углу под потолком крошечную видеокамеру, не удержался и поприветствовал невидимых зрителей дружественным жестом. Потом из того же озорства сел за самый просматриваемый с камеры стол, еще и прическу поправил, мол, как я вам? Прежде чем раскрыть папку, он глянул на компьютер – его системный блок имел странный вид, в нем не хватало входных отверстий ни для дисков, ни для флэшки, соседние были такими же. Сразу вспомнил, как им в интернате рассказывали, что подобные компьютеры стоят в Штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли для того, чтобы с них нельзя было ничего скачать. Выходит, этот «Элис» все же не совсем обычная фирма.
Раскрыв папку, он сначала пролистал ее. Помимо текста, в ней было порядка двадцати фото, в основном снимки трупов и сожженных машин. Текстовые материалы тоже имели особый вид: многие фамилии в них были тщательно закрашены обыкновенной шариковой ручкой. Уже интересно читать.
В основном это были протоколы допросов, и описание мест происшествий, вернее, не происшествий, а конкретных убийств – все посвящено организации под названием «Верность присяге». Фамилия Зацепина фигурировала почти на каждой странице. Но причем тут «Верность присяге» понять было совершенно невозможно. Да и ну его к черту понимать это!..
Не дочитав до конца, Алекс захлопнул папку и осмотрелся в поисках другого занятия. Включил компьютер, но как и следовало ожидать, без пароля тот был мертв. На подоконнике лежала стопка иллюстрированных журналов, а на стене, напротив окна мишень для дартса с тремя торчащими в ней стрелками. И блокируя в себе лишние мысли (время разложить все по полочкам будет потом), он принялся метать стрелки в мишень.
В кабинете начальника службы безопасности за поведением Копылова по монитору наблюдали Лавочкин, Николаев и Смыга.
– А паренек-то переигрывает, – определил Лавочкин.
– Скорее чувствует себя в роли главной кинозвезды, – не согласился Николаев.
Лавочкин жестом приказал Смыге вести студента в свой кабинет.
– Однако, действительно фрукт. Он даже не дочитал твое досье, – произнес Николаев, когда Костя вышел.
– Самое забавное, что за этот фрукт у нас могут быть неприятности гораздо более сильные, чем за Зацепина.
– С чего это ты так решил? – не очень поверил кадровик.
– Ты не знаешь этих гэрэушников: свои жизни они в грош не ставят, но не дай Бог тронуть их жен и детей.
– Даже если ребенок сирота?
– Особенно, если ребенок сирота!..
Дверь открылась, и в кабинет вошел Алекс. Чтобы как-то не выдать своей тревоги, он здороваться или что-то говорить не стал, ждал от принимающей стороны их первого хода. Интуиция подсказывала ему, что перед ним уже не та шантрапа из синей «Лады», что привезла его сюда, а действительно два больших профи из неких секретных служб, которые только рядятся под цивилизованных кабинетных управленцев.
Николаев занял свое излюбленное место в углу, а Лавочкин сел за свой стол и сделал гостю приглашающий знак занять стул у совещательного стола. Алекс послушно сел, и у них у всех получился почти равносторонний треугольник.
– Ну как чтение? – поинтересовался шеф безопасности.
– Да нормально. Только почему в вашем досье все фамилии ручкой замазаны?
– А ты не догадываешься?
– Почему?.. Догадываюсь, – от спокойного тона разговора, Алекс почувствовал себя гораздо уверенней.
– Хочешь сказать, что ты в курсе этой деятельности твоего дяди?
– Во-первых, он мне совсем не дядя. А во-вторых, я, что, должен заламывать руки и вопить во весь голос: «Какой ужас! Я и не знал, что на его счету столько трупов!», в-третьих, это полная липа. Там у вас какое-то убийство помечено августом девяносто седьмого года. В это время мы с Зацепиным рыбу ловили вместе с медведями на Камчатке. Могу даже фото предъявить.
– Никто и не говорит, что твой Зацепин напрямую кого-то убивал. Он просто разрабатывал эти акции, только и всего.
– А может, его в темную использовали? Мол, составь нам план устранения, а мы оценим твою профпригодность?
– И так пятнадцать раз подряд?
– Пятнадцать? Я как-то не сосчитал. – Алекс и не собирался отступать от своего плана защиты.
– Значит, само планирование убийств тебя ничуть не смущает?
На это у Копылова имелась домашняя заготовка.
– Знаете, когда мне говорят, что чем-то непременно надо ужасаться, я все сделаю, чтобы этим не ужасаться…
– Ты на каком курсе юридического? – вдруг спросил Николаев.
– На четвертый собираюсь переходить.
– А рассуждаешь, как дорогой модный адвокат.
– Прокурор, – поправил Копылов. – Только как прокурор.
– Может, ты сам в деле? – для острастки спросил Лавочкин.
– Я студент института управления и права, а ваши шпионские цацки мне обрыдли еще в сто четырнадцатом интернате. Или вы не знаете, что такое сто четырнадцатый интернат?.. Тогда я вас поздравляю.
Мужчины переглянулись.
– А юноша мне нравится, – заметил Николаев.
– Кто тебя научил от хвоста уходить? – зашел с другого конца Лавочкин.
– Ну кто, кто? В интернате это был наш любимый факультатив.
– Зацепин тебе говорил, что о нем у тебя будут спрашивать? – миролюбивым тоном поинтересовался кадровик.
– Вы знаете, он меня все семь лет нашего знакомства каждый месяц об этом инструктировал. Что именно мне на это надо говорить…
– Ну? – попался на крючок Лавочкин.
– Что он друг моих родителей еще по работе в Коста-Рике, – как вызубренный урок начал перечислять Алекс. – Что он являлся там официальным торговым представителем. Что и сейчас он официальный торговый представитель в странах Центральной Америки. Что закупает партии компьютеров и другой оргтехники. Что в память о родителях помогает мне иногда материально. Что у самого его детей нет, и я для него как приемный сын. Ну и так далее, – Он выразительно посмотрел на часы. – Похоже, на вторую консультацию сегодня я точно опоздаю.
– Вы, Александр или прикидываетесь, или действительно не понимаете важности всего этого? – снова завел свою волынку Лавочкин.
– Важно было, если бы меня об этом спрашивали в ФСБ или Прокуратуре. А это, мне кажется, немножко не то учреждение.
Лавочкин проигнорировал его колкость.
– Кто вам помог с Зацепиным отогнать машину в лес и вызвать «скорую»?
– «Скорую»?.. Для кого?.. Для дяди Пети?
В этой «невинности» было столько издевательства, что Лавочкин не выдержал:
– Может, хватит Ваньку валять?
– Да вы толком говорите! Я его видел последний раз в прошлый понедельник, двадцатого числа. Он меня на машине провез и в центре высадил.
– Куда он тебя вез?
– В инюрколлегию. Хотел, чтобы я в пользу наших шпионов от полтора миллиона наследства отказался. Я, естественно, ни в какую. Мы поругались, и он меня высадил.
– Полтора миллиона долларов? – живо произнес Николаев.
– Нет, рублей, – на всякий случай соврал Алекс.
– Я думал, твои родители были побогаче.
При упоминании о родителях Копылов слегка вздрогнул. Только сейчас он понял, где видел Николева прежде: на фото из малого тайника майора.
– А эти ранки на лице у тебя откуда? – продолжал допрос Лавочкин.
– С подругой баловались, у нее ногти, как у медведя.
– Это как же надо баловаться, чтобы все лицо поцарапать.
– Хорошо надо баловаться. – Алекс чуть свысока глянул на обоих мужчин, мол, вы, наверно, уже забыли, как с девушками можно так баловаться.
– А твои предположения, где сейчас может быть Зацепин?
– Он вообще-то мне ключи от своей хаты отдал на две недели. Сказал, к другу во Владимир подъехать хочет.
– В его машине мы обнаружили не только его кровь, но и другого человека. А что, если мы возьмем у тебя анализ крови.
– Пожалуйста, в любое время.
– Очень рад такой покладистости. – Лавочкин снял телефонную трубку и произнес: – Костя, пусть входит.
Дверь открылась и в офис вошла обыкновенная медсестра с пробирками и другими предметами для взятия анализа крови.
Как не владел Алекс собой, а все-таки слегка передернулся от подобного сюрприза.
Лавочкин и Николаев не сводили с него испытывающих взглядов. Пошли вы к черту, я просто сдавать кровь боюсь, отвечали им чистые карие глаза Копылова.
– Сюда, пожалуйста. Вот этому молодому человеку, – указал Лавочкин медсестре.
Та невозмутимо присела к краю стола Алекса. Потом быстро и умело взяла у него из пальца крови. После чего встала, вежливо всем кивнула и вышла за дверь.
– Если тебе больше нечего сказать нам, то ты тоже свободен, – сказал Лавочкин Алексу.
Уходя, Копылов чуть дольше задержался взглядом на кадровике.
Оставшись одни, Лавочкин и Николаев многозначительно посмотрели друг на друга.
– Ты заметил, как его всего аж передернуло?
Николаев пожал плечами:
– У меня, когда из вены кровь берут, тоже сердце в пятки уходит.
– А ведь ничего не боится паразит! И досье ему наше до голубой звезды. Либо законченный циник, либо действительно в курсе всего. Может, стоит ему устроить серьезный правеж? Двести процентов, что он знает, где Зацепин.
– Ты хорошо сам сказал о детях гэрэушников. Исчезновение Зацепина еще можно выдать за стечение обстоятельств, а вместе с ним его подопечного – это уже как акция иностранной разведки. Оно нам надо?.. Хотя можешь и последить за ним, я думаю, парню это доставит пребольшое удовольствие.
10
Преподаватель по истории юриcпруденции, увлекшись, вместо консультации прочел студентам целую лекцию.
– Адвокат Плевако был настоящим художником своего дела. Однажды перед присяжными, защищая совершившего уголовное преступление священника, он ограничился весьма кратким выступлением. «Этот человек десятки лет выслушивал и прощал нам наши прегрешения, – сказал он, – так неужели мы не можем и ему простить один его грех». Священника оправдали.
В аудиторию вошел Алекс, мимикой и жестом попросил у преподавателя извинения и прошел на свое место возле Юли.
– Ну что? – тревожно спросила девушка.
– Пытки и казнь отложили – главный палач заболел.
Она даже не прореагировала на его фирменный юмор, так торопилась сказать свое.
– А ко мне сегодня снова подходил человек за твоей характеристикой. Я и отдала.
– Черт! – вырвалось у него. – А я так и не увидел!
Юля высунула из сумочки фотоаппарат-мыльницу.
– А он у меня уже здесь.
Алекс уважительно изумился:
– Ну, принцесса, ты у меня настоящая энкавэдэшница!
11
Зацепин рисунки-портреты Лавочкина, Николаева и Смыги с Грибаевым рассматривал с живым интересом.
– Тебе точно когда-нибудь руку за это отрежут! – оказывается он тоже хорошо помнил того шутника с малого танкера. – Слышал я об этом холдинге. Считается, что его служба безопасности самая продвинутая. Может, против дешевого рэкета она и продвинутая, но не более того. Хорошо, если нами занимаются только они.
– Не нами, а тобой, дядя Петя, – сердито поправил Копылов, как-то вдруг переходя с куратором на «ты».
– Конечно, мной, это я случайно оговорился, – улыбнулся майор.
– А почему «Верность присяге»?
– Да вот хотели кое-кому напомнить об этом старорежимном словосочетании, чтобы лишний раз не забывали.
– А тебе как… устраивать эти акции было… не в лом? – Алекс с трудом подобрал подходящее слово.
– Сплю спокойно, если ты об этом. Говоришь, прямо в офисе взяли анализ крови? Но осмотром машины, ты сказал, занималась районная прокуратура?
– Ну да. В этом протоколе как раз фамилии не были зачеркнуты,
