на все утепление, был достаточно холодным. Умница Авдеич придумал разделить его теплоотражающими экранами на две половины и получилось, что надо. Одна половина отвели бильярдному и теннисному столам с игроками в теплых свитерах, вторую половину дополнительно согревал огромный камин и было достаточно места для стола на сорок мест и для большого танцпола.
Прибывающие гости с интересом рассматривали все достопримечательности Фазенды и, кинув вещи возле своего ночного пристанища, включился в общую работу, хлопоча с сервировкой, электрическими гирляндами, дровами для камина и сооружением внушительного кострища возле Усадьбы. Есть никому не давали, поэтому оголодавший народ сидел за столом с вилками в руках уже в девять вечера. Имена на стульях не писали, тем не менее все в конце концов расселись достаточно иерархично: Алекс с Жоркой во главе стола, солидная публика по одну сторону, молодежь по другую.
Сначала, как водится, провожали Старый год. Жорка из-за родителей в тамады не годился, предпочел стать главным кинооператором с VHS-камерой, поэтому командовать застольем пришлось самому Алексу. Он сильно заморачиваться не стал, уже после второго тоста объявил танцы и сам пошел показывать пример. Два месяца занятий с Верой не прошли даром – рок-н-рол получился у них, конечно, не такой как с Ларой, но для несведущей публики вполне на уровне. Жорка, Ева, Циммеры и мелкобриты поддержали его начинание и к бою курантов они приблизились запыхавшимися, но вполне трезвыми.
Вволю ошампанившись, выкатили наружу пускать фейерверки и зажигать костер. Тут уж плясали кто во что горазд. Не все были при валенках (то есть, никто), поэтому снова вернулись за столы. Включенное было караоке гостям не понравилось, желающих подчиняться песенной дрессировке нашлось мало. Тогда Алекс в качестве неумолимого конферансье стал вызывать на авансцену солистов: Жорку, Лару, Инну, потом и вовсе принялся подбивать народ на общие застольные песни, попсу, шансон и даже частушки.
После новых возлияний снова взялись за танцы. Здесь верховодила Лара. Особых аплодисментов заслужила их в паре с Оливией зажигательная джига (когда только они станцеваться успели). Алекса она не трогала, зато Жорку, Томаса, Гилмута и Циммера заставила сучить ногами с полной выкладкой.
Глядя на молодежь «Сорок-плюс» тоже заметно раздухарились.
– А кадриль слабо? – подначил тапера Стас.
– А запросто, – сказал тот и легко заиграл заказанное.
Стас со своей матроной стали друг напротив друга и под веселую мелодию пошли отмачивать народный танец со всеми фигурами, ужимками и деловыми лицами. Никто глаз не мог оторвать.
– Что, слабо городским неумекам! – подзадорила народ матрона Стаса.
– А не слабо! – на площадку вытянула Родю его девушка.
– Всех учу! Урок бесплатно, – объявил Стас и через десять минут вся сороковка пирующих, построившись в две шеренги (всем дамам хватило по кавалеру), принялась старательно повторять каждое движение «деревенских умек». По сравнению с этим померкли разом все рок-н-ролы с сальсами и самбами. Всю честную компанию охватил какой-то необыкновенный восторг и азарт. Мелкобриты ничуть ни от кого не отставали.
Кто хотел, не забывали прикладываться и к рюмке, кто-то напропалую флиртовал, благо вокруг было полно новых лиц обоего пола. Циммеровскую Тамару на пару часов кто-то благополучно украл, Родя подрался из-за своей девушки с водителем Хазина-старшего, Люсьен активно танцевала-заигрывала с Сенюковым, бросая испытывающие взгляды на Алекса, в ответ он показывал ей большой палец: на верном пути, девушка.
Жорка накаркал: не все под утро заснули там, где собирались. Пара человек и вовсе уснули вне матрасов и постельных принадлежностей. Алекс, видя, что все сложилось как надо и пользуясь присутствием Стаса с Иван Иванычем под конец тоже расслабился и в кои веки, наконец-то по-русски напился, одаривая окружающих мирной бессмысленной улыбкой. Глядя на него, Жорка лишь завистливо вздыхал, себе он в присутствии родичей такого позволить не мог.
Для Веры все было в радужных тонах. Во-первых, потому что человек десять назвали ее Первой леди, в-пятых, все это было засвидетельствовано ее одноклассниками, в-десятых, все было интересно и празднично по гамбургскому счету. Не испортили праздника даже попытки пьяной циммеровской Тамары рассказать ей о Еве, Люсьен и Ларе как о любовницах ее благоверного.
– Мне его и такого выше крыши хватает, – улыбаясь отвечала Тамаре Вера и на следующий день никак не могла определить был у нее такой разговор или нет.
Вхождение в Ближний круг Алекса затмило все остальное, ведь ждала этого больше года. Даже то, что жениха через полчаса после укладывания в постель сильно вырвало и ей пришлось все за ним убирать, пошло в некий плюс – все-таки ее небожителю-консильери ничто человеческое оказалось ни чуждо.
15
Фирменный русский новогодний карнавал продолжался восемь дней. Так как саму новогоднюю ночь переплюнуть было трудно, праздника искали и находили в другом. Жорка предусмотрительно завез на Фазенду 30 дисков с лучшими кинохитами, но они так и пролежали не тронутыми на полке рядом с плазмой. Зато его новогодние съемки через видик просмотрели не меньше десятка раз. Трезвый статус позволил ему зафиксировать, как приличный почин застолья и развеселую середину, так и совсем не пиарный финал.
– Это же не я! Ой, убери немедленно! Зачем ты это снял! – под общий смех на премьере раздавалось то с одного, то с другого зрительского места.
Жорка обещал, что при монтаже все зазорное будет убрано, но главная ценность как раз была в полном съемочном материале, как говорится, «нечего на зеркало пенять…» Звонче всех хохотали мелкобриты – пленка зафиксировала, как Оливия с Гилмутом тащат пьяного в умат и упирающегося Томаса в их комнату. Досталось и пьяненькому отельеру. А заснувший в позе эмбриона на ящике в кухне Сенюков и вовсе вызвал аплодисменты. После десятого просмотра народ стал требовать себе копию фильма как он есть.
Быть дальше тамадой Алекс не пожелал, без всякого предупреждения прямо за общим завтраком объявил главным распорядителем Стаса, потом были: Жорка, Ева, Иван Иваныч. Патентованные штирлицы не могли подвести: их застольный конферанс получился по высшему разряду. Дальше в тамады отправились Лара, Хазин-старший и даже Попов, и тоже зажигали как надо.
Впрочем, первоначальной безудержной гулянки уже не было. Тут Копылов немного схитрил: притворился чересчур отравленным новогодним возлиянием и перешел исключительно на колу и квас. Глядя на него и молодежь пореже рюмки метала, ну, а старшему пиплу их алкодозы уже жены поубавили. За вином и шампанским, правда, пару раз в ближайший супермаркет смотаться пришлось, но резервный ящик водки так и остался не тронут.
Казалось бы, как можно не заскучать в заснеженном лесу день за днем напролет.
– А вот так! – говорил на это Жорка и подсказывал тамадам, что народу предлагать:
Лихая езда на двух снегоходах – а пожалуйста!
Подледная рыбалка – с нашим удовольствием!
Покататься на коньках – их есть у нас! Размеры слишком большие, так газет напихайте! (Алекс и «бакалавры» впервые в жизни надели коньки – зрелище было еще то.)
Покататься на лыжах – та же история только с лыжными ботинками. (Тут уж Алекс, к общему удовольствию, был единственным неофитом).
А слабо ножи и саперные лопатки в цель метать – все к вашим услугам! У нас еще и луки с арбалетами есть.
Кто был тяжел на подъем, тому преферанс, покер, тысяча, подкидной дурак, «Монополия», а также бильярд и настольный теннис.
Ну и конечно непременная сауна с выскакиванием на улицу в сугроб.
Хазин-старший, увидев на территории ранчо несколько немецких машин, поинтересовался, чьи они. Узнав, что это Сева-Перегонщик постарался и до финской границы отсюда совсем ничего, стал прикидывать, не лучше ли из Германии перегонять фуры с бытовой техникой через Хельсинки, чем через дурные Польшу с Белоруссией.
Вообще новогодняя ночь не прошла для Героя Советского Союза даром, тот пиетет, с которым здесь на Фазенде относились к князькам не только ровесники, но люди взрослые и солидные заставил его по-иному оценить своего сына. Заодно он только сейчас узнал о Жоркином ранение, что тоже произвело должное впечатление. Продажи в Питере шли отлично и само-собой возникала мысль добавить здесь еще пару торговых точек. Вот только потянет ли все это сынуля?
Вопрос главным образом относился к Стасу, чье положение директора Охранного Агентства и душевное застольное общение внушало Хазину-старшему большое уважение.
– Если перейдет на заочное, то потянет, – уверен был капитан. – На этих товарищей чем больше нагружаешь, тем лучше они работают.
Но пока это все были разговоры о намерениях. Конкретика возникла, когда Жоркины родители готовились уезжать в Московию.
– Сколько он тебе должен за Фазенду? – в лоб спросил у Алекса бывший вертолетчик.
– Тридцать тысяч, – глазом не моргнув, отчеканил отельер.
– Напишешь мне номер твоего счета, я их тебе перешлю.
Жорка стоял поблизости и изо всех сил старался скрыть свое ликование.
Немалые комплименты доставались князькам на карнавале и от других гостей.
Агент-призрак Иван Иваныч в своих оценках был вполне предметен:
– Хорошо у вас получается скакать сразу на двух стульях: и с криминалом разбираться и с цивильным людом. Все удивлялся нашему президенту: как бывшему кэгэбэшнику удается так справляться с госуправлением, глядя на вас уже не удивляюсь.
Ему вторил Стас (разумеется тоже строго конфиденциально):
– Полгода жду, когда у вас закружится голова от шальных денег и бандитских мордобоев, а она все не кружится и не кружится.
– Однако! – воскликнул Жорка, когда капитан отошел. – Не помню, чтобы он хоть раз хвалил нас. Может тебе это счастье доставалось?
– А это была похвала? – удивился Алекс.
– Еще какая! Признать, что мы чего-то стоим – в лесу десять волков сдохло!
Гораздо больше лестных слов суждено было получить отельеру в паре с Верой – от восторгов Вериных одноклассников до увесистых оценок женщин «Сорок-плюс»:
– Какая вы красивая пара!
Ну, а когда Вера принялась дарить гостям свою иллюстрированную книжку об американских владениях в Калифорнии, то и вовсе получился шик-блеск.
– Жених, а тебе по плечу такую замечательную невесту иметь?
– Пока не по плечу, но я очень стараюсь быть хоть немного ее достойным, – отвечал Алекс, совершенно не стесняясь присутствия поблизости Люсьен и Лары.
Последние реагировали на сии его слова в соответствии со своим характером.
– Я тебе рано или поздно крысиного яда подсыплю, – тихо шипела Люсьен.
– В моих секс-мемуарах глава о тебе уже тоже написана, – с прищуром в глазах предупреждала Лара.
Железного здоровья мелкобритам хватило на пять дней. Шестой и седьмой они пролежали в своей комнате в тотальном сплине. На восьмой, однако, пришли в себя и снова отплясывали и ныряли голышом в сугроб наравне с другими.
– Никогда не могла понять смысл вашей поговорки «Что русскому хорошо, то немцу смерть», – откровенничала Оливия, – теперь кажется понимаю.
– Как жаль, что никакое фото, никакая пленка не могут с точностью передать как именно
