиртом! Рядом с бутылью в фанерном ящике хранились все его многолетние сбережения. Отчаяние, как ни парадоксально, вернуло Фоме силы. Все ему стало вдруг ясно. Детдомовская шпана отомстила за велосипед. И он быстро захромал к газику: -Ну-ка, Федя, - крикнул шоферу. - Давай к Мартынову в милицию. Майор Мартынов был начальником линейного отделения, его жена работала в непосредственном подчинении у Фомы. Подъезжая к зданию милиции, погорелец уже бился в истерике: -Сволочи! - орал он. - Сучье племя, да их и расстрелять мало! Их живыми закопать надо! Мартынов налил ему стакан воды из графина, но Фома нес что-то несуразное, про какой-то велосипед, какие-то угрозы. И майор решил прибегнуть к более радикальному средству, он влил в него с пол стакана водки. После этого только смог понять суть дела. -Не горюй, Африканыч, разберемся, в два счута,успокаивал он. - Ты рожи- то их запомнил? -Запомнил, запомнил! И век не забуду! Через минуту на том же газике они приехали в детдом и зашли к директору.


ГЛАВА 26


Детдомовцев выстроили на общую линейку. Директор Парват, начальник отдела милиции и Фома обошли шеренгу. При этом Фонька Хром выдернул из строя Аллилую, Выдру и Кобана: -Ну а ты что стоишь, итенть, как исусик? - глянул на Кузю директор. - Иди вон, итенть, за друзьями, ведь вы же не разлей вода. Доигрались, итенть, архары! - директор был испуган. Он быстро сообразил, что последует дальше. Выговором тут не отделаешься. Ладно, если только уволят, а можно и головы не сносить. В милиции ребят усадили на длинную скамейку, стоящую в коридоре, и по одному заводили в кабинет. Провожая машину, директор отозвал Мартынова и доверительно посоветовал ему, кивнув в сторону мальчишек: -Трое, итенть, отчаянные 'брехуны', а вон тот длинный, Кузьмин, не из врунов. С него и начинайте, итенть, он все расскажет. Мартынов в ответ только ухмыльнулся: -Не боись, у нас все заговорят, а надо будет и спляшут. Однако, вызвал на допрос первым Кузю. Мартынов долго, испытывающе смотрел на подростка. Высокий, не по годам парень выглядел грустно, но страха или растерянности майор не заметил. -Ну, садись, дружок, рассказывай. -А что рассказывать?- переспросил Кузя. -А все рассказывай с самого начала, с велика. -Можно и с начала - спокойно сказал Кузя. - К Выдрину Виктору приехала тетка, дала ему денег. -Так, погоди,- Мартынов придвинул блокнот. - Когда приехала, говори точную дату. -Точно день я не помню, месяца два прошло. -Сколько денег дала, говори точную сумму. -Полтинник, - уточнил Кузя -50 р, - пометил в блокноте Мартынов - Давай дальше. -Ну мы решили купить велосипед. -Молодцы! Дальше давай. -А дальше купили да и все. -Отлично! Когда, в каком магазине? -А мы не в магазине, на барахолке его купили. -А когда? -Да дня через три после приезда тетки, в воскресенье. -Во сколько это было? У кого купили? В чем был одет продавец? Кузя без запинки отвечал: -Было это часов в девять, мужик был одет в военную гимнастерку без погон. -Какую цену просил? -Да пятьдесят и просил. -Так, дальше рассказывай. -Домой приехали двенадцатичасовым, велик везли в тамбуре. Приехали, стали рыть яму. -Какую яму? - удивился майор. -Обычную яму, в лесополосе, чтобы было, где его хранить. -Долго рыли- то? -До самой ночи. -Молодцы! Ну, дальше что? -На следующий день натаскали вагонки с деповской свалки, обшили яму, сделали крышку. Крышку обложили дерном. - Хозяйственные ребята! - похвалил Мартынов.- Ну а дальше? -Ну а дальше,- грустно сказал Кузя, - велосипед украли. - Ай, ай, ай! Украли! Когда это было? -Ну недели полторы назад. - Продолжай,- требовал майор. -Кто-то увидел этого пузатого на нем. -Так, так.Уже теплее! -Пошли к нему домой, попросили велик вернуть. -Ну а он что же, бесчувственный? -Он отказал, мол велосипед у какого-то пьяницы купил. -Ну, а вы? -Ничего, погоревали и успокоились. -Молодец! Ну а пожар - то ты видел? -Видел - ответил Кузя.- Так все видели. Я и в Нижний порт сбегал поближе посмотреть. -А когда пожар начался, ты где был? -Я в спальне, на шконке валялся, пока не услышал пожарные машины. - А что так, не выспался, что ли? - Выспался, только болел, но когда пожарки загудели, вышел и увидел все. Мартынов встал, в раздумье прошелся по кабинету. Потом встал перед сидящим Кузей и сказал - Красиво спел. Иди пока в коридорчик подумай, А чтоб лучше думалось,- майор вдруг пудовым кулаком ударил Кузю в лоб. Удар был такой силы, что тот вместе со стулом улетел в другой конец комнаты и, ударившись затылком о стену, замер без памяти. Мартынов, приоткрыв дверь, позвал из коридора постового - Позови там кого-нибудь. Нужно вот этого поджигателя- он показал на распростертого подростка, - в ' клоповник' спустить, пусть отдохнет чуток. Кузю пронесли мимо опешивших друзей куда-то вниз в подвальное помещение. - Ну - потирая кулак, кивнул милиционер Кобану - следующий. Кобан, не без внутреннего содрогания, но, вполне владея собой, вошел в кабинет. Глядя в его маленькие, плутовские глазки, майор подумал - С этим возни будет побольше. Он достал пачку 'Беломора', протянул парню - Закуривай. Кобан прикурил и с удовольствием выпустил дым - Ну, как тебя зовут-то? -Борис - Ага, Борис. Давай рассказывай, как дом спалили.- Однако Кобан повторил сказанное Кузей почти дословно. Майор понял, что парни успели сговориться. Он опять повторил свой маневр. Прошелся, встал против Кобана, потом ударил, Однако тот был настороже, успел увернуться. Кулак попал в его плечо, но и этого хватило, чтобы парень оказался на полу. Майор пару раз пнул его носком сапога, потом поднял за шкирку и выкинул в коридор. - Этого туда же!- крикнул он. С Выдрой было все также. С разбитыми в кровь губами и носом он оказался в клоповнике. Последним зашел Аллилуя - Так, Аламаев. А почему погоняло такое Аллилуя? - А черт его знает, давно прилипло. - Ну, у тебя, конечно, та же история, что и у друганов? - Поинтересовался майор, прикидывая, что если он саданет этого дистрофика, тот, пожалуй, окочурится. - История она вообще одна - философски заметил Аллилуя. Мартынову послышалась издевка в его ответе - Ах ты, паршивец! - майор, соизмеряя силы, ударил мальчишку. Но в Аллилую попасть было не так - то просто. Кулак провалился в пустоту, и тут же, еще не разогнувшись,начальник милиции ощутил несколько довольно чувствительных ударов в скулу, потом почти одновременно под дых и в ухо. В глазах у него потемнело, он, правда, слышал голос дистрофика, который бил его, не торопясь и со смаком. - Нельзя, дядя- мусор, маленьких обижать - это за Кузю, это за Кобана - хлоп в живот- это за Выдру- хлоп по скуле. Мартынов, расставив руки, пошел на мельтешащую перед ним фигуру. Последнее, что он услышал - А вот за это меня Аллилуей зовут. Удар пришелся в челюсть. Мартынов упал всем своим крупным телом на дорожку, расстеленную вдоль всего кабинета. - Вот это и есть Аллилуя. Подросток полюбовался на свою работу. Ни ссадин, ни кровоподтеков, все чисто. Затем он вышел в коридор и на вопрос постового - Куда?- ответил - В 'клоповник', куда еще то? Тот спокойно проводил его в камеру. Мартынов через какое-то время очнулся, с усилием поднялся и сел в кресло. Голова прояснялась довольно медленно. Первое, что пришло ему на ум, догнать и прибить дистрофика, однако разум к нему уже вернулся. Он подумал о последствиях, подойдя к зеркалу осмотрел себя. Голова шумела ,но следов избиения он на лице не обнаружил .Потом, выглянув в коридор, спросил постового - Где этот последний? - Дык в камере - ответил тот растеряно, - все четверо в камере, а че? - Да ни че - ответил майор. Он вернулся в кабинет. Голова продолжала гудеть. Достал из шкафа бутылку, налил стакан и с трудом влил в себя. - Так - сказал он в слух - детишки, бля. И расхохотался -Ведь рассказать такое - никто не поверит, подобного за всю историю милиции не бывало. Доходяга - пацаненок отвалтузил сто киллограмового начальника милиции, да еще в его кабинете. Засмеют. Да что там засмеют, выпрут из ментовки за профнепригодность. Ох, дохлятина! Ох, негодяй!- думал он с оттенком восхищения. -Ну что ж, ребята, не хотите обойтись малой кровью, придется взяться за вас серьезно. Он вызвал лейтенанта Ибрагимова, зная, что тот не только толковый опер, но и законченный садист. Отдав ему заявление Фомы Африкановича и сообщив свои соображения, распорядился: -Сегодня пацанов не трогай, ничего они не скажут, съезди на место происшествия, осмотрись, потом в детдом, может, там кто-то что слышал. Проверь их алиби, словом, раскручивай дело по всей форме, и вот еще что, директор выдаст тебе личные дела, ознакомься, если информации будет маловато, посылай запросы в архив. Давай, Илям, разворачивайся на всю катушку. А свои дела передай, ну вон хоть Коволю, тот один хрен ничего не делает. Завтра утром доложишь. И еще, учитывая, что пацаны в явном сговоре, подошли в камеру кого-нибудь потолковей, пусть их треп послушает. После ухода Ибрагимова он опять приложился к бутылке, допил остатки. Пустую бутылку сунул в портфель и бросив постовому, уходя: -Я на совещании, буду завтра- пошел домой.


ГЛАВА 27


Кузе вернулось сознание, в голове стоял звон. В затылке он чувствовал пульсирующую боль. Огляделся. Помещение метров двенадцать, стены на всю высоту выкрашены темно-зеленой краской. Над металлической дверью тускло горит лампочка. В двери небольшое решетчатое окошко. Две трети пространства занимает деревянный настил, на котором Кузя лежал. У самого потолка в глубокой нише на стене узенькое окошко. Рядом сидят на настиле Кобан и Выдра. Выдра, опершись на стену, запрокинул голову, зажал ноздри пальцами, пытался остановить кровь, которая сочилась из разбитого носа. Кобан сидел, прикрыв глаза, и о чем- то думал. Кузя неожиданно поймал себя на том, что он понимает его мысли, словно бы слышит их. Кобан как раз размышлял о том, что сговорились, как врать, они очень даже вовремя. Кузя, вернувшись с пожара, нашел друзей на хоздворе, отозвав их в сторону, он сообщил -Сейчас менты прикатят.- Не теряя времени, друзья обговорили все детали: у кого взяли деньги, где хранили велосипед, у кого купили. Вот все это прокручивал в своей голове Кобан, а Кузя без всякого напряжения свободно считывал его мысли. Аллилуя, пританцовывая, выписывал круги по ничтожному клочку пола, не занятому лежаком. Когда его привели в камеру, он не сказал, что избил Мартынова. На вопрос Выдры, сильно ли ему досталось, беспечно махнул рукой: -А, ерунда! Сейчас он