фото, значит, знает, что тот исчез так исчез.
– Что предлагаешь?
– Если не будет никаких указаний сверху – отпустить.
– Чтобы он продолжал в интернет выкладывать свою штуку?
– Не будет выкладывать, – уверенно произнес Фролов.
Севрук вопросительно посмотрел на него.
– Перевербовка, – просто сказал довольный своей идеей подполковник.
– Против ГРУ?
– Нет никакого ГРУ. Есть просто парень, который якобы за деньги Зацепина привозил письма из Питера в Москву, а затем размещал черный пиар в интернете. И все.
– Так какая же здесь перевербовка? – не понял Севрук.
– Никакой. Обычная вербовка институтского сексота с обязательством найти, если получится, того же Зацепина. Если это игры ГРУ, то после нашей вербовки, парень превращается для них в подозрительный и ненужный балласт.
– Но так мы закроем только один канал утечки этого пиара.
– Когда они увидят, что этот пиар не имеет никаких последствий, они сами его прекратят. И парень с подмоченной репутацией будет лучшей тому доказательством. Заодно и мы свое лицо сохраним.
Минуты две они зашали в полном молчании.
– А ты знаешь, это выход, – вынужден был признать Севрук.
4
Второй допрос Копылова тоже не занял много времени. Для дополнительного устрашения Фролов достал из стола маленький диктофон и проговорил в него:
– Двадцатого сентября 1999 года. Допрашивается Дмитрий Николаевич Волков. Итак, вы признаете, что по заданию незнакомого вам человека привозили из Петербурга в Москву шестнадцать писем адресованные редакциям газет и опускали их в почтовые ящики?
От такого подхода Алексу было сильно не по себе, но деваться было некуда.
– Не по заданию, а по просьбе. Просто чтобы эти письма быстрее дошли до адресатов.
– Вы признаете, что привозили эти письма и опускали в почтовые ящики? – сухо повторил подполковник.
– Признаю.
– Также вы признаете, что семнадцатого сентября 1999 года по просьбе того же человека, разместили в интернете порочащую российских государственных служащих информацию?
– Я просто перегнал с его диска в интернет один файл.
– Знали ли вы, что именно было в этом файле?
– Нет, не знал.
– Какую сумму вы получили за выполнение первой и второй просьбы?
С этим было легче.
– За первую три тысячи рублей, за вторую пять тысяч рублей.
На этом Фролов выключил диктофон и с улыбкой произнес:
– Очень хорошо.
Алекс, сжав челюсти, дожидался продолжения, лихорадочно соображая, так ли как надо он ответил, и чем это потом может отозваться.
– Теперь осталось только найти того нехорошего человека, который тебя обо всем этом попросил. Ты согласен нам помочь?
– Ну, если он ко мне еще раз обратится…
– Стало быть, согласен?
– Да, согласен.
– Сам понимаешь, что коль скоро ты попал в такой переплет, выпустить тебя совсем девственным мы отсюда не можем. Понимаешь?
Копылов угрюмо молчал.
– Да ты не хмурься. Жизнь прекрасна и удивительна. Всего-то и нужна твоя маленькая подписка…
– От невыезда?
– Да нет, другая подписка. О сотрудничестве с нашей душевной организацией.
– В смысле вашим стукачом быть?
– Ну, это слишком примитивная терминология, людей глупых и пугливых. Ты же у нас не такой? Если у человека есть тайны, он должен сам заботиться об их сохранении, а не сердится на тех, кто в них, в эти тайны проник. Не так?!
– Не знаю.
– Тебе уже двадцать лет. Друзей детства, любимых девушек или родственников это обязательство не касается. Стало быть, перед своими новыми приятелями и знакомыми ты ничем не обязан. Стоит тебе посмотреть на них, как на предмет твоего исследования и расследования и все станет на свои места.
Несмотря на всю серьезность положения, Алекс не смог удержаться от сарказма:
– Значит, и само ваше заведение я тоже могу рассматривать как предмет расследования и при случае настучать на вас вашему начальнику.
– Не просто можешь, а обязан это сделать, если сумеешь, конечно, – подполковник слегка улыбнулся. – В общем, подписываешь, и успеваешь на вечерний питерский поезд.
– А плата за это какая-то полагается?
– Только косвенная. Сможем помочь потом с трудоустройством.
– А если я откажусь?
– Тем самым ты признаешься в сговоре с этим твоим неизвестным человеком, и расследование тогда пойдет другим путем.
5
На Лениградский вокзал Алекса отправили в той же машине, в какой привезли на конспиративную квартиру. Водителя не было, Узденцов сам сидел за рулем. Он же купил Копылову и билет на поезд. Вручил его вместе с документами, портмоне и пластиковым пакетом, в котором лежали старая рубашка, носки и трусы Алекса. Вид у Узденцова был самый невозмутимый и слегка надменный. Чтобы сбить с него эту спесь, Копылов раскрыл свое портмоне и пересчитал деньги – за вычетом платы за вещи, все было на месте. А железнодорожный билет?
– За счет заведения! – довольно ухмыльнулся его проверке фээсбэшник.
Он был высоким и костлявым и явно превосходил Алекса и силой и бойцовскими навыками. На таких, как знал Копылов, сильнее действуют удары в голову, чем в живот, но выбирать не приходилось. До отправления поезда оставалось минут двадцать.
– Кто-нибудь отсюда пасти меня в Питере будет? – спросил Алекс.
– А что, хочешь, чтобы отсюда? В Питере тебя свои пастухи найдут.
– Мне в туалет, – попросился Копылов.
– В поезде сходишь.
– Там еще час туалеты открывать не будут. А мне надо.
Делать нечего – Узденцов поплелся в туалет следом за поднадзорным. Пока тот был в кабинке, капитан перед зеркалом поправлял прическу и прилаживал на голову свою фасонистую кожаную кепку.
– Давай уже, а то опоздаешь, – недовольно поторопил он Алекса.
Копылов вымыл руки и вытер их носовым платком.
– Ну! – совсем занервничал Узденцов.
– Извини, все только личное! – произнес Алекс и коротко ударил капитана в солнечное сплетение. Как ни крепок был фээсбэшник, а задохнулся и почти вдвое согнулся к изумлению двух стоящих у писсуаров мужиков.
А Алекс, сорвав с головы капитана его кепку, уже вовсю спешил к поезду. Показывая билет, заскочил не в свой, а в последний вагон, бросив проводнице:
– Меня подруга обещала проводить. Можно я здесь пока постою?
Две минуты спустя поезд тронулся, на платформе не появилось ни подруги, ни Узденцова, и успокоенный Алекс отправился в свой вагон.
«Заведение» все же сэкономило на новом сексоте, обеспечив его только сидячим местом. Но новобранец был не в претензии: пусть хоть так, зато снова свободен.
С хищным удовлетворением вертя в руках трофейную кепку, Алекс нервно вскинулся, когда сзади подошла проводница и остановилась рядом с ним. Миловидное простое лицо смотрело на него с каким-то непонятным участием.
– Ну как вы тогда? Выздоровели?
Он продолжал смотреть на нее, ничего не понимая.
– Вы тогда ночью ехали с температурой. Я еще вам аспирин принесла.
– А, да-да! Спасибо. Мне тогда это здорово помогло.
– Может, чайку?
– Конечно! Обязательно!.. Секундочку, – остановил Алекс проводницу. – Не могли бы вы дать мне чистые листы бумаги и ручку?
– Я посмотрю, – пообещала девушка.
Он ждал чай, а в голове словно звучал издевательский голос:
– «Я, Волков Дмитрий Николаевич, согласен сотрудничать с Федеральной Службой Безопасности Российской Федерации. Обязуюсь не совершать неправоправные действия и сообщать любые сведенья о тех людях, с которыми мне придется вступать в контакт. При этом обязуюсь никому не открывать свое сотрудничество с ФСБ. Я предупрежден о том, что за нарушение этого обязательства подлежу строгой уголовной ответственности…»
Во всем этом был единственный плюс, что ни разу не прозвучала абревиатура ГРУ, хоть за это ему не будет светить уголовный срок. А за остальное только успевай загибать пальцы: участие в расправе над Николаевым, двухтрупная разборка с «элисцами», теперь еще это стукачество…
– Извините, я нашла только это, – молоденькая проводница вместе с чаем подала ему какие-то железнодорожные инструкции, ручку и старый иллюстрированный журнал, на котором было удобно писать.
– Отлично, – просиял он, – то, что надо!
И по свежей памяти стал на оборотной стороне инструкций рисовать всех четырех персонажей, которых ему довелось увидеть на конспиративной квартире: кроме привезших его оперов, запечатлел Фролова и дежурного, что приносил ему разогретые в микроволновке сосиски с гречкой.
Когда Верочка, так звали приятную проводницу забирала пустой стакан, он раскрыл было рот, чтобы заговорить с ней, однако несносная соседка-пассажирка раньше его заговорила с ней, и проводница упорхнула прежде чем он успевал ей что-то сказать. Ночью Копылов дважды проходил к туалету, надеясь завязать с ней легкий флирт, но всякий раз заставал ее в служебном купе в компании других проводников, и в досаде проходил мимо.
Зато утром ему повезло. Выходящий следом за ним из вагона мужчина перекрыл своими баулами выход другим пассажирам, и секунд на тридцать Алекс оказался на перроне с проводницей наедине.
– Верочка, а вы надолго здесь, в Питере? – напрямик спросил он.
– Еще точно не знаю. Ночным, наверно, назад в Москву. А что?
– Хотите, я вам покажу здесь свои любимые места? Или вы только по магазинам?
– Мне еще вагон сдавать. Это час-полтора.
– Давайте я вас подожду через полтора часа у центрального выхода с Московского вокзала?
– Давайте, – просто согласилась она.
6
Стас так и не сумел выдержать до конца характер – в полдень сам позвонил Алексу на трубу.
– Да, товарищ начальник, – тотчас отозвался Копылов, словно специально держал мобильник в руке.
– Ты где? На улице?..
– Нет, в Эрмитаже.
– Ничего не хочешь мне сказать?
– Хочу, но или сегодня ночью, или завтра с утра.
– Завтра полдевятого я у тебя. И постарайся хорошо продумать свое выступление.
– А разве я когда-нибудь плохо продумывал свои выступления, – с обычным своим задором ответил этот негодник.
В шесть вечера ожила и квартира Копылова. Слушавший другую квартиру инструктор, немедленно переключился на своего главного фабзайца-креативщика.
– А вдруг ты маньяк? – произнес приятный девичий голос.
– Ну конечно, маньяк, – тут же согласился с ним голос Алекса. – И расчлененные трупы красивых девушек складываю в ванной.
А еще было то, что Стас через наушники почувствовать до конца не мог. Как Вера стояла в дверном проеме, до конца не осмеливаясь входить в чужую квартиру.
– Ну, Дима, ну давай в другой раз, – попросила она, переступая с ноги на ногу.
– Где мы, а где другой раз? – стоя в глубине прихожей, Копылов пальчиками как маленького ребенка приманивал ее к себе.
– Мне через час на поезд надо успеть.
– Вот и успеешь. Чаю попьешь, согреешься и успеешь.
Он за руку все-таки втянул ее в квартиру. Подавая пример, снял куртку и повесил на вешалку. Протянул руки, что помочь снять ее форменный плащик.
Девушка пугливо отстранилась:
– Не надо. Мне не жарко.
Алекс прошел на кухню, включил чайник, достал поднос и стал выставлять на него чашки, сахар, печенье.
Вера по-прежнему в плаще заглянула на кухню.
– Эта твоя квартира или ты ее снимаешь?
– Разве такая халупа может мне принадлежать? Конечно, снимаю. Есть мороженое, хочешь с чаем, очень классно. Есть коньяк. Но я не знаю вдруг ты буйная во хмелю?
– Хватит издеваться.
С подносом он направился в комнату. Вера пошла следом, с любопытством оглядывая
