содержание его достойнейшее жалование, так чтобы они свой двор иметь могли.
- Двести тысяч рублей в год, я думаю, будет достаточно, - сказал он.
Герцог Бирон восстановил работу Сената и обещал посещать его каждый четверг. За что Сенат определил герцогу ежегодный доход в пятьсот тысяч рублей на собственные нужды. И ещё Сенат приложил ему именоваться императорским высочеством. Бирон такой титул отклонил, но до тех пор, пока принцесса Анна Леопольдовна не будет так же именоваться.
С великой княгиней Елизаветой Петровной у герцога Курляндского всегда были хорошие отношения. И тут, после смерти императрицы, он приехал к дочери Петра и объявил:
- Елизавета Петровна, сердце моё, я оплатил ваш долг в пятьдесят тысяч рублей.
Глаза великой княжны радостно засверкали.
- Как я вам благодарна, Ваша Светлость.
- Это ещё не всё. Я вам положил ежегодный пенсион на такую же сумму. Надеюсь, что хватит. Если не хватит, сообщите.
- Не хватит. Брауншвейгскому семейству двести рублей положили.
- Уже доложили?
- Не только у вас повсюду шпионы, Ваша Светлость.
- Елизавета Петровна, всё-таки это семейство, мать и отец императора, им положена роскошь. На двести тысяч не разгуляешься, но всё-таки. Я хочу вам сделать необычное предложение.
- Какое?
- Выходите замуж за моего сына.
- За вашего сына? Мальчику всего шестнадцать лет.
- Ничего страшного, зато какое удовольствие вы будете получать каждую ночь.
- Я ему в матери гожусь.
- Не преувеличиваете, Ваше Императорское Высочество, вам всего тридцать один год. Какая мать? А выглядите вы лет на двадцать, даже меньше. Зато пенсион ваш увеличится, если родите сына.
- Сына?
- Ну, конечно. Наверное, лучше передать трон Российской империи родному сыну, чем, к примеру, племяннику герцогу Гольштейнскому?
- А Иван Антонович?
- Ивану Антоновичу до совершеннолетия ещё дожить надо. Когда ваш император Пётр Алексеевич умер? В тринадцать лет? Все под Богом ходим.
Елизавете Петровне вспомнился вьюжный февральский день, когда она с Анной Леопольдовной шла за гробом юного императора десять лет назад. Больше никого из царственных особ не было, все боролись за трон для Анны Иоанновны.
- Предложение очень заманчивое, Ваша Светлость, вернее - Ваше Императорское Высочество, я подумаю.
- Что тут думать? Вы ничего не теряете, Елизавета Петровна, а выигрываете очень много. Разумовского придётся от себя удалить. Но думаю, что императорская корона стоит того. Что-то, Елизавета Петровна, у вас одни Алексеи в фаворитах: был Шубин, теперь вот Разумовский?
Бирон безмятежно улыбался, Елизавете Петровне было не до смеха.
- Планида такая.
- Да, да, планида, - улыбался Бирон, - прикажете Шубина отыскать в Сибири?
- Сделайте милость, Ваше Императорское Высочество, отыщите.
- Сделаю, а вы соглашайтесь на моё предложение.
- Я подумаю, - повторила упрямо Елизавета Петровна.
Герцог настаивать не стал, по тону великой княжны было заметно, что она довольна и согласна.
Бирон ошибался, поддавшись на обманные уловки женщины: великая княжна была не довольна и не согласна. Согласиться, значить потерять свободу, потерять своего любимого Алексея Разумовского. Конечно, гоняться за зайцами на охоте ей разрешат, но всё остальное… Кипучая натура великой княжны не желала клетки, пусть, даже золотой. Елизавета Петровна кинулась на колени перед образами, крупно крестясь:
- Господи, помоги, вразуми и наставь, многогрешную рабу твою Елизавету.
В Летний дворец Бирон приехал в хорошем расположении духа. Погрустил у гроба Анны Иоанновны и направился к своей жене Бенигне Готлибе. Ей он преподнёс брильянтовое колье.
- За все твои страдания, друг мой, - сказал он.
- Случилось что-то хорошее, Эрнст.
- Нет ещё, но случиться непременно. Елизавета Петровна, я думаю, согласиться выйти замуж за нашего сына Петра. Наш сын будет величаться – Пётр Третий. Звучит? А Гедвигу выдадим замуж за герцога Гольштейнского. А? Здорово я придумал? Что бы не случилось, а наши с тобой потомки будут править Россией.
Лицо Бенигны засияло. Муж часто баловал её драгоценными украшениями и дорогими нарядами, Бенигне это нравилось, но пресыщения не наступало – Бирон всё же любил другую женщину.
- Лишь бы всё получилось, Эрнст.
- Получиться, Бенигна, получиться.
- А Карл?
- Карл? Подумаю, тоже куда-нибудь пристрою. Но он же не твой сын, Бенигна?
- Зато твой.
- Спасибо, друг мой, тронут.
Бирон радовался предстоящим успехам, как дурак погремушке, не осознавая, что против него все и всё.
Герцог Курляндский развил кипучую деятельность: интересовался состоянием армии и государственными доходами, всех награждал и привечал, прислал деньги курляндским дворянам, чтобы о нём не забыли.
Бирон старался угодить всем, кроме одного человека: графа Бухарда Кристофа фон Мюнниха, он же Христофор Антонович Миних. Герцог держал его на коротком поводке и кормил обещаниями. Бирон откровенно боялся Минниха. Ну какой из него генералиссимус? Фельдмаршал-то не очень. Но аппетит у графа отменный. Он хотел стать господарем Молдавии, но Молдавию у турок отбить не удалось. Тогда Минних пожелал стать герцогом Украинским и подал прошение на имя императрицы через Бирона. Анна Иоанновна выслушала прошении и заметила:
- Скромно, очень скромно для Миниха. Мог бы сразу просить титул великого князя Московского.
В прошении Миниху отказали.
Герцог Курляндский в сущности был несчастный человек: не взирая на все прилагаемые усилия, любви русских дворян он добиться никак не мог. Не прошло и недели правления Бирона, как ему стали докладывать о нездоровых разговорах в армии. Конечно, болтунов хватали и подвергали пыткам, но популярности это герцогу не прибавляло, скорее наоборот.
И тут неожиданно открылся заговор офицеров лейб-гвардии в пользу Антона Брауншвейгского. Заговорщиков били кнутом, а к принцу направился лично Бирон.
- Я вам принёс подписанный мной указ о ежегодные выдачи вам 200000 рублей. А также сообщить, что раскрыт заговор офицеров гвардии против меня в вашу пользу, принц Антон. Да вы об этом не знали, вам не успели сообщить, но если когда-нибудь обнаружат заговор против меня с вашим участием, то с вами поступят так же, как с любым другим подданным империи. И я вам настоятельно рекомендую уволиться с должности подполковника Семёновского и полковника Кирасирского Брауншвейгского полков. Причём немедленно.
Антон Ульрих схватился за шпагу, но Бирон свою обнажил раньше.
- Что ж, - сказал он, - я могу и этим языком поговорить с вами.
Обнажить свою шпагу Антон Ульрих не решился.
- Я подпишу прошение об отставке.
Бирон удалился, а после подписания прошения об отставки Антоном Ульрихом, герцог порекомендовал Брауншвейгскому семейству не покидать пределы Зимнего дворца.
Каждый день до Брауншвейгского семейства доходили нелепые и оскорбительные слухи. Последним было известие, что герцог Курляндский собирается отправить Анну Леопольдовну с мужем в Европу. Это было уже слишком.
Анна Леопольдовна рассказывала это фельдмаршалу Миниху, промокая слёзы платочком. Миних слушал принцессу с пониманием и сочувствием. Он тоже был недоволен регентом. Его, «столпа империи», Бирон за прошедшие три недели не только не подпустил к кормилу власти, но даже звание генералиссимуса перестал обещать. И более того, Миних был уверен, что если Бирон возведёт на престол Елизавету Петровну, то его, Миниха, в Сибирь сошлёт первого. Надо было действовать.
- А знаете, что Бирон ещё задумал, принцесса? Он задумал, когда наш император, ваш сын, войдёт в пору совершеннолетия, испытать его и вынести суждение о том, в состоянии ли он управлять государством? У меня нет сомнений, что герцог найдёт способ представить молодого принца слабоумным и своей властью возвести на престол своего сына Петра. И очень кстати, если вы в это время будете заграницей.
- Какой негодяй, - с возмущением произнёс Антон Ульрих.
- Увы, мой принц, увы.
- Фельдмаршал, может быть нам действительно всей семьёй уехать в Германию?
- Не думаю, что это разумный выход, принцесса.
- А какой же выход, фельдмаршал, вы считаете разумным? – спросила Анна Леопольдовна.
- Не надо падать духом. Принц Антон, мы с вами сражались против турок, и вы там показали себя храбрым солдатом, вспомните Очаков. Если Ваши Императорские Высочества, соизволят на меня положиться, то я смогу избавить вас от тирании герцога Курляндского.
- Мы соизволим, - сказал Антон Ульрих.
- Я обещаю вам, фельдмаршал, что мы в дальнейшем сделаем для вас
всё, что в наших силах, - сказала принцесса Анна. – Действуйте, как только представиться такая возможность.
Миних почувствовал себя генералиссимусом и правителем империи. Фельдмаршал посчитал, что возможность сместить Бирона представиться сегодня ночью, с 7 на 8 ноября по европейскому календарю. В эту ночь в Зимнем будет нести караульную службу Преображенский лейб-гвардии полк, в котором он состоит подполковником. Грех не воспользоваться.
Весь день 7 ноября герцог Бирон был задумчив и рассеян. Приступ тоски и одиночества накрыл его. Вторую половину дня он провёл в компании Миниха и вечером перед расставанием спросил:
- Скажите, фельдмаршал, а вам не приходилось ли во время ваших походов действовать ночью?
Миних внутренне напрягся: уж не прознал ли чего?
- Я такого не припомню, Ваше Императорское Высочество, - совершенно хладнокровно ответил Миних, - но моим правилом всегда было, есть и будет пользоваться всеми обстоятельствами, когда они кажутся благоприятными.
Расстались они в одиннадцать часов вечера.
Миних сидел в своей комнате и ждал своего часа. Когда весь мир будет спать, он начнёт действовать.
Пробило два часа ночи.
- Пора, - сказал сам себе Миних.
Вместе со своим адъютантом подполковником Манштейном в карете направился в Зимний дворец. Там они вошли в покои Брауншвейгского семейства, разбудил девицу Юлиану фон Менгден, статс-даму и любимицу принцессы Анны.
- Fräulein Augusta Juliane von Mengden, - обратился Миних к дочери лифляндского барона. – Разбудите вашу госпожу. Скажите ей, что час настал, возможность представилась.
- Только принцессу, граф?
- Да, только принцессу.
Юлианна поняла о чём речь, сделала реверанс и отправилась будить Анну Леопольдовну.
- Я воевал с принцем Антоном в двух военных компаниях, - сказал Миних своему адъютанту, - но так и не понял, что это за человек. Принцесса более решительна.
- Не на много, - возразил Манштейн, - как говорят русские: два сапога пара.
Вышла заспанная принцесса.
- Вы решились, фельдмаршал?
- Да, принцесса, но мне требуется ваша помощь.
- Какая?
- Сейчас мой адъютант приведёт сюда караульных офицеров, и вы расскажите им свои обиды, нанесённые вам и мужу герцогом Бироном. И по-русски, принцесса, по-русски.
- Это само собой, фельдмаршал.
- Идите, Манштейн, - приказал Миних.
Манштейн ушёл и вскоре вернулся с офицерами Преображенского полка. Они увидели заплаканную принцессу и Миниха со скорбным и участливым выражением лица.
- Господа, - сказала принцесса, - скажите мне: доколе мне и моему семейству терпеть унижения и обиды, исходящие от этого тирана герцога Курляндского? Мне, внучке Петра
