Часть шестая
1
Обогнув Питер с востока, машина с Алексом и двумя операми выехала на Московское шоссе и понеслось по нему со скоростью ста сорока километров в час.
Несмотря на полученные тумаки и наручники, Алекс был спокоен, уже успев догадаться по интеллигентным лицам оперов, что это не отморозки из «Элиса» и не менты, а явно фээсбэшные службисты.
Его мобильник не был отключен и скоро должен был состояться ежевечерний контрольный звонок от Стаса. Ровно в девять телефон действительно зазвонил.
Сосед Алекса достал из кармана его телефон и посмотрел на экранчик.
Номер не определялся. Зато теперь Алекс не мог себе отказать в удовольствии, чтобы произнести:
– Похоже, парни, вы здорово влипли.
У водителя даже руль чуточку дернулся от такой наглости.
– Повыделывайся еще! – И Алекс снова получил сильный удар по животу. В отмеску он каждый час стал проситься по малой нужде, ссылаясь на свои якобы отбитые почки. И ничего, у каждого леска останавливались и дожидались, когда он там все закончит. Бежать в наручниках можно было, но не хотелось, а вот затянуть поездку получалось. Судя по тому, что его не пытались расколоть по горячим следам, все безотказные улики на него уже давно собраны. Смущало только, что к нему обращались как к Волкову – кажется, под своей новой фамилией он еще не успел наделать ничего криминального.
Уже по дороге чекисты по телефону получили указание везти арестованного не на Лубянку, а на конспиративную квартиру. Подполковник Фролов решил лишний раз подстраховаться и не делать столь скользкое дело достоянием слишком большого числа свидетелей.
В три часа ночи Копылова привезли к старому сталинскому дому, и препроводили в хитрую многокомнатную квартиру, из которой выход имелся в два разных подъезда. Здесь Алекса поместили в глухую «тещину комнату», где имелся топчан, биотуалет, и крошечная видеокамера, замаскированная в потолочной лепнине, и оставили дожидаться начала трудового дня Фролова. Свет стоваттовой лампочки не давал полежать и подумать, поэтому Алекс решил его вырубить. Ни с топчана ни с биотуалета до высокого потолка было не достать, а вот если биотуалет водрузить на топчан – то в самый раз.
Дежурный в соседней комнате с любопытством наблюдал по монитору за этими телодвижениями арестанта и не сдержал смеха, когда Алекс с возведенного сооружения не удержался и слетел на пол. Но цель была достигнута – лампочка не горела.
Прежде чем увидеть арестованного подполковник выслушал доклад капитана Узденцова, того самого опера с лошадиным лицом, что старательно лупил Алекса по животу. Фролов, даром что был сугубо кабинетным дознавателем, очень любил вникать в подробности того, что происходит за пределами его кабинета. Все его подчиненные это знали и относились к слабости босса по-разному. Капитана Узденцова, например, это всегда порядком раздражало, мол, какая разница, какого цвета был галстук у убитого и какой размер его обуви.
– Говоришь, оказал сопротивление? А где это было? – Фролов пытливо глянул на подчиненного.
– Возле его дома.
– Наверно и свидетели были?
Узденцов молчал, понимая, что иначе последуют вопросы о свидетелях.
– Плохо, очень плохо. Не могли другое место выбрать?
– Никто не думал, что он такой шустрый окажется, – хмуро отвечал капитан.
– Ну а потом что?
– Ровно в девять вечера прозвонился его мобильник, причем номер не определился. Волков, как будто ждал этого звонка – сказал нам, что вот теперь мы совсем влипли. Потом была еще парочка таких же неопределяемых звонков.
– А про свой арест пытался что-то выяснить?
– В том-то и дело, что нет. Как будто знал, за что и куда его везут.
– В адрес не входили?
– Нет. Он сказал, что там его подруга борщ варит. Решили дополнительно не светиться.
– Думаешь, соврал?
– Парень явно ушлый, мог и соврать.
– Вы его хоть не били?
– Разве что пару раз по печени, чтоб не крутился.
– Документы какие были с ним?
– Паспорт и студенческий.
Поведение студента порядком озадачивало: так действительно не мог себя вести посторонний курьер, действующий втемную. Пока его везли в Москву, дежурный на конспиративной квартире выяснил, что означенный Дмитрий Волков приезжал из Питера в Москву накануне вброшенных в почтовые ящики московских писем. В общем, тоненькая ниточка успела за ночь превратиться в крепкую веревку, и Фролов почти не сомневался, что сейчас она достигнет прочности стального троса.
– Хорошо, давай его сюда.
Капитан вышел и тут же вернулся с Алексом, который был снова на всякий случай в наручниках. Фролов жестом отпустил Узденцова, вгляделся, как следует в арестованного и похолодел от неожиданного открытия. В его папке лежали добытые с большим трудом фото Александра Копылова и Петра Зацепина, и сейчас в петербургском студенте подполковник узнал юного отпрыска семьи военных разведчиков Копылова. В голове Фролова мгновенно возникла целая каша из версий про некую разработку некой политической комбинации московского разлива с этим американским компроматом. Да и как иначе, если парню поменяли не только место жительства, но и фамилию? Не сам же он на Курском вокзале купил себе новый паспорт? За эту чехарду говорило и поведение арестованного: совершенно бесстрашное и полное уверенности в собственной безопасности.
– Где сейчас находишься, знаешь? – Такой вопрос, конечно, был не самым сильным, но ведь с чего-то надо было начинать.
– Догадываюсь, – Алекс тоже не спешил быковать.
– А почему сопротивление оказывал?
– Так ведь криминальная столица сейчас там у нас.
– И ты подумал, что это братки? – Фролов все еще не мог собраться с мыслями. Как же ему не хотелось без санкции начальства признавать в арестованном воспитанника сто четырнадцатой школы-интерната!
– Именно так! Я в карты пятьдесят тысяч проиграл. Тут своей тени станешь бояться, – плел свое Алекс, не сильно надеясь, что ему поверят.
– А что в Москве делал месяц назад?
– Приезжал за деньгами, – без заминки ответил Копылов.
– Нашел?
– Нет. Тот, кто обещал одолжить, на встречу не пришел.
Фролов взял со стола паспорт Алекса и более внимательно его просмотрел.
– Новый паспорт. Получил два месяца назад. Чего так?
– Потерял. Новый и выписали.
– Английский язык знаешь?
– Да так по чуть-чуть.
– Почему разместил в интернете свой английский текст?
И на это у Алекса имелся готовый ответ.
– Деньги дали. Вот и разместил.
– Кто? Незнакомец?
– А почему вы спрашиваете с такой иронией? Как раз незнакомец и попросил.
– Опознать сможешь?
– Конечно.
Показывать арестованному его собственное фото смысла не имело, а вот с Зацепиным Фролов решил рискнуть. Вынул пять снимков сорокалетних мужчин и веером разложил перед Копыловым. Алекс сразу увидел своего «дядю Альберто», но фото было десятилетней давности, стало быть, самого Зацепина у них в узилище не было.
– Вот этот? – Алекс уверенно указал на своего бывшего куратора.
Это узнавание вовсе не облегчило затруднения Фролова, скорее наоборот.
– Твое признание сняло с тебя половину вопросов, но вторая половина осталась. Мы приступим к ней чуть попозже. А пока отдыхай. Тебе принесут в комнату телевизор.
Подполковник поднялся, в кабинет тут же вошел забрать арестанта Узденцов.
– У меня в бумажнике были деньги. Я прошу купить мне трусы, носки, зубную щетку и полотенце. И в душ, пожалуйста, хоть с холодной водой, – упирался, не желая просто так уходить Алекс.
Фролов недовольно посмотрел и… согласно кивнул, глядя на капитана: сделай!
2
Не дозвонившись до Алекса в условленное время, Стас повторил свой звонок через полчаса, включив при этом прослушку. Ответом ему были долгие гудки, которые в самой квартире не были слышны, значит, мобильник без сомнения находился при Копылове. Последние же живые звуки в его жилище были зафиксированы лишь до полудня, когда он собирался на встречу с инструктором. Следовательно, малыш снова загулял. Первое, что пришло Стасу в голову, это любовное свидание Алекса с аудишной Инной, мол, плел словеса про курящих женщин, а сам все же, видимо, позвонил ей с таксофона и договорился о новой встрече. Ну что ж, кто осудит 20-летнего Ромео за подобный обман старорежимного инструктора? Гауптвахта у них в учебном отделе для таких случаев как-то не предусмотрена.
Тревога охватила Стаса лишь в семь утра, когда мобильник и квартира Алекса по-прежнему не подавали признаков жизни. При запросе в отдел связи округа, там определили нахождение означенного мобильника на северной окраине Москвы. Запрос на вокзал и в аэропорт не дал сведений о перемещениях в Москву ни нужного Волкова, ни Копылова. Стало ясно, что малый рванул в Белокаменную либо на автобусе, либо на попутке. И инструктор окончательно рассвирепел: чем больше делаешь поблажек, тем сильнее тебе садятся на шею. От немедленного рапорта на отчисление из разведучебки Алекса спасло его полное отсутствие на месте – для порядка Стасу требовалось лишь заслушать последнее слово отчисляемого. Занявшись более интенсивным тренажем двух других своих фабзайцев, инструктор просто выкинул на время Копылова из головы, решив дожидаться пока тот сам не нарисуется перед его взором или ушами.
Тем временем Алекс, сидя в своем комфортном застенке, предполагал все прямо противоположное: что, узнавший о его московских делах Стас, непременно свяжет его исчезновение хотя бы с тем же «Элисом» и поставит на уши своих столичных гэрэушных коллег. Последние же, не найдя ни элисовского, ни милицейского, ни прокурорского следа, неизбежно выйдут на фээсбэшников. Вот, как говорится, и проверим, насколько гэрэушники ценят своих кадетов-курсантов. Пока же Алекс видел свою ценность лишь в глазах чекистов: не только покормили, пустили в душ, принесли телевизор, но и в самом деле дали переодеться в чистое белье и даже про новую рубашку сами сообразили.
Беспокойство вызывала лишь обещанная вторая половина допроса. А ну как будет указание разговаривать с ним по более жесткой системе? После столь ласкового приема, призванного расслабить арестанта, явится злой следователь, который будет орать по сто пятьдесят обвинений в минуту, а то и особые уколы пустит в ход, детектор лжи или каменные кулаки своих оперов.
3
Чтобы решить судьбу питерского студента, Фролов вызвал своего начальника прямо на конспиративную квартиру. Тот приехал, но в квартиру подниматься не стал. Все обговаривали, прохаживаясь возле детского садика в соседнем дворе.
– Я не исключаю, что парня подбросили нам как отвлекающую наживку: проглотим мы ее или нет, – торопился высказать свои опасения Фролов. Севрук сосредоточенно слушал. – В конце концов, что мы ему можем предъявить? Что изо всех сил пытается привлечь внимание к своей американской информации? Как объяснишь, что это сейчас только черный пиар, не более того?..
– Что он делает в Питере под чужой фамилией выяснил?
– Учится в институте, что еще делает? Боюсь слишком сильно выяснять, вдруг окажется, что это только прикрытие для другой его деятельности?
– В двадцать-то лет?.. – Севрук не мог скрыть своего скепсиса.
– Его три года обхаживал здесь, в Москве, небезызвестный Петр Зацепин, которого до сих пор так нигде и не нашли. Парень сразу указал на его
