Как там на дне Ада?

перемешиваясь и переливаясь один в другого, как будто затанцевали какой-то зажигательно бурный, цыганский или испанский  танец.

Потом танец начал потихонечку затихать, все  успокоилось и небо погасло. Только на западе еще немного отсвечивал краешек неба около горизонта. Потом исчез и он. Все, день закончился. Наступил вечер. Я  тряхнул головой, сгоняя оцепенение.
(Показать кадры заходящего казахстанского солнца)

В комнате начало быстро  темнеть. Я  громко выдохнул воздух из своей груди,  крякнул, еще раз тряхнул головой, сбрасывая с себя оцепенение от увиденного и вернулся к кровати.  Мой  сосед по кроватям, пожилой монтажник, глянул на меня, усмехнулся и сказал:
          -- Что, проняло? Новичков всегда пронимает. А потом привыкают и начинают уже ничего не замечать.
          -- Да-а, - протянул я, - Невероятно! Скажи мне, кто раньше, про такое – в жизни бы не поверил.

Привыкнуть к таким закатам я так и не смог. Смотрел их практически каждый вечер, если не мешали соседи по комнате, Смотрел, любовался переливом светящихся  на небе живых н красок,  впитывая в себя их неземные  оттенки,  и мне  не надоедало.  Как не может надоесть вид стремительно бегущей в русле воды ручья или же пляшущих в костре языков пламени.
           


ЧАСТЬ ВТОРАЯ

СМРАДНОЕ ДЫХАНИЕ  СМЕРТИ


( Надпись на экране - прошло три года)

( Камера показывает  панораму Байконура тех лет. На виде  сверху, а  затем  уходит от города в степь и приближается к поселку из десятка пятиэтажек  из белого кирпича,  снижается  к отдельному  зданию, около которого стоит  армейский автобус.)

Из здания выходит молодой  парень лет двадцати пяти, одетый в синий рабочий комбинезон  с сумкой и маской сварщика  в руке. Это Андрей. Повзрослевший и возмужавший. Вместе с ним выходит еще два парня таких же лет с чемоданчиками в руках, в которых размещалась аппаратура для контроля сварных швов. И все они  садятся в автобус.

Автобус едет по бетонной дороге, проложенной по степи и подъезжает к  громадному бетонному сооружению,  выступающему над поверхностью земли  в виде  большой круглой бетонной площадки и имеющей четыре утопленных в бетоне диаметрально противоположных  прохода к  ее центру.

А  в  центре бетонной площадке был расположен открытый металлических люк диаметром  метров в десять. Этот люк перекрывал  в исходном  положении отверстие подземной шахты, где должна была размещаться баллистическая ракета.

Оба парня  выходят из автобуса и подходят к одному из радиальных проходов  в бетонном воротнике шахты. Проход во внутрь закрывает стальная дверь с колесовым штурвалом механизма ее открывания.  Но рядом на стене размещен кнопочный пульт.
Андрей нажимает одну из кнопок.  Дверь открывается. Они  заходят во внутрь шахты.

Это  полукруглое бетонное помещение, называемое оголовком шахты с целым рядом стальных дверей по периметру оголовка. Они  подходят к одной из дверей, нажимают кнопку на пульте. Дверь бесшумно открывается.  Это была дверь лифта, ведущего на самое дно шахты, под самый ее стакан. Стакан – это громадный стальной цилиндр диаметром метров десять и длиной  метров в пятьдесят, вертикально закрепленный в шахте  и забетонированный по периметру горловины шахты. Стакан был предназначен для размещения ракеты в ее предстартовом  положении.

Они  закрывает за собой дверь  и  нажимают кнопку спуска.

Камера показывает движение кабины лифта по специальному помещению шахты, называемым лифтовым коробом подземное бетонное помещения, в верхней части которого размещены шесть днищ емкостей для хранения «гептила», азотной кислоты и воздуха, опутанных системой металлоконструкций из нержавеющего профиля и системой трубопроводов из алюминия и нержавеющей стали. На колене одного из трубопроводов диаметром 189 мм и оказался злополучный дефект, который должен заварить наш герой сварщик по имени Андрей.

(Далее идут закадровые мысли Андрея передаваемые вслух)
           
Я с ребятами  спустился на лифте под стакан, когда слесари  монтажники  уже подготовили бракованный сварной стык для повторной сварки.  Они  выбрали в сварном шве дефектные  участки специальной  «бор машинкой»  и сделали на их месте фигурную канавку, так называемую разделку,  для предстоящей сварки.  Мастер ОТК проверил разделку на соответствие чертежам  технологической карты и сделал запись в журнале сварочных работ о допуске к сварке. Я заварил  шов аргоно-дуговой сваркой.  Слесарь, ждавший нас здесь,  зачистил шов, а ребята рентгенологи  с помощью специального портативного рентгеновского аппарата, принесенного с собой,  просветил его и просмотрели результаты на люминесцентном экране. Стык оказался  хорошим. Они дали добро выполненной работе и расписались в сварочном журнале.

 Я тоже расписался в журнале за выполненную работу и вздохнул с облегчением – все нормально! Не зря спускался на самый низ шахты.  Не зря. Я  начал потихонечку собирать свою аппаратуру, чтобы на грузовом лифте поднять ее на поверхность. Затем  сел в углу на трубу и закурил. Ребята уже все ушли из помещения, чтобы побыстрее подняться на поверхность.  Я  же никуда не спешил. Мне  захотелось побыть одному. Меня  иногда тянуло на одиночество. Постоянное проживание на людях порой слишком раздражало и утомляло меня.

Я  выкурил одну сигарету, затем закурил другую. Пора было выбираться отсюда, но мне что-то не хотелось ничего делать, не хотелось даже шевелиться. Я бездумно сидел, погруженный в себя, в свои полу думы, полу мысли, а порой и полузабытье. Было очень и очень тихо. Так тихо, что от этой тишины начинало гудеть в ушах.

Кроме меня  в этой части помещений подземной ракетной шахты никого  уже не было.  Я  докурил сигарету, бросил окурок на пол, по старой  привычке затоптал его и поднялся, чтобы взять свою аппаратуру со шлангами и двинуться к лифту. Пора было уже и подниматься. Но в  этот момент в шахте погас свет. Я  чертыхнулся и постоял немного в ожидании того, что свет сейчас загорится. Такое со светом на объекте бывало частенько и никто не придавал подобным случаям особого значения.  Потух свет и потух, подумаешь! Сядем, посидим, подождем. Загорится, никуда не денется он, этот свет. Ведь без света на шахте, глубоко под землей не особенно-то наработаешь. Здесь без света шага ступить нельзя,  не то, чтобы что-нибудь делать. Черным- черно кругом, хоть глаз коли, не нужны они здесь глаза-то. Поэтому никуда они там на верху не денутся. Как потушили так и зажгут. Во-он сегодня здесь сколько людей! Объект сдавать-то надо.

Однако свет не загорался.  Я  нащупал руками трубу, на которой  раньше сидел, и снова сел, снова достал сигареты, чиркнул спичкой закурил. Вокруг все также было непроницаемо тихо и до невозможности темно. Слабый, красноватый огонек сигареты только усиливал это ощущение темноты. Она словно бы нехотя отступала немного при затяжке сигареты и снова быстро подступала вплотную, обволакивая тело и сознание  мягкой, дурманящей волной и заглатывая затем совсем всего целиком.

Я  докурил сигарету и стрельнул окурком в глубь помещения. Окурок прочертил огненную дугу и взорвался веером мелких искорок при ударе о противоположную стенку. Темнота снова замкнулась вокруг меня. Свет не загорался. Надо было что-то предпринимать. Сидеть же просто так в этой вязкой, пугающей темноте и чего-то там ждать непонятного, стало надоедать. Но что делать тогда? Вылезать в темноте? Это абсурд и нелепость. Посшибаешь себе все, что только можно посшибать, натыкаясь на бесчисленные углы и выступы всевозможных видов оборудования, размещенного здесь.

Да и как выбираться отсюда? Ведь он на самом дне шахты ниже его ничего уже нет, один сплошной бетон. А это глубина, наверное, метров  восемьдесят, не меньше. Выкарабкиваться отсюда в темноте?! Бр-р-р-р! Сплошной кошмар! Ведь он сейчас на точке не один, человек двадцать еще должно быть, не меньше.  Если не больше. Монтажники, электрики, электронщики, военпреды, «стройбатовцы»... И все на разных уровнях. И все без света. Не-ет, не стоит пытаться вылезать... Должны ведь всё-таки включить... Должны. Слишком уж много людей завязано сейчас здесь... Не могут они сейчас не наладить свет, не могут... Слишком уж опасно, слишком чревато... Мало ли что может случиться в такой темноте...

Однако, несмотря на логичность моих рассуждении , свет в шахте не загорался. И я  понял, что, вероятно, где-то что-то произошло, какая-то авария, там, наверху. И кто теперь знает, сколько придется теперь здесь проторчать, просидеть в кромешном мраке, ожидая, когда наверху «растелятся» и устранят повреждения? А, может, действительно, плюнуть на все и попытаться выбраться самому? Но как проще это сделать?

Проще всего, конечно же, выбираться через шахтный стакан, эту стальную облицовку бетонного отверстия шахты. Там, в стенке, около днища, где смонтированы громады литых рассекателей горячих газов, истекающих из ракетных дюз, расположены четыре откидных люка для входа во внутрь стакана А дальше уже совсем просто - по одной из технологических лестниц, приваренных к внутренней  стене стакана, прямо наверх, на поверхность земли. Но добраться до лестницы, ведущей к люку, отсюда было не слишком удобно, хотя и недалеко. Там есть пару закутков с поворотами, «забитых» установками дренажа и фильтровальными баками-отстойниками, опутанными трубами, где можно запросто голову себе расквасить или даже совсем снести, прежде чем доберешься до этой несчастной лестницы. Не-ет, туда идти не стоит. Право, не стоит. Этот вариант отпадает. На нем надо поставить точку или даже крест. Что лучше? Да ничего, все – плохо…

Можно также выбраться отсюда по лифтовому коробу, этому длиннющему, «пеналообразному»  бетонному каналу, проходящему через вентиляционную шахту снизу доверху рядом с лифтовой шахтой. Там смонтирована вертикальная лестница с поперечными площадками через каждые четыре метра. Короб сам просторен, удобен и выходит в лифтовую комнату что на нулевом уровне, или на первом этаже ракетной точки. Выбираться в нем удобно, ничего не скажешь, но вход в него расположен в следующей, соседней комнате. А это топать и топать, да еще дверь искать. И идти придется вдоль стены, на ощупь А там, вроде, панель какая-то, да бак еще какой-то прямоугольный, да перегородка, кажись, еще есть... Не-ет, тоже не стоит... Добираться - не ахти как.  «Гробануться» запросто можно... Тоже отпадает... Не вариант это, отнюдь не вариант...

Остается третий путь. Так называемый «короб коммуникаций». Это почти тоже самое, что и лифтовый короб, только чуть поменьше и более неудобный. Там много разных труб проходит: трубы системы подачи горючего, трубы системы подачи окислителя, трубы систем «промстоков» и канализации и бог знает еще каких систем, о которых я и понятия не имел. Вот пожалуй, придется через него вылезать. Он поближе расположен, к нему добираться попроще и поудобнее, чем в стакан или в лифтовой короб. Правда сам короб-то не ахти, слишком уж тесен и неудобен, но там тоже есть площадки через каждые четыре метра и люки-отверстия в площадках для размещения вертикальных стальных лестниц. И выбираться надо будет по лестницам с одной площадки на