Крах Тимофея Гараева.

Остаёшься сторожить пленника.
- Есть! – залихватски ответил кто-то.

Подождав, пока удаляющиеся шаги затихнут, Чира подался назад, наткнулся на дверь, толкнул её спиной. Та слегка качнулась, но не открылась. Похоже, его заперли на навесной замок. Плохо. Такой изнутри не открыть.

- А-ну, не балуй! – лениво донеслось из-за двери.

По поводу связанных рук, Чира не беспокоился. Брат, когда ещё был на свободе, научил его, как избавляться от веревки, если будет такая нужда. Секрет был в том, чтобы, когда вяжут, изо всех сил напрячь руки. Теперь оставалось разжать кулаки, расслабиться… И – оп-ля! Он легко освободился. Теперь - мешок с головы…

Он находился в небольшом, перегороженном прилавком, помещении с заколоченным окном. Подумал, вспомнил рассказ Нюрки, и понял, что это и есть тот самый киоск для приёма стеклотары. Чира подошёл к окну, аккуратно надавил на одну из досок, прибитых снаружи. Приколочена намертво.

Присел, опершись спиной на стену. Задумался.

По ходу, этот Тимка со своей командой сегодня облаву на развалинах церкви решил устроить. Сколько там будет наших? Человек пять-шесть? Если неожиданно накинутся, вполне может получиться. Ну, хорошо, а что потом? Не оставят же пионерчики их тут с голоду подыхать! Да и днём, если пленники поднимут шум, базарный народ заинтересуется. Им пионерские дела до фонаря. Выпустят. И смысл был Тимке весь этот цирк устраивать?

- Эй, - позвал он. – Стёпка! За каким меня сюда запёрли?

В ответ смешок.

- Скоро узнаешь.

- Сказал бы сразу, что не знаешь ничего, а-то форсу, как у комиссара, - попытался поддеть охранника Чира, и, похоже, ему это удалось.

- Это кто – я не знаю? Да я сам сегодня с Гараевым к председателю ходил, когда он договаривался про вас.

- Интересно, о чём таком он договаривался?

- Скоро узнаешь!

- Ну, так я и думал. Трепло ты!

- Сам ты – трепло! Тимка сговорился с председателем, что изловит вас всех и под замок, а председатель с утра придёт и всех перепишет. И если откажетесь идти на исправительные работы, на учёт в милицию поставит, как малолетних хулиганов и родителям выговор сделает, за то, что растят врагов советской власти, - важно сказал Стёпка.

- Какие такие исправительные работы? – прямо таки обалдел от услышанного Чира.

- Мало в колхозе дел? – хмыкнули из-за двери. - Для начала навоз из свинарника и коровников собрать да тачками вывезти договорились. Потом ещё что-нибудь придумают. Чтоб вы летом полезным делом занимались, а не дурью маялись.

Последние слова он явно повторил за председателем.

- А вы, значит, дурью не маетесь? – спросил Чира.

- Так мы тоже работать будем. Надо ж вас охранять, чтоб вовремя на работу пришли, да раньше не сбежали. Ну, и смотреть, чтоб вы на работе не филонили.

- Не много ли охранников на десяток пацанов?

- Почему десяток? – удивился Стёпка. – Каждый из пойманных должен будет своих подельников выдать. А те – своих. Иначе никак. Иначе – в милицию на учёт. И родителям выговор.

- Вертухаи, - в полголоса пробормотал Чира и плюнул себе под ноги. – Правильно мне брат говорил: потри краснопёрого – вертухай покажется.

Он сел и обхватил голову руками. Тимке, отказалось, палец в рот не клади. Вон, какие планы. Всех местных пацанов под себя загрести хочет.

Гад! И морду ему не набьёшь. Тут же на политику повернёт. Мол, нэпман на пионера покусился.

Отчаянье, густое и липкое, как дёготь, охватило, было, его. Но, заслышав приближающиеся шаги, и глухой гомон, сопровождаемый вскриками, он встрепенулся, надел на голову мешок, встал и кое-как закрутил верёвкой руки за спиной.

Звякнул, открываясь, замок, заскрипела дверь.

- Всем тише, - услышал он Тимкин голос. – Пленных не бить. Как дела, Стёпка?

- Нормально, – сказал Стёпка. – Враг сидит, охрана бдит.

- Давай его сюда. А остальных на его место.

- Пустите, черти! Кони белоглазые! – узнал Чира срывающийся голос Гейки Гарбузяна.

- Кто кричит? – строгим голосом спросил Гараев. – Хулиганить мастера, а теперь боитесь? А, это ты, кулацкий подпевала…

- Какой он кулацкий? – спросил кто-то из пионеров. – «Малёк» совсем.

- Политическую близорукость проявляешь, Антоха, - сказал командир пионеров. – И мягкотелость. Ты думаешь, с какого возраста враг становится врагом? Как двадцать один год стукнет? Или с восемнадцати? А, может, с шестнадцати?

- Ну…, не знаю, - ответил тот, кого он назвал Антохой. – Со скольки?

- Я думаю, - сказал Тимка Гараев. – Как только он стал помехой нашему делу, так и враг. И возраст тут не причём.

- Теперь ты…

С головы Чиры сняли мешок, и он увидел полтора десятка пацанов в галстуках, по ночному времени казавшихся чёрными, которые по-одному или по двое держали знакомых ему «привокзальных» ребят. Пленников было восемь человек. Пионерский вожак махнул рукой и их по очереди завели в будку, прикрыли дверь, навесили, не закрывая дужку, замок.

- Ты ж нам до понедельника время дал, - сказал Чира Гараеву. – Где твоё слово, комиссар?

- Это была военная хитрость, - усмехнулся тот. – Стал бы я ждать, чтоб вы какую-нибудь пакость придумали.

- Развяжите его, - скомандовал Тимка, и один из пионеров подскочил к Чире сзади и стал распутывать верёвку.

- Кто его вязал? Ещё немного и сам бы распутался.

- До утра твоя банда просидит под арестом, - сказал Тимка. – А утром придёт председатель, перепишет фамилии и отошлёт в город, в милицию. Там всех поставят на учёт. Как несовершеннолетних преступников. Ну и родителей вызовут на комиссию и пропесочат, за плохое воспитание.

Внутри киоска кто-то услышавший его слова громко заплакал.

Командир пионеров молчал, глядя в бесстрастное лицо противника.

«Хорошо, что я Стёпку уболтал и заранее всё знаю», - подумал Чира, глядя ему в глаза: «А-то бы не выдержал и дал бы сейчас ему по морде! Ох, дал бы!».

- Но ты можешь выкупить своих бандитов, - огорошил-таки его Гараев. – Скажем, по сорок рублей за каждого. Сколько их? Восемь человек? Итого выходит триста двадцать…Округлим до трёхсот. В общем, жертвуешь триста рублей на нужды пионерской организации посёлка Грабуны, и вся твоя банда на свободе. Согласен?

- Ты же понимаешь, что при себе я денег не имею? – спросил Чира после паузы. – За ними идти надо.

- А ты слово дашь, что принесёшь?

- Дам, - сказал Чира, снова выдержав паузу.

«Только бы отпустил! А там соберу пацанов, отобьём наших…»

-Сколько принесёшь? На всех хватит?

- Хватит.

-Тогда иди. Неси.

Шаг. Другой.

«Главное – не бежать. Идти, себе, как ни в чём не бывало… Неужели поверил?»

- Стоять!

И тут же дорогу ему заступили трое. Ещё двое подошли с боков.

- Ты знаешь, я передумал, - сказал Тимка. – Давай, скажешь нам, где деньги лежат. Мы сходим, возьмём. Если не обманешь – всех отпустим. Слово даю.

- А вот хрена тебе, а не денег, - сказал Чира и тут же получил кулаком в скулу от Ладыгина. Хотел ударить в ответ, но уже схватили за руки.

- Порыпайся у меня, - сказал Ладыгин и снова ударил, теперь в живот.

- Хватит, - сказал Гараев.

Он наклонился к согнутому пополам Чире, потрепал его по голове.

- Ничего, до утра посидишь в будке, может, передумаешь. Главное, ты признался, что денежки у тебя есть. А как их у тебя изъять, мы придумаем.

По знаку Тимки дверь киоска снова раскрыли и пленника с разгона втолкнули внутрь. Чира споткнулся о порог и полетел головой вперёд, наткнувшись на кого-то в темноте.

Сзади раздался гогот и свист пионеров, и дверь захлопнулась за его спиной.

- Так, одно дело сделано, – сказал Тимка с той стороны. – Иван, остаёшься сторожить пленных.

- Нашёл сторожа, - хихикнул кто-то. – Он всех пленных проспит.

- Проспит – на их место сядет!

- Сами вы проспите! – возмутился тот, кого назвали Иваном. – Я в прошлом году две ночи не спал, когда зубом маялся, и ничего – вытерпел.

- Смотри у меня! Ладыгин, Тоха, вы знаете, что делать. Мешки у всех есть?

- У всех, - раздалось ему в ответ.

- Значит, в половину шестого встречаемся здесь. Да не проспите…

Когда шум голосов снаружи, отдаляясь, стих, Чира позвал негромко:

- А ну, кто тут есть, отзовись!

В ответ по очереди раздались голоса. Кроме Гейки Гарбузяна в киоске находился Костян, Стёпка Рыжиков, Гера Колычев и ещё четверо – все из привокзальных. Прихватили их, как и предполагал Чира, на развалинах церкви. Пацаны нападения не ждали, поэтому почти никакого сопротивления не оказали. Разве что Гера успел дать одному из пионеров по уху, потом на него накинулись толпой, и теперь он сплёвывал кровь из разбитой губы.

- Что делать будем? – спросил Гейка Гарбузян.
С верой спросил. С надеждой.

- А мне откуда знать. Тоже мне, нашли, понимаешь, палочку-выручалочку. Ждать будем, - ответил Чира. Помолчал и добавил мечтательно. – Эх, весточку бы Мишке Якушкину послать. Он бы поднял наших: Севку Воронова, Вареника, Пашку Грибова – мы б эту пионерию в бараний рог скрутили бы.

- Так может подкоп? Или через крышу вылезет кто? – спросил кто-то, невидимый в темноте.

- Пол деревянный, без инструментов не пробиться. А если и пробьешься, копать чем? Крыша тоже намертво приколочена. Только дырка для трубы от буржуйки. Так там разве что только что кошка пролезет. Я давно здесь сижу. Всё исследовал.

- И что делать будем? – повторили вопрос в темноте.

- Спать, - ответил Чира. – Утро вечера мудренее, слыхал такую пословицу?

Он старался говорить спокойно, не подпуская в голос паники, хотя сам был в шаге срыва. То, что задумал Гараев, было за гранью всех правил не принятого, но всем известного мальчишечьего кодекса. И как отвечать на такое, Чира попросту не знал.

- А утром? – спросил невидимый в темноте Гера Колычев.

- Ты что, не слыхал – они договаривались собраться здесь на полшестого. Как откроют дверь, пойдём на прорыв. А там посмотрим, чья возьмёт.

Ж Ж Ж

Славка Суворов в последние дни только и делал, что спал. И хотя не сон это был, а так – забытьё какое-то, в котором было жарко и душно, зато не так болела голова и горло, выспался он, казалось на годы вперёд. Поэтому, когда ранним утром в окошко его спальни раздался осторожный стук, он сразу открыл глаза. Обернулся, вгляделся в силуэт, заслонивший робкий утренний свет, и удивился: по ту сторону стояла Нюрка, девочка, с которой его познакомил Чира. Та самая, у которой была вредная коза.

Увидев, что он проснулся, девочка энергично замахала руками, мол, давай – выходи.

Славка двинулся было в одних трусиках, но опомнился, натянул шорты и майку, после чего на носочках двинулся к выходу.

Тётя Тоня и дядя Володя, обнявшись, спали на диване, укрытые тонким одеялом. Осторожно, минуя все скрипучие половицы, Славка добрался до выхода в сени. Прикрыл за собой дверь и, уже смелее, поспешил выбраться из дома.

На улице, пританцовывая от нетерпенья, его ждала Нюрка.

- Ой что творится, - тут же заговорила она громким шёпотом. – Тимка Гараев со своими пионерами пацанов привокзальных заарестовал. И Чиру тоже.

- Как арестовал? – опешил Славка. – Где? Когда?

- Я на утреннюю дойку встала, вывела Зойку из хлева, а она как рванулась, я её и не удержала. Кинулась следом, а эта коза проклятущая по улице и на рынок. Да с разгону рогами в забор, что в дальне углу! И застряла. Смотрю, у Демьяновского киоска Ванька Лыков из команды Тимки стоит. Глаза вытаращил на мою Зойку. Я стала эту скотину бешенную за рога из забора вытаскивать, а